Дочери Ганга

Однако когда к ее голове поднесли бритву, это подействовало на нее, как удар молнии. Зловещий блеск лезвия словно прорезал ее память, вспорол невидимую оболочку сердца, и она отчаянно закричала:

– Меня зовут Сона! Я не вдова, я замужем! Не трогайте мои волосы!

С ней не могли справиться, и на какое-то время Сунита оставила ее в покое. Она пожаловалась жрецу:

– Эта женщина два раза сбегала из приюта. Она повторно вышла замуж! Она укусила меня за руку, словно бешеная собака. Я не знаю, что с ней делать. Я не желаю оставлять ее в приюте: она послужит плохим примером для других вдов. Она одержимая, а это хуже всего. Ее надо наказать.

Жрец задумался, а потом сказал:

– Пусть зарабатывает деньги для храма.

Сунита поклонилась, едва сумев скрыть радость. Она все поняла. Обычно деньги для храма зарабатывали танцовщицы – девадаси. То была проституция, носящая религиозный характер; тонкое, сложное и на диво хорошо организованное дело.

Чаще всего эти девушки еще в детстве посвящались богу бедными родителями. Среди них было много подкидышей. Эта особая женская каста, отмеченная красотой и изяществом, отнюдь не презиралась окружающими. Девушки знали грамоту, были искусны в танцах и музыке, опытны в любовных утехах, остроумны, живы и красивы.

Но, как правило, в старости их участь была незавидна. Они не доживали век в кругу большой и дружной индийской семьи, а пробавлялись милостыней. На их бедре или груди выжигали символический знак Шивы, и они блуждали по городам и деревням, посещая празднества и вымаливая подаяние; никому не нужные, забытые богом, коему посвятили дни беззаботной молодости.

Но существовало и нечто другое. Тайные подвальные комнаты, где провинившиеся несчастные женщины зарабатывали деньги для Шивы самым низким и ужасным способом. В отличие от девадаси, им не были положены ни темно-красные сандаловые духи, ни сверкающие драгоценными нитями сари.

Сона ничего об этом не знала. Она испытала облегчение, оттого что ее на время оставили в покое, и размышляла о том, как бы сбежать. А позже к ней тайком прокралась девушка.

– Меня зовут Сита. Я тебя помню. Когда-то я ухаживала за тобой, а потом вернулась в приют, потому что испугалась божьей кары. Я валялась в ногах у Суниты, и она меня простила. У тебя есть верная подруга Ратна и очень красивый муж. Почему и как ты вновь угодила во вдовью обитель?!

– Это долгая история, и я еще не все вспомнила. Если ты увидишь Ратну, прошу тебя, дай ей знать, где я! Надеюсь, она все еще в Варанаси.

Больше им не удалось поговорить. На волосы Соны больше никто не посягал, но это не насторожило девушку. На самом деле ей всего-навсего отчасти сохранили привлекательность. Не каждый клиент согласится платить за обритую женщину.

Сону отвели вниз, в одно из тайных храмовых помещений. Здесь была только циновка, маленький светильник и глиняный кувшин с водой. Ей исправно приносили еду, но никто не отвечал на ее вопросы и не выполнял просьб.

А потом в подвал спустился мужчина. Он был таким огромным, что занял собой почти всю каморку. Когда Сона услышала тяжелое дыхание, ее пробрал холод.

Немигающие глаза мужчины плотоядно разглядывали девушку.

– Кто вы? – в страхе прошептала она. – Уходите!

Очевидно, в его планы не входило разговаривать с ней, но он все же сказал:

– Я заплатил за тебя. В течение часа могу делать с тобой все, что захочу.

– Нет! У меня есть муж, и я не могу принадлежать другому мужчине!

– Насколько я знаю, ты принадлежишь храму. Мне говорили, ты достаточно согрешила, чтобы быть наказанной. Впрочем, мне нет до этого никакого дела. Главное, что ты действительно недурна собой и, похоже, здорова. Ложись на циновку – время пошло!

Сона забилась в угол. Она знала, что справиться с ним не легче, чем одолеть тигра, но вовсе не собиралась сдаваться. Она сразу поняла, что бесполезно кричать и звать на помощь. Она могла надеяться только на себя.

Мужчина засмеялся, хищно оскалив зубы, а после схватил ее за руку. Сона пыталась вырваться, а потом вцепилась зубами в пальцы, сжимавшие ее запястье. Мужчина заорал и в дикой злобе навалился сверху. Его горячее дыхание обожгло ей лицо, она не могла пошевелиться, словно придавленная горой.

Огромные руки шарили по ее телу. Спасения не было, но вдруг Сона извернулась и каким-то чудом смогла дотянуться до светильника. Запахло палеными волосами. Мужчина с диким криком схватился за лицо. Теперь ему было не до Соны.

– Выпустите меня отсюда! – стонал он. – Эта дрянь выжгла мне глаза!

Девушка стояла в углу, вжавшись в стену. На ее губах едва ли не впервые в жизни сияла жестокая торжествующая улыбка.

У нее отобрали почти все, но она умудрилась припрятать осколок глиняной чашки, и следующий клиент покинул подвал с исцарапанным лицом. Выдрав из циновки солому, Сона изловчилась и сплела веревку, а после накинула ее на шею очередного мужчины и чуть не задушила его.

Ее били, но она казалась нечувствительной к ударам и ничего не боялась. Тюремщики понимали: стоит сломить ее один раз, и дальше все будет гораздо проще. Они долго думали, а потом обратились к одному из жрецов.

Помолчав, тот поднял вверх высохший желтый палец и глубокомысленно изрек одно-единственное слово:

– Опиум.

Варанаси с полным правом можно было назвать городом цветов. Они плавали по воде, были разбросаны по ступенькам гхатов, горами лежали на огромных металлических подносах возле входов в храмы. Неудивительно, что плетение гирлянд и их продажа приносили хороший доход.

Ратна отказалась торговать (ее могла увидеть та же Сунита), зато с удовольствием проводила дни в мастерской, где женщины выполняли заказы к свадьбам, похоронам и различным праздникам.

Она не переставала горевать по Аниле, хотя и старалась утешиться мыслью о том, что дочь осталась жива и воспитывается в любящей семье.

Зато Айрон всегда был с ней, и молодая женщина радовалась, что его с младенчества окружают созвездия гирлянд и буйство красок.

Лотос, гибискус, жасмин, ашока, чампа – Ратна не только запоминала названия, но и училась правильно сочетать цветы. Она не стеснялась спрашивать совета у более опытных женщин и исправлять свои ошибки.

Нередко, одну за другой нанизывая пышные цветочные головки на прочную нить, она думала о Джее, гадая, жив ли он, а если жив, то забыл ее или нет. У нее не было особой надежды разыскать его, если только боги не смилостивятся и не подарят случайную встречу.

Как-то раз Ратна спустилась к Гангу на рассвете, чтобы встретить первые лучи солнца. Люди на гхатах замерли в напряженном ожидании, обратив лица к горизонту. Едва светило появилось из-за красной черты, разделявшей землю и небо, как сотни тел погрузились в воду и над рекой взвился фонтан искрящихся брызг.