Дочери Ганга

В этот миг Дамар Бхайни протянул Грейс золотой браслет, на котором была выгравирована какая-то надпись. Вглядевшись, девушка прочитала: «Мы далеко друг от друга, но ты всегда со мной».

– Я приготовил его заранее. Но не знал, подарю или нет.

– Ты чувствовал, что мы будем вместе?

– Да.

– И предполагал, что мы расстанемся?

– Тоже верно.

– Неужели посреди крови и смерти ты думал обо мне? – прошептала Грейс.

– На войне всегда надо помнить о чем-то подобном… О розе, которая выросла в саду, о недочитанной книге, о мгновениях детства. Иначе перестанешь быть человеком. Но о любви я думал впервые.

Дамар посвятил ей последние мирные минуты, отдал нерастраченные крупицы душевного пламени, и все же она по-прежнему ощущала свою незначительность в кругу того, что являлось основой его существования. А все потому, что вопреки происходящему думала о будущем.

Грейс понимала, что вошла в его жизнь не для того, чтобы выйти за него замуж, заниматься семьей и детьми, стать частью его рода и клана. Она очутилась здесь, чтобы побыть только с ним и только в эту ночь.

– Твои родители живы?

Дамар покачал головой.

– Я один.

– Нам могли бы помешать традиции и… разная вера?

– Не знаю. Теперь мне кажется, что нет. Простые ценности везде одинаковы. Божества только выглядят по-разному, а вещают об одном и том же. У всех народов есть бог войны и бог любви. И сейчас я хочу, чтобы мне покровительствовал второй.

– Но ты уезжаешь. Могу ли я ждать тебя? Я не о верности – едва ли мне когда-то захочется быть с другим!

– Любовь, отягощенная ожиданием, слишком тяжела. Не жди. Просто знай, что когда-нибудь я вернусь. Неважно, в каком обличье. Главное – я приду, – сказал Дамар и, помолчав, добавил: – Если б не ты, я бы не знал, как мне все это пережить.

Утром Грейс вышла его проводить. Ветер резал глаза и тут же смахивал слезы. На ее руке сверкал золотой браслет, и это видели все.

Люди Дамара держались настороженно, но почтительно. В их среде не было принято осуждать действия повелителя, какими бы абсурдными они ни казались. Он был непогрешим в их глазах, несмотря на поражение, на связь с женщиной чужого народа, иной веры. Несмотря ни на что.

Дамар сказал, что его воины проводят Грейс до Варанаси. Она не стала возражать. Одетый в простую одежду, не имеющий никаких знаков отличия, Дамар Бхайни все равно выделялся среди своих людей. Он был человеком, закаленным войной, привыкшим к беспрекословному подчинению. Если его сердце когда-то и смягчалось, то рука оставалась железной.

Когда возлюбленный уехал, у девушки появилось ощущение, будто она стоит на палубе корабля: ее шатало от усталости и нервного перенапряжения. А еще – от внезапно нахлынувшего счастья и его скорой потери. Но она не имела права расслабляться – ей предстояло осуществить кое-какие планы.

Она велела индийцам достать хоть из-под земли крепкую повозку, а лучше – две, вынести из подвала и сложить в них сундуки с оружием. Грейс не удивляло, что воины Дамара слушаются ее приказаний. Должно быть, на ней еще лежала тень их повелителя.

Девушка как могла объяснила им, что, если они знают не слишком длинную, а главное – пустынную дорогу к Варанаси, пусть едут по ней.

Хотя Грейс была мэм-сахиб, груз, с которым она ехала, наверняка вызвал бы подозрения. И Грейс знала, что англичане под любым предлогом конфискуют оружие Дамара Бхайни. То же самое сделают и индийцы.

Они сумели собраться и выехать к вечеру и за ночь преодолели мили и мили плохой дороги. В середине ночи Грейс задремала и очнулась к утру, когда еще не рассвело, однако небо на горизонте сделалось дымчато-серым.

Немолодой хмурый индиец в тюрбане подал ей лепешку, и она принялась медленно отщипывать кусочек за кусочком. Другой, совсем юный воин, принес молока. Она заметила, что окружавшие ее воины или слишком молоды, или стоят на пороге старости.

В голову Грейс пришла неожиданная догадка, и девушка спросила:

– Куда вы направитесь потом? Что приказал вам ваш правитель?

Поколебавшись, мужчина ответил на ломаном английском:

– Чтобы мы, если останемся живы, возвращались к своим семьям.

Вероятно, Дамар в самом деле был уверен в том, что погибнет.

– Он велел защищать меня?

– Если вам будет угрожать опасность. Если нет, передать в руки белых.

Через пару часов вдали появилось несколько красных пятнышек, мелькавших в клубах пыли. Англичане!

Войны Дамара обнажили оружие. Грейс привстала в повозке.

– Подождите, – срывающимся голосом произнесла она. – Я попробую поговорить с ними.

Она знала, что это ничего не даст. Англичане ни за что не пропустят повозки без досмотра. Присутствие белой женщины ничего не меняло. К тому же она ехала в сопровождении индийцев.

Грейс представила, как чьи-то жадные руки сбивают замки с сундуков, в нетерпении откидывают крышки. Как глаза незнакомых людей зажигаются алчностью при виде золотых насечек на дамасских клинках, серебряных рукоятей, украшенных драгоценными камнями. Они разграбят все это, выковыряют, переплавят или продадут целиком – оружие попадет в руки тех, кто не имеет понятия об истинной ценности этой коллекции, о славных поколениях раджпутов, скакавших на быстрых конях в клубах горячей пыли во главе безудержного войска.

Выдать себя за освобожденную пленницу, за посланницу? Сказать, что все это принадлежит ей и что солдаты не имеют права трогать ее вещи? В голову не приходило ничего толкового. Там была полная мешанина, тогда как в животе, подобно ледяной глыбе, медленно стыл страх.

Остановившись на расстоянии двух ружейных выстрелов, англичане принялись совещаться. В это время Грейс выбралась из повозки, подобрала юбки и побежала к ним. Ветер нес в лицо острые пряные запахи индийских растений и сухую пыль. У нее срывалось дыхание, в глазах то и дело темнело.

Один из мужчин, вероятно возглавлявший отряд, спрыгнул с коня и поспешил ей навстречу.

– Кто вы? Кто те люди? Вам нужна помощь?

Грейс моргнула. Перед ней стоял Джейсон Блэйд.

– Мисс Уоринг! – Казалось, он не верит своим глазам. – Откуда вы здесь? Что случилось?

– Это вы, Джейсон? Да, это вы…

Грейс испытала такое облегчение, что у нее едва не подкосились ноги. Джейсон деликатно поддержал ее. Молодой человек выглядел растерянным и смущенным. Возможно, он вспоминал обстоятельства, при которых они виделись в последний раз, тогда как девушке было странно думать о том, что он был ее женихом, что они едва не вступили в брак. Все это принадлежало какой-то другой, прошлой жизни.