Дочь отца своего

Рен уже достаточно уверенно сидит верхом, чтобы отправиться в многочасовую дорогу. А потому я взяла его с собой в долину, познакомить с последними достижениями научного Центра. Никогда в теории не выучишь того, что там можно увидеть своими глазами и потрогать руками. В дороге старалась дать Рену максимум самостоятельности. Если в первый раз я ему показала, как искать место ночлега, как договариваться и торговаться, как лучше обустраиваться и так далее, то уже на второй день он делал все сам под присмотром. С каждым днем становился все увереннее в себе, спокойнее и все чаще старался обо мне заботиться. О, да! Пусть учится. Если не мне, то кому-то другому пригодится. И так приятно. Кстати, всё меньше воспринимаю Рена мальчиком и всё больше, мужчиной, и ответственность стараюсь по максимуму перекладывать на его плечи. Только ненавязчиво слежу, чтобы хорошо питался, ну и нагрузку получал разумную. Фактически смущает меня один момент. Мне очень нравится заниматься с Реном сексом. Очень, как и ему. Но его отец выше меня без малого на две головы, на портрете его матери и других предков тоже изображены отнюдь не хиляки. Значит Рену еще расти и расти. Это я перестала прибавлять в росте в четырнадцать лет. А если мы будем заниматься сексом столько, сколько нам обоим хочется, ничего кроме заморыша из одуванчика не вырастет. Вот не хочется мне его, извиняюсь за выражение затрахать. Нет, разумеется, с Реном мы этот вопрос обсудили, и в целом даже серьезных возражений не последовало, но во-первых, он явно был не в восторге, а во-вторых, надо было придумать что-то вроде графика. Либо стабильно, но нечасто, либо, скажем, раз в месяц, но отрываться. И мне самой тяжело сдерживаться, руки просто тянутся прикоснуться, со всеми вытекающими.

Так или иначе, добрались мы до въезда в долину, и вот тут посетило меня чувство нереальности происходящего. Вместо моих людей увидела я разъезд в форме известной армии. Что произошло? Долину захватили? Или пострадал только перевал? Что с жителями? Что делать? Попытка пообщаться показала, что разговаривают солдаты с характерным диалектом. Антанарцы. Именно с их страной сообщает перевал весь остальной континент, и, видимо, Антанария решила захватить стратегические для себя пути. Сейчас солдаты пытаются содрать с нас деньги за проход, кстати, намного больше, чем брали мои люди. Я вот только не понимаю, куда эти самые люди делись? Здесь же оборона была так поставлена, что и один человек мог удержать целую армию в нескольких стратегических местах. Скорее всего, кто-то предал, иначе антанарцы были бы здесь лишь гостями.

– Платите пошлину и проваливайте.

– Жители долины были гораздо вежливее и брали намного меньше.

– И где они теперь?

– Где?
– очень интересный вопрос.

– Сидят в своих горах и сосут лапу, - так, уже хорошо, что как минимум часть жива.

– А что с ними случилось?

– Платите пошлину и езжайте.

Была бы сама - перебила бы, но Реном рисковать не хочу. Только вот куда ехать? По-видимому, жители завалили проход в долину (такую возможность предусматривали).

– Нет, спасибо, мы, пожалуй, вернёмся. У вас там, скорее всего военные действия, а нам жить хочется.

– Нет никаких военных действий. Горные крысы заперты в своей долине. Как только подтянутся войска, мы там их быстро перебьем, на проходе этот никак не отразится, так что платите и идите спокойно.

– Ага, тут целую армию собирают, а мы должны по узким тропкам сквозь нее как-то пробираться. Нет, спасибо.

Итак, армии сейчас здесь нет. Возможно, эти волки вообще в единственном экземпляре. Куда деть Рена?

– Одуванчик, поворачивай и аккуратно едь назад, я сейчас тебя догоню, только еще пару вопросов задам.

– Раз ты не заплатишь, больше я ничего не скажу!
– хорошо хоть Рен послушался.

– Господа военные, мне навстречу будут ехать другие люди, и от того, что я им скажу, будет зависеть, повернут они назад или заплатят вам за проезд. Поэтому вам выгоднее со мной нормально пообщаться.

