Дочь моего друга

По дороге в офис меня одолевают бесконечными звонками, и набрать Семену удается, лишь когда я захожу к себе в кабинет.

— Здравствуй, Андрей. Никак, меня потерял?

— Немного. У меня к тебе разговор был. Ты когда в офисе появишься?

— Я в субботу в Нью-Йорк прилетел. Никак Америка меня не отпускает. То одно, то другое. Мне здесь важное дело предстоит, я тебе потом как-нибудь расскажу. Надеюсь, после него плотно в Москве осяду. 

Пальцы находят ручку и со злостью вжимают ее металлическим наконечником в стол. Такова уж моя натура — если что-то решил, хочется довести до ума в кратчайшие сроки. Ну не по телефону же ему новость вываливать. 

— Понял тебя. Ладно, удачи в твоем деле.

— Я цифры по «Хлеб&Соль» посмотрел, Андрей. Не впечатляет пока.

— Да, не впечатляет. Будем решать.

Из офиса я выхожу в начале восьмого после часовой аудиенции с Мишиной на предмет покупки НДС. Залезаю на заднее сиденье и жестом прошу Петра не трогаться с места, пока набираю Яне.

Трубку она берет с пятого гудка, голос тихий, эмоций — ноль.

— Ты дома, Ян?

— Да, дома.

Вздох и пауза. Я тру лоб и изо всех сил напрягаю мозги, чтобы понять, что случилось. Днем она мне звонила, и я сказал, что перезвоню. Слово сдержал, перезваниваю. Очевидно, по женским меркам слишком поздно.

— Ян, ты обиделась, что ли?

— Нет, — тон смягчается, но все еще напряженный. — Но я весь день ждала, что ты перезвонишь.

— Был тяжелый понедельник. Они у меня часто такими бывают. Давай сразу на будущее проясним: с тобой никак не связано. Впредь буду стараться быть внимательнее, но и расстраиваться нет повода. Я позвонил сразу, как смог.

Тихое сопение и вздох. 

— Хорошо.

— Останешься у меня ночевать? Могу за тобой заехать.

— Да, — несмотря на неимоверную усталость, я начинаю улыбаться, когда слышу какой-то грохот и топот босых ног. — Через сколько ты будешь? Ты голоден? Я приготовила утку. 

— На Лесную, Петь, — говорю водителю и вновь подношу трубку к уху. — С удовольствием попробую твою утку. Буду через полчаса.

***

— Думаю, экскурсию проводить по квартире тебе не нужно, ты здесь уже была.

Яна, снимающая обувь с ног, быстро вскидывает на меня глаза, и ее щеки розовеют, очевидно, от воспоминаний. Я вешаю чехол с ее рабочей одеждой в прихожей и подхватываю с пола сумку.

— Я сама отнесу, — Яна тянет к ней руку. — Там еда.

По дороге сюда она не слезала с моих колен, но сейчас, попав в квартиру, выглядит немного неуверенной и смущенной. Суетливо распаковывает сумку, выкладывая на стол стеклянные контейнеры, громко хлопает ящиками. Со временем это пройдет.

— Будь как дома, хорошо? Ты девочка умная, со всем здесь разберешься. Я пойду переоденусь.

Когда через двадцать минут я выхожу из душа и возвращаюсь на кухню, там меня встречают сервированный стол и робко улыбающаяся Яна. 

— Ты же ешь овощи? Я дома быстро салат сделала. Утку пришлось подогреть.

— Мне все нравится, — обвожу глазами наполненные тарелки. Видно, что очень старалась. — Поешь со мной?

Яна кивает и садится на стул напротив. Подобный ужин для меня в новинку. Не сказать чтобы совсем — когда к матери заезжаю, она часто пытается меня накормить, но сейчас другое. Домашняя еда на моей кухне, видавшей лишь доставку из ресторанов, Яна в розовой толстовке, поджавшая одну ногу под себя, свежезаваренный чай. Обстановка непривычная, но отторжения не вызывает. Скорее, наоборот, расслабляет.

