Дочь Белого Меча

— А ты попроси, — неожиданно для себя сказала Ягмара. — Попробуй.

— Прости. Я ведь не знал, что происходит…

— Хорошо, — сказала Ягмара. — Прощаю.

20. Новые потери и новые встречи. Железный храм

На второй день пути от мёртвого стойбища к ним вышел Вазила. Он притворился кучкой сухой травы, и даже Ний, шедший впереди в дальнозоркой шапке, увидел его только тогда, когда тот поднялся во весь рост.

Обнялись. Перед Акболатом Вазила раскланялся.

— Простите, друзья, — первым делом сказал он, — но я отдал всех лошадей волшебнице Бекторо и её людям. Они повсюду разыскивают вас.

— Слава Ахура Мазде, она жива, — выдохнул Акболат. — И много с нею людей?

— Шесть человек, — сказал Вазила. — Она просила передать, если вдруг увижу вас первым, что надо идти в тот железный храм, который мы видели.

— Понятно, — сказал Акболат. — Далеко это?

— Завтра к вечеру придём, — сказала Ягмара.

— Вазила, а ты не можешь найти нам других коней? — спросил Ний.

— Поблизости не осталось ни одного, — сказал Вазила сокрушённо. — Чёрный колдун распугал всех. Может быть, завтра кого-то нагоним, но я бы не стал надеяться. Я никогда не видел, чтобы кони так пугались. Многие даже умерли…

Он вытёр глаза.

— Вы будете отдыхать, или сразу пойдём?

— Отдохнём недолго, — сказал Акболат.

Он всё ещё был недостаточно силён, и даже в легкоступах он нёс не всю ношу, как до него Ний, а только треть.

Ний даже не стал садиться, остался стоять, упершись руками в колени. Ягмара легла на спину и подняла ноги вверх, чтобы отхлынула усталость. Шеру наступил передними лапами ей на живот и нажал несколько раз. Ягмара потрепала его за загривок.

— Тебе хорошо, — сказала она. — У тебя четыре. Пока две идут, две отдыхают…

— Н-нуу… — согласился кот.

— Когда я не смогу идти, понесёшь меня?

— Гм-м…

— Так я и думала, — сказала Ягмара, повалилась на бок, встала на четвереньки и потянулась до хруста, стараясь не думать о боли в ногах и спине.

— Да мрряу! — возмутился кот.

— Я пошутила, — сказала Ягмара. — Я в тебя верю.

На ночлег расположились в удобном месте, не дожидаясь наступления полной тьмы. Здесь был неглубокий лог, по дну которого протекал ручей. Огня решили не разжигать. Доели вчерашнего гуся, напились холодной сладкой воды.

Темнота упала стремительно. И в этой темноте вдруг стали видны беззвучные молнии, бившие в отдалении. Ягмара стояла и смотрела на них, не понимая, что в этих молниях ей кажется неправильным. Подошёл Акболат, встал рядом.

— Плохо, — сказал он.

— Что плохо?

— Что Бекторо там одна. Долго ли она продержится…

Теперь Ягмара поняла, что ей показалось странным в молниях. Они били из разных точек неба, но в одно место на земле — правда, не достигая земли, они то разлетались медленными искрами, то разветвлялись над землёй на множество тонких сияющих линий, образующих некое подобие перевернутого цветка — лилии или колокольчика…

— Ты думаешь?..

— Не сомневаюсь. Надежда только на то, что и Черномор ослаблен заточением… долго так не сможет. Но его сила возросла, он высосал жизни из многих… а Бекторо приходится рассчитывать только на себя.

— То есть она тоже… э-э… высасывает жизни?

— Как бы правильно сказать… Да, она черпает силу в своем народе. В своём юрте. Просто в семье. Поэтому нам надо быть с нею. Как можно быстрее.