– Нам выгоднее убить тебя, забрать все ценное и выбросить труп в пропасть, потом догнать того щенка, - заявил этот тип, вынимая саблю из ножен. Что ж, это вполне согласуется со своими планами. Жаль только на коня пока рассчитывать не приходится, ему до обученного еще пару месяцев как минимум, так что спешусь пока. Кстати, это здорово помогло - за чужими лошадьми меня маленькую почти незаметно. Разобралась с патрулем я быстрее, чем они поняли, что происходит. Успела до того, как вернулся Рен, который бросился назад, как только увидел происходящее. Нужно его убрать от опасности и выяснить, что происходит.

– Рен, сейчас я напишу письмо и скажу, куда его отвезти. Необходима подмога, за которой ты отправишься, пока я буду выяснять, что здесь творится. Полкан ты мне за него головой отвечаешь! Вы должны добраться до помощи целыми и невредимыми и доставить письмо!

Честно говоря, в деле благоразумия на Полкана я больше рассчитываю, за этот год мы с ним из многих передряг вместе выбирались, опасность оценивать он умеет и хозяина искренне любит. После отъезда Рена можно спокойно спрятать следы моего "общения" и двинуться дальше. И вот впереди прямо напротив заваленного въезда в долину стоит еще группа военных антанарцев. Мне катастрофически не хватало информации, потому оставив коня, подкралась настолько, чтобы слышать разговоры противника. Выяснить удалось многое, например, что король Антанарии фактически объявил войну, решив любой ценой присоединить перевал и долину. Вот только сопротивления совершенно не ожидал, ведь все были уверены, что в долине живет от силы пару сотен человек, из которых бывших военных не больше десятка. Но мало того, что встретил ожесточенное сопротивление на перевале, где фактически положил половину своей армии, перевал захватить все же удалось, а вот жители долины завалили проход. Теперь король собирает новую армию и отряд рабочих, которые могут расчистить завал. Не понимаю, как такую прорву людей собираются провести в узком ущелье, где местами может проехать максимум один всадник. Мнение солдат о своем королевстве вообще и короле в частности я лучше опущу в виду непечатных выражений. Так или иначе, этой информации недостаточно для каких-то серьезных выводов, так что присутствие солдат в качестве живых интереса для меня не представляет. Их тут почти полсотни, поэтому открытый бой будет глупостью - меня просто вымотают, значит убивать их надо тихо и по одному. Я была уверена, что за пару часов наблюдения отследила всех солдат из этого отряда. Несколько человек удалось убрать без проблем, а вот дальше случилось нечто непредвиденное.

Но вначале небольшое отступление. Верю ли я во Всевышнего? Лучше так: создал ли кто-то весь мир? Скорее всего, конечно да, иначе по законам энтропии просто ничего бы не было, даже материи не говоря о жизни. Но явно же была какая-то движущая сила. Какой смысл любой жизни? Быть счастливыми. Есть ли отличия для человека? Человек, благодаря накопленным знаниям, передаваемым новым поколениям, может называть себя разумным, с высоким уровнем самосознания. Благодаря этому люди могут стремиться не только к собственному счастью, но и постараться создать оптимальные условия для других. Это я о роли Всевышнего в окружающем мире. Солнце встает, ветер веет, вода мокрая, растения растут, животные живут, и за это все, конечно, спасибо! Но что делает Всевышний для счастья людей, которых вроде как создал? Если я покупаю лошадь, то отвечаю за нее. И спать не лягу, если не буду уверена, что она сыта, здорова, чувствует себя нужной и любимой. А Всевышний? Наплодил своих творений, и живите, как сможете... А он за нами понаблюдает с высоты, как ученые в своих лабораториях за подопытными мышами. Когда человек просит меня о помощи, соглашаясь, я осознанно беру на себя ответственность за его жизнь, благополучие и, по возможности, счастье. То есть, если бы Всевышний был действительно добрый и благородный, мои услуги бы не понадобились, а так фактически получается, что я делаю его работу. Нет, я совершенно не против. Но получается, что он сам по себе, а я совершенно отдельно. И никогда у Всевышнего ничего не просила. А теперь вернусь к повествованию. Вот крадусь я между двумя огромными валунами, подбираясь к очередной жертве, и вдруг чувствую резкую боль в правом боку... В следующее мгновение проваливаюсь в какую-то непроглядную черноту, но как только перестаю в нее пристально вглядываться, включаются другие ощущения. И тут вспоминаются рассказы вернувшихся с того света о движении по трубам и свете в конце тоннеля. Света не было, никакого, труба была... Только совершенно не так я себе все представляла. Гораздо больше происходящее напоминало движение по кишечнику. Меня окружали миллионы ворсинок - живых, думающих, чувствующих, возможно, таких же как я. Еще для сравнения можно представить, что в одно мгновение ты вдруг стал чувствовать кожей каждый окружающий атом, свободного пространства не было. Но в какой-то момент путешествие завершилось в комнате, которая была одновременно и крошечной, уютной и бесконечно огромной. И был там Всевышний. Мне он предстал в образе такого пожилого подтянутого седого мужчины с хитро прищуренными глазами и улыбкой, притаившейся в уголках губ. А потом мы беседовали, и Всевышний совершенно откровенно отвечал на все вопросы, поведал о множестве вещей, начиная от тайн мироздания, и смысле жизни, заканчивая моей собственной судьбой. А затем нагло выставил, заявив, что мне еще не время. Но грандиозный облом заключался в том, что, когда я пришла в себя, ответов Всевышнего не помнила. Только лишь его лукавую улыбку. Ну не хитрец? Ну да он сам себе судья.

