Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия

Томми, есть ещё одна важная вещь, которую можно сказать только тебе. Этого папа точно не поймёт.

Я вспомнила, как философствовала на борту корабля: «Вот так свободные люди становятся пленниками». Тогда для меня это был просто неизвестный русский по имени Александр. Я не знала, что его лучше звать не Сэнди, а Саша.

Я не знала, что у него есть замечательный дядя, который встретил его в слезах и без слез проводил на войну. Я не знала, что Саша будет на моих глазах, с саблей в руках, сражаться с негодяем, решившим посадить меня в тюрьму. Я не знала, что Саша однажды купит мне варенья и мармелада чуть ли не больше, чем мне до этого покупал папа за всю жизнь.

И вот теперь он в тюрьме. Ради моей безопасности он свернул на дорогу, которая привела его в плен. Томми, разве это справедливо?

Прости, Томми, поверь, мне трудно заснуть. Ещё вчера у меня была только одна мысль: как сюда добраться? Теперь я должна думать и о папе, который не верит в опасность, и о Саше.

Потому что из ста пятидесяти тысяч человек, осадивших Севастополь, только один не хочет, чтобы Саша остался пленником. Это я».

Глава 3, в которой у Джейн появляются новое дело и новый друг, Счастливчик Джон собирает достойную команду для достойного дела, а Саша переносит пытку и отмечает самые неудачные именины в своей жизни

Несмотря на полутьму, Счастливчик Джон сразу узнал собеседника. Это был шутник Билли, солдат с «Саут Пасифика», объяснявший ему, что за хорошие деньги всегда можно найти любой товар и любую услугу.

– Привет, Билли. Вижу, тебя занесло на самый весёлый театр войны.

– Ага, мистер любитель секретов. Где ещё быть шутникам? Вы объясните мне, наконец, кто вы такой: американский газетчик или русский шпион? Я-то думал – газетчик, но после того, как вы в Копенгагене так ловко дали деру…

– А это вопрос не на шиллинг, – усмехнулся Счастливчик Джон, вспоминая слова Билли на корабле, – за такой вопрос у нас с тобой может совсем другой расчёт выйти. Впрочем, могу тебя успокоить как патриота – я не русский шпион. Ни продавать мне британские секреты, ни сдавать меня военной полиции у тебя повода нет.

– Вопрос-то по делу, – серьёзно ответил Билли. – Мальчонка, который мне отнёс сонное пойло, говорил, что по вашему указу…

– Я же ещё на борту тебе объяснил, что я ни при чем. И не мальчонка это был, а девчонка, переодетая юнгой. Кстати, ты её здесь не видел?

– Шутите, мистер любопытный? Откуда здесь девчонка? Хотя каких только чудес не бывает. А если бы я эту девчонку здесь повстречал…

Шутник Билли в последний миг все же сообразил, что с собеседником знаком недостаточно и следует придержать язык.

– …то очень по-доброму с ней бы поговорил, – закончил он. – Мне из-за неё, уже в Портсмуте, четыре дюжины кошек перепало – сон на посту, побег пленного. Еле выжил, и то, считай, повезло. Зря или не зря эта пигалица упомянула вас, но упомянула. Поэтому компенсация с вашей стороны была бы вполне справедливой.

Возникла естественная трактирная пауза – подошёл гарсон, молодой турок. Счастливчик Джон нарочно заказал свиной эскалоп – самое дорогое блюдо из прейскуранта [92] , – чтобы обозначить свой статус да заодно увидеть завистливое уважение в глазах собеседника. Шутнику Билли, как и себе, он взял пиво.

– Вот компенсация, – сказал он и, предупреждая возмущение, добавил: – Дело здесь у меня серьёзное. Если выгорит, будет тебе гонорар с компенсацией.

– Сэр, а вы, часом, не про ту услугу, на которую намекали на борту?

92

Найти свинину в преимущественно мусульманском Крыму было непросто.

– Пока о другом, – ответил Счастливчик. – Надо тебе выяснить, есть ли сейчас в здешних британских войсках один офицер. Сэр Фрэнсис Летфорд, «красная» морская пехота [93] . Узнать, здесь ли, и если да, то где живёт. Узнаешь быстро – будем работать дальше.

– Дело понятное, мистер газетчик.

– Вопросы?

– Не, сэр, вопросов пока нет. Только вы поймите, здесь не Англия, если что, долго в тюряге не задержат. Суд без присяжных, взвод, раз-два-три, бабах! Если хорошую шутку здесь отмочить, то надо делать ноги сразу. Вы-то, мистер газетчик, птица вольная, перелётная, как я вижу, а на мне ещё славный наш мундир. Мне в придачу ещё и дезертирство на себя вешать. А грешить так вот, сэр, я готов только за полный карман, а не полупустой.

93

Полки Королевской морской пехоты делились на «красные», носившие армейскую форму, и «синие», флотские.

Не тратя время на споры, Счастливчик Джон вынул банкноту в десять фунтов и с удовольствием пронаблюдал округление глаз собеседника.

– Держи. Задаток. Вообще-то узнать адрес джентльмена – работа для шкета. Это чтобы ты понял градус интереса. Через два дня здесь, в этом месте. Жду три часа. И вот ещё что запомни, Билли. Уж поверь мне на слово: в этом месте нет ни одного человека, включая сэра Фрэнсиса, который даст тебе хотя бы шиллинг за новость о том, что кто-то доискивается этого уважаемого джентльмена.

Шутник Билли ответил не сразу. Он взял купюру, использовал скудное освещение, чтобы её осмотреть, чуть ли не попробовал на зуб.

Потом ответил совершенно серьёзно:

– Мистер газетчик, видите, взял я денежку. Значит, сделаю, что за неё заказано. Взять работёнку да в этом деле другого заказчика найти, с переплатой, – не мой обык. Знавал я умников, что хотели из двух карманов пожировать, да потом и до петли не доживали, в каналах их находили.

– И я таких умников знавал, – с улыбкой ответил Счастливчик Джон, отрезая добротный кус эскалопа, – и сам, бывало, их…

– Купали с кирпичом на шее? – тихо, с улыбкой, предположил шутник Билли и, увидев кивок собеседника, поднял кружку. – Ну, за честный бизнес.

Из дневника Джейн

«Апрель 1855 года. Окрестности Севастополя

Итак, я на войне. С детства я знала, что на войне воюют. Под Севастополем это знание дополнилось тем, что на войне ещё и живут – где-то ночуют, что-то едят, умываются и стирают белье (или пытаются это сделать).

Честное слово, иногда мне кажется, что раньше я думала, будто люди на войне с утра до вечера стреляют, увёртываются от вражеских пуль и на другие дела у них нет времени.

Папа живёт в крошечном домике, который, как я поняла, на самом деле даже и не домик, а овчарня. Он сложен из камней и досок. Как заметил папа, морской пехоте всегда достаются первые пули и первые трофеи. Ему повезло, многим офицерам пришлось зимовать в палатках.

Когда наш флот вошёл в Чёрное море, папа думал, что ему придётся участвовать в десантах на русском побережье. Действительно, были и такие операции, но чаще морская пехота находилась на берегу, в резерве, на случай, если для наступления на русских (или обороны от них, это случалось чаще) потребуются усилия всех войск. Поэтому-то их и поселили не в Балаклаве, а на территории, вернее на окраине, полевого лагеря.