— Я привезла папин любимый чай, — Яна кивает на чашку. — Не знала, есть ли у тебя. Подумала, что кофе на ночь пить не стоит.

Вообще, кофе был бы неплох, потому что мне еще с час нужно будет поработать, а после обязательно заняться с ней сексом. Но обижать ее не хочу и придвигаю чашку к себе.

— Где готовить так научилась?

Яна расцветает, словно услышала самую большую похвалу в своей жизни, а я для себя отмечаю, что нужно делать ей комплименты чаще, потому что ее улыбка того стоит.

— Нравится? Вкусно? Это мамин рецепт.

— Очень, — я отодвигаю тарелку и встаю. — Спасибо, что накормила. 

Яна тоже встает, и я, обняв ее талию, притягиваю к себе. Тяжело мне проявления чувств даются. Кажется, если в голове есть, — ей они тоже должны быть очевидны. Но ни хера выходит не так. Девчонка она, пусть и особенная, но все же девчонка. И слова ей красивые нужны, и романтика.

— Ян, ты просто знай, что я все ценю, ладно? Могу забыть об этом сказать, но ценить от этого не перестану.

Улыбается и тыкается носом мне в щеку. Такая тонкая, по-домашнему уютная и пахнет охренительно. Надо быстрее закончить с работой.

В спальне Яна распаковывает вещи и перемещается в ванную, а я ложусь на кровать с ноутбуком и зарываюсь в документы, которые переслала мне Вика. Она с ними до девяти вечера просидела, потому что с утра ей ехать с ними в суд, и отложить никак не получается.

Как из ванной выходит Яна, я не слышу, потому что слишком поглощен процессом. Кажется, она меня окликает, на что я машинально прошу дать мне еще полчаса. Пару минут меня ничего не тревожит, а потом ощущаются поглаживания на члене. Яна трогает меня через штаны. Я перехватываю ее руку и мягко отвожу в сторону — эти документы действительно для меня важны.

— Еще двадцать минут.

Но именно сейчас Яна демонстрирует наследственное упрямство: тянет резинку трико вниз, и я чувствую влажное прикосновение языка к члену. Отчего у меня, конечно, встает.

— Ян, — прикрываю крышку ноутбука и глажу ее по волосам. Только сейчас вижу, что на ней надеты тонкая розовая майка и короткие шорты. Зрелище залипательное, но мне нужно закончить. — Ты меня отвлекаешь.

— А ты не отвлекайся, — ее дыхание обдувает головку. — Я не против, если ты продолжишь работать.

От этих слов член просто раздирает. Вот тебе и вчерашняя девственница. Заставив себя опять посмотреть в экран, по новой вчитываюсь в строки, но под давлением теплого рта, скользящего по мне, они не задерживаются в памяти даже на долю секунды. Берет Яна неглубоко, но как-то по-особенному: посасывает головку, сдавливает губами, тихо постанывает, трется языком… Ни думать, ни работать невозможно. 

Я захлопываю ноутбук и возвращаю его на тумбочку. Яна поднимает на меня глаза — в них триумф. Да, добилась своего, признаю. Отрываюсь от спинки кровати и тяну ее к себе за плечи, заставляя выпустить член изо рта.

— Не нравится? — на щеках возбужденный румянец, губы распухшие.

Я стягиваю с нее майку и, с секунду полюбовавшись на затвердевшие соски, луплю ее по заднице. Потому что заслужила. 

— Нравится. Сейчас продолжишь. Разворачивайся.

В глазах Яны мелькает непонимание, но она тем не менее неловко поворачивается ко мне спиной и вновь обхватывает член ртом. Ее задница в задрана вверх прямо перед моим лицом, и я не раздумывая дергаю шорты вниз. Яна вздрагивает, нервно ерзает, но движений не прекращает. А я думаю, что все-таки немного на ней двинулся, потому что никогда вид женского влагалища меня настолько не вставлял. Такая она, блядь, девочка. Розовая и невинная даже в настолько откровенной позе. И пахнет охренительно. Я и не помню, когда в последний раз пробовал женщину языком, но ее я готов им затрахать.