Добыча

Эта мысль подтолкнула его действовать. Он проверил винтовку и пистолет, рассовал по карманам протеиновые батончики, натянул ботинки и туго завязал шнурки. У него при себе имелась теплая куртка, перчатки, дождевик и немного воды. Может быть, взять рюкзак? Чед обдумал плюсы и минусы. Если прихватить с собой больше провианта, тогда придется тащить лишний груз. А если бросить рюкзак здесь, ищейки нападут на ложный след и могут решить, что он все еще где-то поблизости. Так Чед и поступил, ему пришлось — ведь пути назад у него не было. Время истекало.

Держа в уме новый маршрут, он подошел к загону. Приходилось шагать осторожно: земля под ногами скользила от грязи. Лошадь беспокойно топталась на месте, закатывая глаза. Чед остановился, все волосы на теле встали дыбом — он вспомнил, что именно так вели себя животные, когда по лагерю шастал медведь. Держа винтовку наготове, Чед огляделся, но так ничего не заметил и не услыхал. Через пару минут он пожал плечами и отложил ружье. Может, проклятая животина просто застоялась…

Чед оседлал гнедого и ласково потрепал его по холке. Немного волнительно — кажется, впереди замаячил конец испытаний. Еще несколько часов — может немного больше, зависит от того, какой крюк придется сделать, — и он свободен.

Чед зашел слишком далеко, столько дел наворотил — и настраивался только на победу.

Он влез на лошадь и двинулся на юг. Дул легкий ветерок, ярко светило солнце. Гнедой поначалу занервничал, но почва у него под копытами была немного тверже, чем два дня назад, и несколько минут спустя лошадь угомонилась. Чед взбодрился. Даже просто что-то делать — уже облегчение.

Тридцать минут спустя медведь почуял его след.

Глава 28

— Как ты? — спросил Дэйр через час пути.

Они почти не разговаривали, так как все внимание обращали на то, что под ногами. Расквасившуюся почву прихватил тонкий слой льда. Один неверный шаг, и ситуация выйдет из под контроля, как случилось с Энджи в ту штормовую ночь.

— Я в порядке. Ботинки очень помогают.

Удобная шнуровка и эластичный бинт обеспечивали достаточную поддержку, помогая лодыжке оставаться в устойчивом положении.

— Больно?

— Чувствую тупую боль, не больше. Все хорошо.

Дэйр поддерживал умеренный темп, строго оценивая ее продвижение и количество затрачиваемых усилий. Энджи просто шла, не предпринимая попыток скрыть хромоту. Он все равно знает о травме, и только бы сильнее разволновался. Особенно она была благодарна за самодельный посох, который помогал преодолеть неровности пути и брал на себя большую часть нагрузки на лодыжку. Завтра боль в руке и плече даст о себе знать, но это неважно.

В идеальном случае она бы сидела на софе или в кресле с подушкой под ногой и пакетом льда на суставе, но об «идеале» оставалось только мечтать, а реальность такова, что приходится идти. Шли бы они по ровной местности, не было бы проблем. Но не прекращающиеся пригорки и ямы доставляли больной лодыжке кучу неприятностей. Дэйр пытался облегчить путь, выбрав направление по диагонали, но суровая необходимость состояла в том, что нужно было спускаться с горы.

Растительность не полностью покрывала склон. Встречались густые заросли деревьев, луга, завалы камней, голые скалы и глубокие трещины. Казалось, что легче всего пройти лугом, но на них встречалось столько камней, что приходилось обдумывать каждое движение, и Энджи ползла со скоростью улитки. Наконец они добрались до такого отрезка, где ей нельзя было сделать ни одного безопасного шага.

— Стой на месте, — поднял руку Дэйр.

Он отложил ружье и седельные сумки в сторону, вернулся и обхватил Энджи за талию. Затем без видимых усилий поднял ее и перенес через опасный участок на более ровную поверхность.

Энджи не раздумывала, просто обняла его за шею и поцеловала. Размеры и сила этого мужчины позволяла ей почувствовать себя женщиной больше, чем когда-либо в жизни. Однако это чувство меркло по сравнению с ощущением, что ею дорожили и оберегали. Без колебаний Дэйр заключил ее в объятия и впился в губы. Он крепко и жадно овладел ртом Энджи, целуя глубоко и основательно, словно у них впереди целый день, а в его ближайших планах — избавиться от одежды и заняться любовью прямо здесь. Даже если бы он действительно этого захотел, Энджи не стала бы возражать. Теперь она знала его вкус, запах, прикосновение, его тяжесть, издаваемые во время кульминации звуки. Ее тело реагировало на него на молекулярном уровне, отвечая призывом на призыв.

Но потом он поднял голову и сверкнул прищуренными синими глазами:

— Не подумай, что я жалуюсь, но это за что?

Энджи с трудом сглотнула, но ответила честно:

— За то, что относишься ко мне так, словно я важна для тебя.

Дэйр оторвал ее от земли и поднял до уровня глаз. Его голос звучал более хрипло, чем обычно.

— Ты много значишь для меня. Чертовски много.

— И ты значишь для меня чертовски много, — сказала она и снова его поцеловала, наслаждаясь моментом.

Через минуту он откинул голову, жадно хватая воздух. Сильные руки мяли ее ягодицы и ритмично прижимали бедра к затвердевшей плоти.

— Останавливаемся прямо сейчас, или почувствуешь ветер на своей голой заднице.

— Если моя задница оголится, то и твоя тоже, — подразнила его Энджи, потом прижалась к нему щекой и вздохнула. — Но лучше бы нам двинуться дальше. Прости, что еле ползу. С такой скоростью до темноты мы до Латтимора не доберемся.

— Нет, так нет, — невозмутимо ответил Дэйр.

То, что она причина задержки, очень беспокоило Энджи. В быстром темпе человеку требуется четверть часа, чтобы пройти милю. Без сомнения, Дэйр мог бы поддерживать такую скорость не запыхавшись, будь дорога чуть ровнее. Энджи прикинула, что за пятнадцать минут они едва проходят четверть мили, может меньше. Не учитывая остановки на отдых и еду, они, таким образом, покрывают в час не больше мили. На переход, который Дэйр одолел бы за четыре-пять часов, вдвоем им понадобится часов десять. А ей еще придется несколько раз передохнуть. Будут участки, где она сможет увеличить скорость, но это мало повлияет на общую ситуацию. Особенно, учитывая дополнительное расстояние и время на обход препятствий.

И снова они двинулись в путь. Настроенная не задерживать Дэйра больше, чем необходимо, Энджи применила тот же способ, что использовала во время спуска при первой неприятности с лодыжкой. Она выбросила из головы все мысли о времени и расстоянии и сосредоточилась на движениях. Выстроила ритм шагов: поставить посох — шагнуть. Энджи где-то читала, что при наличии одного костыля или трости правильнее использовать ее с неповрежденной стороны. В случае Энджи это не играло роли, поэтому посох она держала в правой руке и опиралась всей верхней частью тела, чтобы разгрузить лодыжку. Почувствовала бы она большую устойчивость, переложи посох в левую руку, Энджи не могла сказать. Главное — как можно больше уберечь больную ногу от отека.