Дочь рода

Сдержать истерический хохот было очень сложно. Мои плечи дрогнули раз-другой, и я захихикала. Просто представила, как выгляжу со стороны. Вот бы кто-то из моего мира увидел, как Яарану Беспощадная рассиживается за партой, вместо того чтобы карать врагов и сметать полчища тварей.

Хохотала я от души, всхлипывая и закрывая ладонями лицо. Разве это не смешно? Генерал объединённой армии в школьной форме и за партой? Я не обращала внимания на шепотки за спиной и похлопывания Ани по плечу. Даже сжатая Светой рука почти не ощущалась.

О, Всевидящий, я оценила твою шутку! И ведь всё было спокойно почти четыре года. Что изменилось? Что пробудило мою суть? Видение, в котором Кир-Ахшар уничтожил чужой мир? Или, может быть, первая встреча с тварями в пещере? Или это сделал отец, оставив меня умирать?

Замолчала я резко, в тот момент, когда в класс вошёл наш куратор в сопровождении самого молодого героя Империи. Разве это не чудесное совпадение, что я встретила Белкина почти сразу после видения? Хаос играет со мной, подсовывает разрозненные кусочки мозаики, которую мне ещё предстоит собрать в единую картину.

Я прищурилась и посмотрела на героя Империи. На вид Борису было около сорока. Седина на висках немного старила, но всё равно он был слишком молод для того, кто удостоился высшей награды.

Пока куратор наговаривал лекцию по видам разломов, я наблюдала за Белкиным. Он старательно делал вид, будто не интересуется моей персоной, но я ловила его взгляд чуть ли не каждую минуту. И если сначала он изучал внешность, украшения, ткань формы, то потом стал смотреть на моё лицо.

Глаза в глаза. Мы застыли напротив друг друга, словно бабочки в янтаре, наколотые и распятые рукой натуралиста. Биение сердец, расширенные зрачки, мурашки на затылке — всё это ощущалось так, будто мы стали единым целым, слились навечно.

Кто ты? Спрашивал взгляд Бориса. Кто ты? Спрашивал мой взгляд. Мы сражались беззвучно, словно от этого зависели наши жизни. И я знала точно: Белкин будет решать, что сказать обо мне своему покровителю — тому неизвестному мужчине с уровнем мага вне категорий.

Он не знал, но наверняка чувствовал, что от этого сражения взглядами зависит и его жизнь. Если он посмеет копать под меня, а значит и под мой Род, я его уничтожу. Нужно-то всего ничего — отдать команду Дирхтану и его стае. Или взять с собой на занятия Ахашши. Один плевок в сторону героя Империи — и тот скончается в течение суток.

— Яра… — Аня дёрнула меня за рукав. — Яра, пошли скорее.

— А, что?

Я и не заметила, как закончился урок — так сильно была увлечена противостоянием с Белкиным. Повернувшись к подруге, увидела направленные на меня взгляды. Прочитать их было легко — жалость, презрение, зависть, ненависть. Безразличных было меньше всего. Подруги вытянули меня сначала в коридор, затем на улицу. Следующее занятие — магическая боёвка, так что мы выдвинулись в сторону полигона.

— Что с тобой происходит, Яра? — тихо спросила Аня, подхватив меня под руку.

— Я читала про ПТСР. Между прочим, у тебя все признаки, — тут же добавила Света, схватившись за меня с другой стороны.

— Что за ПТСР?

Я склонила голову к плечу и скосила глаза в сторону. Княжны Дорофеевы отставали от нас на два шага, они вели под руки того самого Митеньку Гаврилова, от которого была в восторге Аня.

— Посттравматическое стрессовое расстройство, — ответила Света, недовольно сжав губы. — Это не шутки, это тяжёлое психическое состояние. Ты отразила атаку иномирных тварей из спонтанного разлома, потом участвовала в сражении…

— Стоп-стоп! Подожди, ты считаешь, что это как-то повлияло на мою психику? — я выдернула руки и повернулась к подруге. — Сражения и битвы — это реальность, Света. Каждый день где-то гибнут люди, идут войны, просто масштаб этих войн разный.

— Тебе шестнадцать! Ты не воин и даже не боевой маг, — моя блондинистая подруга нахмурилась и сжала кулаки. — Ты пацифист с особо чуткой натурой и ты… ты выращиваешь цветочки, варишь энергетик в алхимической печи, предназначенной для варки многокомпонентных зелий.

— На ней не написано, — пожала я плечами. — И вообще… алхимия — не моё.

— У тебя ПТСР, тебе нужно обратиться к целителям душ, — продолжала настаивать Света, упрямо выставив подбородок.

— Ну уж нет! — я покачала головой и отмахнулась. — Спасибо за заботу, но мне только задушевных бесед не хватает для полного счастья.

— Яра!

— Света!

— И что это было там в классе? — перевела она тему, но я видела, что подруга не сдастся и снова поднимет вопрос о целителях душ. — Сначала ты улыбалась Чебукову, а потом уставилась на Белкина! Что у тебя может быть с ними общего?

— Хватит. Прекрати этот допрос, — да, я была резка со Светой, но по-другому она бы не поняла. — Чебукова я увидела впервые сегодня на занятии, Белкина — в первый день учёбы. Ничего общего у меня с ними нет.

— Тогда почему…

— Не знаю я! Мне надо было отвернуться или что? Спрятаться за твою спину, как раньше, и делать вид, будто меня не задевают насмешки и подколки?

Я разозлилась и ударила по больному. Это было нечестно по отношению к Свете, которая всегда была рядом. Она, Аня и Жанна были самыми близкими людьми. Наверное, они были даже ближе, чем отец и братья, которых я почти не знала. Всё, что у меня было, — воспоминания Ярины из детства, когда Михаил с Николаем проводили много времени с младшей сестрёнкой.

— Ты изменилась, — Света бросила взгляд на мою ладонь, отмеченную зубами Дирхтана, и замолчала. — Я так привыкла защищать тебя, что не заметила, как ты вдруг выросла.

— Я люблю тебя, милая, и благодарна за всё, поверь, — я улыбнулась и обняла подругу. — Но я больше не хочу прятаться и искать утешение. Я устала, я так устала…

— У тебя освобождение на сколько? — Света так быстро сменила тон на заботливый и ласковый, что я растерялась. — На неделю, две?

— На две. У меня была дырка в боку, вот такая, — я показала пальцами размер раны и скривилась. Света побледнела и сочувственно обняла меня, прижав к себе так крепко, что я всерьёз испугалась за свои рёбра. — Целитель залатал, но, сама знаешь, всё равно придётся поберечься.

Я и не думала, что подруги до сих пор пытаются защищать и оберегать меня от всего на свете. После аварии и смерти мамы все так легко поверили в то, что я абсолютно беспомощна и нуждаюсь в защите. Именно эту карту я разыгрывала, изображая Ярину, и именно она оказалась рабочей. К тому же, моя линия поведения была отработана за два года на Максимилиане.

Повеселев, я сама ухватила подруг под руки, обернулась к близняшкам Дорофеевым и улыбнулась извиняющей улыбкой. Княжны тут же расплылись в ответных улыбках, шагнули ближе и представили мне Митеньку Гаврилова.