— Но ночью…

— Мы не сможем идти ночью. Растратим силы, а далеко не уйдём. Кроме того, Черномор будет нас видеть, а мы его — нет. На ночь нам нужно укрыться…

— В варежки. И… подожди…

Ягмара полезла в торбу. Достала голубой платок. Сейчас он сам попросился в руку.

— Теперь понятно, для чего он предназначен.

Они забрались в варежки: Ний и Вазила в одну, Акболат и Ягмара в другу. Шеру устроился у них в ногах. Перед тем, как спрятаться самой, Ягмара укрыла рукавички голубым платком и придавила его по углам комочками земли.

Уже забираясь в рукавичку, Ягмара увидела — или ей показалось? — жёлтый проблеск глаз. Не близко, но и не далеко. Неужели тот самый волк?..

— Завтра многое может решиться, — сказал Акболат, когда дочь наконец угомонилась. — Набирайся сил. Самое трудно в нашем деле — ждать…

— В чьём — в нашем?

— Кто не пожелал стать рабами у богов…

Ни утром, ни днём их никто не побеспокоил. Стояла полнейшая тишина — ни птиц, ни поздних шмелей. Правда, они чуть не промахнулись мимо заброшенного города — потому что держали путь туда, где видели вечером молнии, а оказалось, что город и ближе, и сильно в стороне. Вазила нашёл и подозвал одну кобылу, но она была настолько ослаблена и перепугана, что садиться на неё никто не стал, только сложили вещи.

И ещё нескольких павших, прижавшихся друг к другу лошадок нашли они… Кости, обтянутые кожей, и оскаленные черепа с вылезшими из глазниц глазами, не тронутыми воронами. Не было воронов в округе, и ни единой другой птицы не было. Редкие муравьи ползали по падали.

Воистину страшная, мёртвая висела тишина…

Город, в который входили пешком, сильно отличался от того, в который въезжали верхами. Ноги чувствовали, как волнами идёт каменная кладка. Лучше были видны зияющие трещины в фундаментах и стенах. Сквозь провалы дверей и окон буквально вываливалась наружу разруха — разоренное жильё, сгнившая и заплесневелая рухлядь, разбросанная домашняя утварь, разбитые столы и скамьи… Непонятно было, что за сила здесь так разгулялась. Шеру забрался на плечо Акболата и озирался по сторонам с напряжением и ужасом — похоже, видел что-то ещё, недоступное человечьему оку…

Как раз железная башня теперь почему-то внушала спокойствие. Акболат первым подошёл к ней, рассматривая стены в упор. Башня так и стояла, в выщерблинах и окалине, с ржавчиной в стыках плит. Но дверцу, похоже, открывали недавно — свежие полукруглые царапины появились на каменной плите и сдвинутый в сторону мусор.

— Отец, подожди, — попросила Ягмара, доставая бубен. — Надо посмотреть…

Она ударила раз и раз, и бубен, до этого безмолвный, вдруг отозвался глухим дальним звуком. И по стыкам, и по контуру дверцы заплясали искорки. Но и другое произошло, как тогда, перед воротами дворца Лютобога: на миг всё вокруг сделалось как нарисованное. Только на этот раз было не полотно или занавес, а как бы старинная роспись на скалах… не тем, совсем не тем был этот городок, чем хотел казаться, и был он очень непрост… И только башня осталось прежней, железной, запирающей невидимый ещё проход куда-то вдаль или, может быть, в глубину.

Акболат кивнул, а потом взялся за бронзовое кольцо на дверце и несколько раз ударил им.

Башня загудела глухо — будто по ней прошла медленная волна звука. Волна поднялась, опустилась — стало зябко в ступнях, — снова поднялась…

Прошло лепты две, и дверца приоткрылась. Когда она приоткрылась, стало ясно, что это и не дверца вовсе, а приличных размеров дверь, в которую пройдёт и всадник; толщина дверного полотна была впечатляющей…

Не видно было совсем, кто стоял по ту сторону.