Добыча

Его темные брови сдвинулись к переносице.

— Знаешь, ты — настоящая заноза в заднице.

— А ты нет что ли? — парировала Энджи.

Теперь она чувствовала себя увереннее: они вернулись к привычному занятию, а именно грызне. Ладно, на самом деле поругались Дэйр с Энджи один-единственный раз — в тот день, когда она выставила дом на продажу. Поняв, что соперник фактически убивает ее бизнес, Энджи активно избегала Дэйра, но в своем воображении неоднократно вела с ним отчаянные споры.

— Да, но сейчас ведешь ты.

Энджи невольно рассмеялась.

Долю секунды Дэйр смотрел на нее, и странное выражение вновь появилось на его лице. Потом вдруг подскочил, согнулся и схватил ее за плечи. Энджи ошеломленно подняла взгляд и только хотела запротестовать или устроить скандал, как Дэйр ее поцеловал.

Все протесты вылетели из головы. Казалось, мозг застыл, потому что не сумел выдать ничего, ни единой мысли, ни единого слова. Рот наполнил чудесный вкус — вкус мятной пасты, приправленной им, Дэйром, мужчиной. На Энджи нахлынули ощущения, сотни ощущений, каждое из которых различалось кристально четко: твердость мужских губ, шероховатость щетины на его лице, крепкие объятия, дразнящие движения языка.

Она почему-то вцепилась в его рубашку, держась так крепко, будто вот-вот упадет, хотя это было невозможно. Почему-то приоткрыла рот под давлением его рта и смутно осознала, что целует Дэйра в ответ, отвечая на ласку языка и губ.

Жар, словно вспыхнувшая горючая смесь, воспламенил тело, опаляя нервные окончания. Все в этом мужчине сводило Энджи с ума: горячий запах его кожи смешанный со свежестью дождевой воды, которой он умывался, его вкус, сила рук — и да, размеры того, к чему он недавно прижимал ее ладонь. Физические ощущения смешались с недавним эмоциональным потрясением и взорвались внутри нее, бросая Энджи прямиком в ад или в рай: сейчас она бы не отличила одно от другого. А потом все это стало желанием, что скрутило низ живота, вспыхнуло между ног и застало врасплох, будто Энджи вообще не знала, что такое секс.

Но она-то знала, а это был Дэйр, и когда мозг наконец очнулся от ступора, у нее не сошлись концы с концами.

Энджи рывком отдернула голову и уставилась на него, потрясенно моргая.

— Ты что делаешь?

А Дэйр улыбнулся той самой останавливающей сердце, скручивающей живот в узлы улыбкой.

— Затыкаю тебе рот, — ответил он. — А теперь давай все-таки поспим. Я на взводе, так что, надеюсь, ты не станешь опять вертеться как уж на сковородке.

Глава 21

Дэйр лежал, чувствуя, как попка Энджи плотно прижимается к его ноющей от желания плоти, и тихо мечтал, чтобы соседка извивалась, как тот уж на сковородке, с которым он ее сравнил, но увы, она крепко спала. Невзирая на то, как потрясенно Энджи уставилась на него после поцелуя, стоило ей снова улечься и устроиться поудобней, она тут же заснула, словно младенец, из чего стало ясно, насколько сильно бедняжка вымоталась за предыдущую ночь. Дэйр и сам все еще не оправился и боролся с сонливостью, но прежде чем сдаться, хотел хоть немного насладиться ощущением прижимающегося к нему тела.

Удивительным образом ему нравилось проводить с ней время, просто сидеть рядом, пока сам чистил винтовки. Энджи не болтала без умолку, спеша выложить все, что на уме, а если имела что сказать, то выкладывала без лишних церемоний. Не жаловалась, не ворчала, даже если на то была причина. Черт, иногда Дэйр сам себя бесил, а потому не смог бы попрекнуть Энджи.

И еще: она была самой неприхотливой женщиной из всех, кого он встречал. Если в ней и имелся хоть намек на тщеславие, то Дэйр ничего такого не заметил. Ни разу она даже не обмолвилась о том, что ей нужно расчесать волосы; весь ее марафет, казалось, сводился к уходу за телом и чистке зубов. Непонятно, пользовалась ли Энджи косметикой, а если и пользовалась, то это не бросалось в глаза. Нельзя сказать, что Дэйр обычно замечал такие вещи — ну, если только женщина не «штукатурилась» по полной. Может, ее густые, тяжелые, темные волосы были гладкими от природы и не требовали серьезного ухода. Может, завтра утром Энджи распсихуется из-за отсутствия туши для ресниц и фена, но Дэйр побился бы об заклад, что с ней такого не будет.

