Дочь палача

Он оглянулся еще раз и в свете фонаря увидел, что дым стал заполнять коридор. Потом потолок рухнул.

Якоб Куизль полз по туннелю и, как мог, спасался от дыма. Он зажмурился. В темноте все равно ничего не видно, а так хоть глаза не резало. Палач приоткрывал их время от времени и видел над собой тусклый отсвет. От дыма почти невозможно было дышать. Цепляясь руками, он медленно, но верно пробирался по наклонному проходу наверх. Наконец Якоб нащупал края туннеля. С хриплым криком он выбрался в келью, перекатился и открыл глаза.

Сощурившись, Куизль в который уже раз увидел другой проход справа и еще один на уровне груди, ведущий наверх. Оттуда он скатился после драки с дьяволом. Огонь, похоже, горел наверху, но и в этой каморке висела плотная дымовая завеса.

У Куизля снова заслезились глаза, он потер их грязными пальцами. И только лишь собрался проверить правый туннель, как сверху послышался шум.

Что-то тихо зашуршало.

Кто-то полз вниз по проходу. Палачу послышалось чье-то частое дыхание.

Он встал сбоку от выхода и поднял дубинку. Шорох приближался, звук становился все громче. В тусклом свете огня что-то выскочило из туннеля и пролетело мимо. Куизль с криком бросился на него и врезал дубинкой.

Он слишком поздно осознал, что это был лишь кусок гнилой лестницы.

В тот же миг за спиной что-то просвистело. Он прянул в сторону, но клинок зацепил рукав и ударил под левую руку. Ее пронзила тупая боль. Палач рухнул на пол и почувствовал, как что-то пронеслось над головой, словно огромная птица.

Палач снова поднялся, слезы застилали ему глаза. По противоположной стене плясала громадная тень дьявола. Под светом факела облик нападавшего сделался вдвое больше, и он высился до самого потолка. Его длинные пальцы, казалось, тянулись к палачу.

Куизль проморгался и увидел наконец в центре тени самого наемника. Дым стал таким густым, что Якоб видел лишь смутные очертания дьявола. Когда тот поднял факел повыше, удалось разглядеть чуть больше.

Со лба у него ручьями стекала кровь, и лицо окрасилось алым. Глаза противника сверкали и, казалось, отражали свет факела. Дьявол скалился, словно хищник.

– Я… пока еще тут… палач, – прошептал он. – Сейчас выяснится, ты или я…

Куизль стиснул дубинку и ждал. Левая рука болела невыносимо, но он не обращал на это внимания.

– Куда ты утащил мою дочь? – прорычал он. – Говори, а потом я пришибу тебя как бешеную собаку!

Дьявол засмеялся. Он поднял костяную руку, словно в приветствии, и Куизль заметил, что на ней недоставало двух пальцев. Однако факел еще держался в металлическом кольце.

– Правда… хочешь знать… палачишка? Хорошее место… Лучшее для дочки палача… Вороны ей, наверно, уже глаза выклевали…

Куизль грозно замахнулся дубинкой и продолжал:

– Раздавлю тебя, как хорька…

По лицу дьявола пробежала улыбка.

– Чудно, – промурлыкал он. – Ты такой же, как я… Убийство – наше ремесло… в нас… больше общего, чем ты думаешь.

– Ошибаешься, – прошептал Куизль.

С этими словами он бросился в дым, прямо на дьявола.

Больше не оборачиваясь, Магдалена бежала вниз по склону. Ветки хлестали ее по лицу, колючки впивались в ноги и рвали платье. За спиной слышалось хриплое дыхание солдат. Сначала они ее то и дело окликали, но вскоре погоня превратилась в молчаливую травлю. Солдаты, словно псы, преследовали добычу, и не остановятся, пока не схватят свою жертву.

Магдалена рискнула и быстро оглянулась. Мужчины отставали от нее всего на двадцать шагов. Они отбежали от холма примерно на четверть мили, и зарослей стало меньше. Кустарники остались позади, и впереди открылись вспаханные поля. О том, чтобы спрятаться здесь, нечего было и думать. Единственной возможностью спастись оставался лес на речном берегу. Если добраться до елей и берез, то ей, возможно, удастся скрыться в подлеске. Но до него еще далеко, а преследователи, кажется, приближались.

На бегу Магдалена затравленно озиралась по сторонам: возможно кто-то из крестьян уже вышел с плугом на поле. Но было слишком рано, и ей не встретилось ни единой живой души. По левую руку среди холмов то и дело мелькала дорога на Хоэнфурх, но и там никто не проезжал, кого она смогла бы позвать на помощь. Да если бы и смогла? Одинокая девушка, преследуемая двумя вооруженными солдатами, – какой крестьянин или ремесленник станет рисковать жизнью ради дочери палача? Они, скорее всего, поспешно отвернутся и примутся подгонять волов.

Магдалена привыкла бегать. С самого детства она ходила, часто босиком, к знахаркам по соседним деревням. При этом она от радости часто пускалась бегом и неслась по грязным и пыльным дорогам, пока в легких не начинало болеть. Она была натренирована и вынослива, и теперь приноровилась к своему ритму. Но мужчины за спиной, похоже, не собирались сдаваться. Они, судя по всему, уже не раз преследовали человека. И это явно доставляло им удовольствие. Они бежали размеренно, неумолимо приближаясь.

Магдалена перебежала дорогу и повернула к ельнику на речном берегу. Вдали за полями лес казался не более чем узкой полоской зелени. Девушка не была уверена, сможет ли дотуда добраться. Во рту появился вкус железа и крови.

Пока она бежала, в голове у нее водоворотом вихрились мысли. Память вернулась к ней, и Магдалена теперь вспомнила, что уже видела прежде символ, нарисованный на плечах у детей. Вчера, как только она вошла в дом знахарки, в глаза сразу бросились осколки на полу. Осколки горшков, некогда стоявших на полках Штехлин. Сосуды, наполненные ингредиентами, которые знахарка использовала в повседневной работе: мох, чтобы остановить кровь, травы, чтобы унять боль, а также расколотые камни, которые она растирала в порошок и добавляла в отвары для беременных и больных. На некоторых осколках сохранились алхимические символы. Этими знаками пользовался еще великий Парацельс, были они в ходу и среди знахарок.

На одном из них Магдалена увидела ведьмовской знак.

Сначала она удивилась. Что бы мог этот символ означать в доме знахарки? Неужели она и вправду ведьма? Однако Магдалена стала вертеть осколок в руках и увидела символ перевернутым.

И ведьмовской знак вдруг превратился в безобидный алхимический символ.

Гематит. Кровавик.

Полученный из него порошок использовали, чтобы остановить кровотечения при родах. Безобидное средство, признанное даже в высших врачебных кругах. Хотя сама Магдалена мало верила в его пользу.

Хоть ее и переполнял страх, она чуть не рассмеялась. Ведьмовской знак оказался ничем иным, как перевернутым символом гематита!

Магдалена вспомнила, как описывал его Симон, когда рассказывал о знаке на плечах детей. И лекарь, и ее отец все время рассматривали его так, чтобы он выглядел ведьмовским символом. Но если посмотреть на него с другой стороны, то он становился обыкновенным алхимическим знаком…

Могли дети сами нарисовать его друг другу соком бузины? Ведь они часто бывали у Штехлин. София, Петер и остальные могли увидеть символ на сосуде. Но для чего им это делать? Или все-таки знахарка?.. Но это вообще теряло всякий смысл. Зачем ей рисовать на детях символ гематита? Значит, это дети…