Дочь моего друга

— Андрей, — Яна осторожно касается моего плеча и смотрит нерешительно, словно спрашивая: ничего, что я тебя при твоих друзьях трогаю? Я кладу руку ей на ногу и тяну к себе, чтобы больше не сомневалась. Она улыбается и, наклонившись, гладит шею. 

— У меня вылет рано. У твоих друзей хорошо, но, может, вернемся в отель?

А вот и антракт. Читает мои мысли.

Мы с Серегой допиваем виски, пока Юля делится с Яной впечатлениями о проживании в Лондоне, после чего прощаемся и выходим к ожидающему нас такси.

— Твои друзья очень приятные. А правда, что жена Сергея была невестой его сына?

Не знаю, откуда Яне это известно, но обсуждать щекотливую ситуацию в семье Молотовых кажется неправильным. Пусть ее любопытство объяснимо, Серегина жизнь касается его одного.

— Я стараюсь в это не лезть, — помогаю Яне сесть в салон и залезаю за ней следом. — Не жалеешь, что поехала со мной?

— Нет! — она выпаливает это так быстро и громко, что снова вызывает улыбку. Мне нравится она такой: искренней, импульсивной, не прячущей эмоции. — Было приятно провести с тобой время.

Я опускаю ладонь ей на колено, прикрытое платьем, и сжимаю, в ответ Яна тянется ко мне губами. Они мягкие и пахнут карамелью, влажный язык проникает мне в рот. Ее дыхание утяжеляется, и член неумолимо встает. Яна прижимается ко мне всем телом, горячая и дрожащая от нетерпения, и меня несет. Я сажаю ее себе на колени, мну ее задницу, сосу ее губы, и только остатки здравого смысла заставляют меня перехватить руку Яны, когда она пытается расстегнуть молнию на моих брюках. Мне тридцать восемь. Тридцать восемь, блядь. Через несколько часов у меня самолет до Москвы, где мне предстоит, пожалуй, самый сложный разговор в моей жизни, а все, о чем я могу думать, как хочу стянуть с нее белье и трахнуть в салоне лондонского такси.

24

Андрей

В Москву я прилетаю ранним утром — проблем со сном в самолете у меня нет, поэтому домой заезжаю лишь для того, чтобы переодеться, и сразу направляюсь в офис. Дорогой звонит Яна, отчитывается, что села в самолет и водитель Семена встретит. Ее рейс на несколько часов позже моего, поэтому она благополучно досыпала у меня в номере.

— С возвращением, Андрей Вячеславович, — секретарша поднимается из-за стойки приемной и застывает в ожидании распоряжений.

— Доброе утро, Кир. Мне кофе и потом Колпашникову в кабинет. Галич у себя?

— Семена Ефремовича на месте нет. 

— Ладно. Тогда Колпашникову и кофе.

Я закрываюсь в кабинете и открываю ноутбук. Сначала разделаюсь с плановым совещанием, а потом буду решать с Семеном. Разговор сложный выйдет, в этом я не сомневаюсь, но волнения и в помине нет. Бесполезная это эмоция. Сомнений относительно предстоящей беседы не имею — она так или иначе должна состояться, юлить или оправданий себе придумывать тоже не намерен, а результат уж каким будет. Я от Яны в стороне держаться пробовал — в том, что не старался, себя упрекнуть не могу. Сделал все, что мог. И она пятнадцать лет куклу хранила. Все же, блядь, не без причины. Когда отдаешь себе отчет в том, чего хочешь, все становится просто. Она мне нужна, без нее никак, и с ее стороны это взаимно. Так что нет, ни волнения, ни сомнений не испытываю. Наоборот, хочу, чтобы разговор с Семеном поскорее произошел и не было недосказанностей.

Бухгалтерские отчеты по «Хлеб&Соль» не впечатляют. По намеченному графику на окупаемость мы должны выйти через полтора года, а с такими цифрами этого не произойдет и за два. Поэтому я назначаю встречу Наде, чтобы обсудить дальнейшую стратегию продвижения и заодно пояснить, что наши еженедельные секс-свидания подошли к концу.

— С возвращением, Андрей, — Надя кладет руки мне на плечи и касается губами щеки. — Откуда такая срочность? Ради тебя мне пришлось отменить встречу с другим заказчиком.

— Очевидно, он не так важен, иначе бы не отменила.

Я отодвигаю для нее стул и делаю знак официанту, чтобы принял заказ. Надя профессиональным чутьем угадывает мое настроение и попыток делового заигрывания больше не предпринимает. Лицо становится серьезным, взгляд цепким.

— Я сегодня смотрел отчеты по прибыли. Очевидно, что-то вы с Кравцовой делаете не так, потому что прогнозируемых цифр я не вижу. 

— Ты сам должен понимать, что проект недавно стартовал. Первые месяцы бывают самыми сложными.

— Или самыми прибыльными при должной раскрутке. По крайней мере, с «Метелицей» было именно так.

— Это другое, Андрей. «Метелица» и твой клуб — заведения формата «лакшери». Попасть туда первым, сделать селфи, рассказать друзьям — это престижно. А сетка кафе уровня масс-маркет — это совершенно другое. 

— Напомню, что прогнозы на прибыль составлялись согласно твоим обещаниям.

— Сезонность тоже играет роль. Существует много факторов…

Надя обрывается, потому что в этот момент звонит мой телефон. На проводе Яна. Я жестом показываю ей подождать и принимаю вызов.

— Привет.

— Приземлилась?

— Да, еду в машине. Как ты?

— Нормально все. Ян, я занят сейчас. Позже тебе наберу, хорошо?

— Да, конечно, — торопливо раздается в динамике. — Не буду отвлекать.

Я кладу телефон на стол и, дождавшись, пока официант расставит тарелки, вновь гляжу на Надю. Ее лицо неуловимо изменилось: глаза смотрят с прищуром, во взгляде играют вопросы.

— Про факторы я понял. Я тебе без обиняков разложу, Надь. Бюджет на рекламу заложен большой, а деньги расходовать впустую я не люблю. Если вещь некачественно выполняет свою функцию — мы либо неправильно ей пользуемся, либо она неисправна. Твоя задача — держать руку на пульсе и вовремя это выяснить.

— Я поняла тебя, Андрей, — Надя отпивает глоток воды и промакивает губы салфеткой. — В течение месяца смотрим за изменениями в статистике, и, если положительного результата нет, будем менять концепцию.

Пока она в подробностях рассказывает о рекламных планах на ближайшие две недели, я успеваю расправиться со стейком и выпить кофе, после чего решаю, что пора.

— И второй момент, Надь. Наши отношения с этого дня — сугубо деловые.

Надя замирает над тарелкой на долю секунды, после чего медленно поднимает голову и смотрит на меня. Ее лицо походит на застывшую маску — в нем нет ни одной эмоции.

— Могу я узнать почему? Не припомню, чтобы наши встречи негативно сказывались на сотрудничестве.

— Нет, дело совсем не в этом. Ты всегда была профессионалом. 

— Тогда в чем?

Желания обсуждать свою личную жизнь у меня никогда не возникало, и уж точно оно не возникнет сейчас. Надя просто секс. Обещаний и намеков на большее я ей не давал, а потому и объясняться не считаю нужным.

— В том, что я так захотел, Надь, — удерживаю ее взгляд. 

Она смотрит на меня в течение секунды и отводит глаза. А я прошу счет.