Добыча ярла Бьорка

Понурив голову пытаясь обуздать разразившееся смятение внутри, я побрела за Вейлой и Бьорком вниз по скользкому каменистому берегу реки. Хотборк вначале всё норовил помочь ведьме, поддержать её на особо крутых участках. Но та лишь отмахнулась, удивительно ловко перешагивая по камням.

А вот я, задумавшись, в определенный момент неудачно ступила на скользкий мокрый валун, и левая нога стремительно поехала в сторону обрыва, идущего вдоль водопада. В ту же секунду мой локоть больно рванули в другую сторону до выстреливших звезд перед глазами, а щека с разбегу впечаталась в крепкую мужскую грудь.

– Что ж такая неловкая, Хель...- Бьорк вдруг заговорил с обычной своей интимной хрипотцой, впервые улыбнувшись мне за всё это время. Как будто новую маску нацепил... Меня передернуло от вспыхнувшего протеста.

– Пусти!
– зашипела зло, вырывая руку. Козёл...

– И не трогай больше, понял? Мне неприятно...

Черные глаза тут же перестали смотреть тепло, превращая ироничную улыбку на губах в опасный оскал.

– Думай, что несешь, ведьма...- холодно процедил Хотборк. Бросил быстрый взгляд на идущую впереди Вейлу и только после этого разжал впившиеся в локоть пальцы.

– Это ты думай, Бьорк, что и как несешь.

Обогнула его и поспешила вперёд, шаг в шаг ступая за старухой, делающей вид, что и не заметила между нами ничего. Только когда уже совсем мы спустились и подошли к загруженным повозкам, ведьма повернулась ко мне вполоборота, подмигнула и тихо прошептала.

– Говорю же, зря жалеешь мальчишку. Что его жалеть? А сейчас бы не нос свой надменный воротил, а ноги тебе в реке мыл...

– Пусть себе моет. Нужен он мне больно...- буркнула я в ответ, отводя блестящие обидой глаза.

Ведьма только рассмеялась.

– Ну-ну...

– Собирайтесь. Вейла говорит, что сегодня нам нечего больше делать у реки. Духи устали, - громко скомандовал Бьорк, запрыгивая в ближайшую повозку. На меня он опять старательно не смотрел.

– Ничего, пусть поработают!
– пробасил на это возмущенно Олаф, потирая живот, - Через три захода плыть на тинг. И кто знает, как там всё обернётся...

– Жадность твоя тебя и погубит, жирдяй, - пренебрежительно фыркнула на это старуха, - Как ты объяснишь конунгу, откуда у вас столько золота в карманах да сапогах, а? Хватит с вас...А то сами на себя беду и наведёте. Уходите...

– Старый Хотборк в десять раз больше мыл, ведьма, - продолжил спорить Олаф, сдвигая на переносице кустистые брови, - И ничего...

– Старый Хотборк мёртв, друг мой Олаф. И все мы догадываемся, с чьего высокого одобрения...
– встрял в перепалку рыжий Альв, - А сторожевые наши до сих пор ловят всяких шнырей в лесах. Благо, эти дураки только по пещерам рыскают - сюда ума не хватает залезть.

Бьорк одобрительно хмыкнул на это, соглашаясь с другом, и махнул рабам- старателям, чтобы заканчивали и собирались домой. Вейлу он слушался всегда. Ругаться с ведьмой- накликать верную беду.

15

На этот раз мы не вернулись с Вейлой к её хижине, а сразу от водопада я отправилась одна в Унсгард по широкой тропинке вдоль быстрой горной реки. Ноги так и пружинили на спуске, внутри волнующе дребезжало и воздух казался слаще, чем обычно, во сто крат.

Дух реки принял меня. Я видела его своими глазами, если конечно можно причислить свои ощущения, идущие откуда-то из самого нутра, к зрению. И сегодня с помощью нимфы реки Йорвик, дающей мне силы, я впервые училась управлять волей живого существа.

Для опытов ведьма поймала мне большую коричневую жабу.

– Раз уж ярл тебе не подходит...
– съехидничала старуха, блеснув своими мутными глазами.

– Не вижу разницы - одно лицо, - пробормотала на это я и под скрипучий смех Вейлы постаралась сосредоточиться.

С вызыванием любви и одариванием светлой кафой оказалось гораздо проще, чем с навязыванием бездумной покорности и высасыванием жизни. Если первое получилось у меня практически сразу, и на глазах пожирневшая жаба ласково мне забасила " ква-а-а", то вот второе не выходило никак. Ведьма только языком цокала, качая головой.

– Это потому что ты любишь отдавать, а не брать, Оля. И что ты за ведьма такая...Вон и мальчишке Хотборку даёшь почем зря...

– А он не спрашивает особо...- попыталась защититься я, жарко краснея до корней волос от промелькнувших перед глазами картинок, как именно "берёт" этот "мальчишка", и пытаясь вновь переключить всё внимание на раздобревшую жабу.

– Ангус тоже не спросит, когда возьмёт, - хмыкнула Вейла, и по спине моей моментально заструился липкий холодок от одних только воспоминаний о противных прикосновениях старого Хольма, - Учись, если не хочешь и под ним лечь! Учись, Оля!

Сложно было изобрести для меня лучшую мотивацию, чем воскресить в памяти образ белобородого Ангуса, лапающего при всех меня на пиру. Через полчаса жаба скончалась, отдав мне искру своей жизни...

***

К дому ярла я пошла задними дворами, минуя главную улицу. Кудахтанье кур, гомон уток, редкие кивки работающих в своих дворах унсгардцев, настороженно взирающих на меня из-за бревенчатых заборов, и вязкая грязь под ногами узких переулков почему-то были милее сейчас шумной и суетливой главной дорожной артерии поселения. Много людей видеть не хотелось. Вообще никого видеть не хотелось, а хотелось побыть одной и переосмыслить, осознать то, чему я только что научилась. На фоне этого всё остальное уходило на второй план и казалось таким не важным. Даже Хотборк. Особенно Хотборк...

По крайней мере мне так казалось, пока я не свернула за дом кожевенника и не вышла к большому заднему двору дома ярла. Там кипела жизнь. Из небольшого загона для лошадей мужчины сделали импровизированную тренировочную площадку и сейчас по очереди выясняли кто сильней. Двое воинов сошлись в центре утоптанного, созданного крепкой изгородью круга, казалось, не на жизнь, а на смерть.

Взмахи топоров свистели в воздухе, надрывные хриплые крики соперников при ударе или попытке увернуться оглушали, постоянно перемещающиеся ноги поднимали клубы пыли вверх, злые оскалы на покрытых потом лицах говорили о том, что эта игра почти всерьёз. И умереть здесь можно играючи...Другие воины растянулись вдоль изгороди, кто, опершись на неё спиной, кто, взгромоздившись на тонкие неотесанные брёвна, и с веселыми выкриками и свистом подбадривали дерущихся мужчин.

Парочка человек сидела на земле, тяжело дыша и стягивая мокрые насквозь рубахи. Они, похоже, уже успели побывать в центре круга и своё отвоевали. У одного из них, знакомого мне лишь на лицо воина, левый рукав был весь кроваво- черный и мокрый, лицо бледное, раненая рука, наспех перевязанная у плеча какой-то тряпкой, безжизненно висела, а помутневший взгляд рассеянно следил за дерущимися. Даже издалека я ощутила, как ему сейчас плохо и что, наверно, у него поднимается жар...Идиоты.