Из-за нее его постоянно швыряло от разочарования к веселью и нежности. С первыми двумя Дэйр умел совладать: разочарован он был, потому что хотел залезть ей в трусики с той минуты, как впервые увидел, а значит, сейчас приходилось справляться с тем, что накипело в душе за два года; забавляло его то, что теперь он был хозяином положения, и Энджи, отчасти, это знала, сопротивлялась с обычной самонадеянностью, но на самом деле до сих пор не разобралась в ситуации, а потому немного злилась.

Но… нежность? Что, черт возьми, Дэйр об этом знал? Только то, что его пробирал взгляд ее серьезных темных глаз, а когда Энджи впервые ему улыбнулась, ее лицо будто просияло, и он ощутил мощный прилив адреналина. А когда по-настоящему засмеялась, именно засмеялась, Дэйру безумно захотелось ее поцеловать, и если бы Энджи не вывернулась, он все еще продолжал бы это занятие, а то и зашел бы дальше.

Дэйр много с кем встречался, но влечение всегда начиналось с поцелуя. Какие-то женщины ему нравились, с кем-то он спал, но если целоваться с ними было не очень, то отношения неизбежно заходили в тупик. Как будто несовместимость проявлялась на молекулярном уровне. А если женщина ему и так не слишком нравилась, то поцелуй просто подтверждал догадку.

Вот с Энджи Дэйр попал прямо в точку, во всех смыслах. К ней его влекло гораздо сильнее, чем к кому-либо; она как раз в его вкусе, будто создана для него. Физическое влечение быстро переросло в нечто такое, что почти пугало Дэйра. А вдруг, чёрт побери, он в нее влюбляется? Сейчас она принимает его помощь из-за сложившейся ситуации, но все равно будет помнить, что именно он оттеснил ее от дела и вынудил продать дом. Любому было бы тяжело свыкнуться с такой мыслью. Да, на этот счет у Дэйра имелся план, но станет ли она его слушать?

Может да, может, нет. Он не хотел рисковать. Дела убедительнее слов, а такой прекрасный шанс нельзя упустить.

***

К тому времени как Чед отвел лошадь в загон, слабый свет, пробивавшийся через ужасающие, нескончаемые потоки дождя, полностью угас. Пришлось включить фонарик, чтобы загнать ее внутрь; слава богу, животное, казалось, вместе с ним радовалось укрытию, ведь вздумай кобыла заартачиться, Чед бы точно пристрелил скотину.

Весь день с утра до вечера пошел коту под хвост, ничего, кроме впустую потраченных усилий. Уже с прошлой ночи Чед валился с ног от усталости, двигаться заставляла только мысль о том, чтобы спуститься с горы и убраться, а значит выиграть. Вместо этого с тем же успехом можно было поберечь силы и немного отдохнуть. А теперь он замерз, промок до нитки, измучился и ужасно выглядел.

А ведь всего-то и нужно было: спуститься с горы верхом, если удастся засветло добраться до ранчо, просто дождаться там темноты, затем сесть в джип и уехать. Проще простого. Несмотря на паршивую погоду, несмотря на то, что Энджи сбежала и шлялась где-то рядом, да еще в окрестностях бродил хищник-убийца… план казался легким.

Но нет.

Чед знал, что его не назвать замечательным охотником, зато уж в уме не откажешь. Целый год он практиковался в верховой езде. Купил пистолет и упражнялся в стрельбе. Подготовился как раз настолько, насколько, рассуждая логически, было необходимо. А тут эта проклятая погода — ну вот как Чед мог предугадать, что разразится гроза и хлынет ливень?

Он не ожидал, что при спуске возникнут какие-то существенные проблемы, пока некий злой рок не столкнул его с вооруженной и взбешенной Энджи Пауэлл. А ведь достаточно было добраться до лагеря, откуда Чед, несомненно, смог бы вернуться к Латтимору. Он знал, какая дорога вела вниз, изучал карты, прежде чем отправиться в поход, так как понимал, что идти обратно придется самому. С лошадью они ладили вполне нормально, и животное следовало за ним. Но сильный дождь замедлял спуск, делая его таким коварным, что каждый шаг уже был победой. Чед передвигался зигзагами, обходя ямы, которых не было при подъеме, и через некоторое время потерял всякое представление о том, где на самом деле проходила тропа.