Я пришла в себя в теплой мягкой постели, осмотр интерьера поведал, что нахожусь я в одной из комнат в гостинице долины. И что бы это значило? Даже умереть спокойно не дадут. Попытка пошевелиться привела к резкой боли в боку, головокружению и сильной слабости. Чтобы не происходило, нужно включать в организме обезболивание и регенерацию, но сил на это совершенно нет. Еще ужасно хочется пить, такое ощущение, что воздух при дыхании дерет горло наждачкой. Патовая ситуация.

В этот момент дверь в комнату раскрылась, и вошел хмурый Рен, держа поднос в руках. И резко, как удар по голове, пришло понимание, что сейчас ничему в этом мире я не обрадовалась бы больше. Целый и невредимый, рядом со мной, значит, живу не зря, остальное приложится. Тут Рен поставил поднос на столик, обернулся и обнаружил, что я на него смотрю. И хмурая мордашка вначале стала удивленной, а затем на ней расцвела самая замечательная в мире улыбка.

– Я так рад, что ты пришла в себя! Может, сможешь сама поесть и попить? Честно говоря, ухаживать за тобой очень непросто.

Детская непосредственность. Попыталась спросить, почему именно он за мной ухаживает, но вырвавшиеся звуки слова не напоминали никоим образом.

– Ой, может тебе пить дать? Я сейчас.

После нескольких глотков и разлитых на меня полстакана я смогла спросить:

– Трубочка есть?

– Трубочка?

– Для питья.

– Сейчас схожу узнаю.

Оказалось, что произошедшее меня совершенно вымотало, потому я погрузилась в спасительный сон. Разбудил грохот от удара двери о стену и радостный вопль Рена:

– Элия, я нашел трубочку!

Страшно подумать, где, как и сколько он ее искал. Никогда не считала себя сентиментальной, но это так мило. Подозреваю, что Рен поставил на уши всю долину. С трубочкой поение меня остывшим бульоном прошло легко и быстро. Потом одуванчик обтер меня влажной тряпочкой и переодел. Сил больше ни на что не оставалось, организм требовал отбытия на просторы царства сновидений.

– Элия, можно я переночую с тобой?

С трудом себе это представляю, но отказаться просто не могу.

– Да.

И буквально через минуту я оказалась прижата к груди Рена. Смена положения вызвала резкую боль, но я бы ни за что не призналась в этом. Быть рядом с Реном было так хорошо и так правильно.

– Элия, я так испугался за тебя... Не знаю, как бы жил, если бы ты умерла. А как тяжело было отвоевать право самому за тобой ухаживать, ты даже не представляешь!

Ого! Вот это я точно не представляю! Чтобы жители долины доверили ухаживать за мной какому-то незнакомому мальчишке... Не представляю! Ладно, все потом, сейчас я сплю.