Дочь вне миров

— Если я должна.

— Я устал, просто глядя на тебя.

У меня не было на это ответа. Гнев кипел глубоко под моей кожей.

— Ты хоть знаешь, что это такое? — Спросил он.

Мои пальцы так сильно сжали ручку, что я чуть не сломала ее пополам.

— Нет. И я думаю, ты, наверное, не скажешь. — Слова прозвучали низким рычанием.

— Ордены, вероятно, не будут спрашивать тебя о них.

Прежде чем я смогла остановиться, я вскочила на ноги и повернулась к нему, все еще сжимая ручку в руке.

— Я знаю. Мне нужно… нужно…

Слова Арана ускользали от меня, заставляя мое разочарование биться о поверхность. Я посмотрела на Макса, который прислонился к дверному косяку.

Мне хотелось накричать на него. Я хотела спросить: кто тебя так разрушил, что ты ничего не можешь сделать, кроме как стоять на пути людей, у которых действительно есть важные дела? Почему ты испытываешь такое всепроникающее мелкое желание выплеснуть свое раздражение в лицо Орденам? И какого черта тебе нужно тащить меня за собой?

Вместо этого произнесенные аранские слова звучали примерно так:

— Сколько у тебя ненависти?

— Хм?

Его замешательство, как бы оно ни было понятно, приводило меня в ярость. Я резко уронила ручку на землю. Я медленно вдалбливала каждое аранское слово.

— Почему ты ненавидишь Ордены? Почему ты так ненавидишь меня? Что с тобой не так?

— Я не ненавижу тебя, — ответил Макс, что еще больше разозлило меня.

— Это неправда! — Я покачала головой. — Это неправда. Меня не волнует, если ты ненавидишь меня — ненавидь меня здесь. — Я коснулась своего сердца. Это был единственный способ передать то, что я говорила. — Или здесь. — Я прижала пальцы к виску. — Но ты показываешь свою ненависть своими действиями в отношении меня. Почему? Что плохого я тебе сделала?

— Дело не в тебе. — Что-то изменилось, смягчилось в выражении лица Макса. Но я уже не искала обрывков доброты.

— Это касается меня! Это и моя жизнь, а не только твоя. — Я моргнула, и все, что я могла видеть, было тело Эсмариса, лицо Серела, руки и кожа каждого мужчины, для которого я танцевала, чтобы заработать деньги, чтобы уйти. — Я была рабыней в Трелл. Ты знал?

Он не ответил. Просто смотрел на меня, с одной глубокой морщиной на лбу.

— Знал?

— Нет, — сказал он тихо.

— Я сделала многое, чтобы попасть сюда. Я убила за то, чтобы прийти сюда. Мой друг… — У меня не хватило словарного запаса, чтобы описать, что Серел сделал для меня, подарил мне. — Я оставила своих самых важных людей. Они нуждаются во мне. Я не могу их подвести. Чтобы помочь им, мне нужно это. — Я ткнула раскрытой ладонью в стопки рисунков. — У меня ничего нет без Орденов. Нет силы. Мне нужно это. Им это нужно.

Я не делала из себя все эти ужасные вещи — шлюху, убийцу, предателя — для того, чтобы меня просто игнорировали и выбрасывали, прежде чем это могло чего-то стоить.

Рот Макса сузился. Я не могла его читать, да и не пыталась. Меня давно уже не волновало, о чем он думает. В тот момент мне было все равно, что кто-то из них подумал — все эти люди, которые всю мою жизнь использовали меня как часть своих историй, считали, что я была частью их жизни. Как и Эсмарис. Как и каждый лорд, которого я соблазняла. Как Нура, использующая меня, чтобы залезть Максу под кожу. А теперь, как и Макс, который видел во мне представителя какой-то мелкой обиды, а не настоящего человека.

— Это не только твое, — выплюнула я. — Так что скажи мне, что будет там на дурацком тесте.

Тишина.

Моя ярость немного отступила, как волна, разбившаяся о берег. Во время этой короткой передышки я проклинала себя за то, что вышла из себя, задаваясь вопросом, не разрушила ли я навсегда способность формировать свои отношения с Максом, сказав ему что-то такое грубое и импульсивное.

Он просто стоял там. Глядя на меня.

— Ты была рабыней, — повторил он.

Я сделала паузу, ошеломленная выражением его лица, все еще выдыхая остатки своей ярости.

— Да, — наконец ответила я.

— И твой план состоит в том, чтобы присоединиться к Орденам, а затем использовать их влияние, чтобы помочь другим рабам в Трелл.

— Да.

Он засунул большие пальцы в карманы и выдохнул слишком долго и медленно, чтобы это можно было назвать вздохом. Неумолимая твердость его черт дрогнула, сдвинулась. Чуть-чуть.

— Это не сработает.

— Я заставлю это сработать.

— Это не так. Это не так просто.

— Мне все равно.

— Они не собираются облегчать тебе задачу.

Я усмехнулась. Это было, конечно, уже ясно.

— Я знаю.

— Ордены… — Он сделал паузу, покачав головой. — Они совсем не хорошие. Возможно, когда-то они использовались для совершения великих дел. Но теперь они стали инструментом, которым пользуются очень несовершенные люди.

Эти яркие глаза ушли далеко, словно потерявшись в прошлом.

Как бы мне ни хотелось это отрицать, я была уверена, что в чем-то он прав. Возможно, Ордены уже не были такими благотворительными организациями, какими они были когда-то. Но они были нужны мне.

И, может быть, в каком-то смысле я им тоже понадоблюсь. Может быть, я могла бы превратить себя во что-то ценное.

— Возможно, они снова смогут творить великие дела, — сказала я.

Горький смешок проскользнул сквозь зубы Макса.

— Может быть. — Он не казался убежденным.

— У меня нет другого выбора.

Он посмотрел себе под ноги, руки в карманах, и наступила долгая-долгая тишина.

Когда он снова поднял голову, его взгляд встретился с моим с большей решимостью, хрупкой, но свирепой, как треснувшее стекло.

— Ты действительно собираешься это сделать? Заставить Ордены сделать что-то стоящее?

— Да, — ответила я, не задумываясь.

— Не знаю, почему я тебе верю.

Но я видела по его лицу, по этой яичной скорлупе надежды, по почти невидимому покачиванию его горла, что он принял решение.