Дочери Ганга
Шрифт:
В комнату вошла Флора. На ней было темно-синее платье с узким белым кружевным воротничком, на шее – тонкая золотая цепочка, в ушах – серьги.
– Он приехал. Скоро твоя жизнь навсегда изменится, – торжественно сообщила старуха.
Грейс подумала, что ее судьба уже изменилась, причем так сильно, что она даже не предполагала. Девушка вспомнила письмо подруги. Эйприл рассказывала, что минувшее лето выдалось очень жарким и Темза обмелела настолько, что вместо воды по ее дну струились потоки нечистот. Люди на улицах падали в обморок.
Эйприл не удалось наняться ни в гувернантки, ни в камеристки, и она стала служанкой:
Когда Грейс прочитала письмо подруги, ей стало стыдно. Она подумала, что ничем не заслужила наследство и ту жизнь, которой теперь жила.
Девушка тряхнула головой, отгоняя предательские мысли, и вернула на лицо улыбку.
99
В викторианской Англии устрицы считались пищей бедняков.
Джейсон держался с присущей ему серьезностью. Он поклонился Флоре и протянул руку Грейс. Тетка перекрестила племянницу, и все трое спустились вниз. Флора поехала в церковь в паланкине, а жених и невеста – верхом.
Свадебное шествие напоминало богато вытканный ковер. Гривы лошадей были украшены султанами, в хвосты вплетены шелковые ленты, а спины покрыты яркими попонами. Дудки и барабаны создавали такой шум, что было невозможно услышать друг друга.
В синих, как небо, глазах Джейсона застыло странное выражение. Казалось, он в чем-то сомневается или не до конца верит в происходящее.
Вдоль улицы стояли индийские женщины (их сари сливались в сплошную цветную полосу, от которой рябило в глазах) и кидали в жениха и невесту цветы, выкрикивая пожелания на хинди.
Время от времени Джейсон смотрел в толпу. Ему было страшно неловко, и он желал, чтобы это действо поскорее закончилось. Ведь он не принц, не герой, а бедняк, решивший поправить свое положение женитьбой на состоятельной девушке.
Возможно, из-за угрызений совести он не испытывал ни возбуждения от предвкушения свадебной ночи, ни малейшей радости при мысли о подписании брачного контракта. Временами ему даже казалось, что он не имеет к этому празднику никакого отношения.
Ратна стояла среди других индианок. Одной рукой она прижимала к себе Айрона, другой бросала на дорогу цветы.
– Смотри! – сказала соседка. – Вон жених и невеста!
Неожиданно на фоне бесконечной небесной лазури возникло освещенное яркими солнечными лучами лицо Джейсона. Он казался странно замкнутым и хмурым. Ехавшая рядом с ним белая девушка, разукрашенная, как праздничное дерево, выглядела, как и все белые девушки – страшно чужой.
Ратна пошатнулась. То была свадьба Джея, ее Джея, который на самом деле никогда ей не принадлежал!
Грудь индианки тяжело вздымалась от волнения, она не знала, как успокоить бешено бьющееся сердце. Охваченная душевным смятением, она едва сдерживала охватившую ее дрожь. По лицу молодой женщины струились слезы, которые она не пыталась вытереть.
Ратна не отрывала горящего взора от лица Джея, словно стремясь навсегда запечатлеть его облик. Она не замечала ничего из того, что творилось вокруг. Перед ней был только он, человек, который навсегда
ее покидал.Ее возлюбленный, отец Айрона, предстал перед ней в образе некоего небожителя, и она возносила к его сердцу безмолвную мольбу. Ей хотелось протянуть ему сына, чтобы Джей узнал правду, и в то же время она сознавала, что должна бежать, бежать как можно дальше отсюда!
Ратна не успела исчезнуть: их взгляды встретились, и она увидела, как лицо Джея исказилось от изумления и волнения, как оно преобразилось, ожило от… любви?
Джейсон придержал коня. Увидев Ратну, он окончательно понял, чего ему недоставало все эти дни. Ее. Никакая реальность не могла вырвать из его памяти и сердца образ этой девушки. В ее волосах пылал цветок, а на руках она держала ребенка. Ребенка?!
Молодой человек понимал, что находится на пороге выбора, какой едва ли когда-либо предлагался другому человеку. У него было всего несколько секунд, чтобы принять судьбоносное решение или отказаться от него.
Разомкнув шеренгу женщин, Ратна скрылась в ближайшем проулке. Джейсон мог направить коня вперед и постараться навсегда забыть об этом видении, а мог…
Выпрыгнув из седла, он бросился за девушкой. По толпе волной пронесся возглас недоумения. Люди вертели головами и пожимали плечами.
Грейс не знала, что ей делать. Кругом пылало такое разноцветье, стоял такой шум, что голова шла кругом.
Опустив глаза, девушка заметила, как много растоптанных, смятых, смешанных с пылью бутонов валяется под ногами, и эти бутоны показались ей символом загубленного счастья.
Сидевшая в своем паланкине Флора ничего не видела, и Грейс решила не устраивать комедию прямо на дороге, на потеху публике. Она продолжила путь, бледная от растерянности, с израненным в клочья сердцем.
Кто-то из слуг подхватил коня Джейсона под уздцы. Те женщины, на чьих глазах жених сбежал, остались позади, а другие, не понимавшие, почему невеста едет одна, тем не менее продолжали что-то выкрикивать и кидать цветы, честно отрабатывая плату.
«Счастье не продается», – такой была последняя мысль Грейс перед тем, как ее глаза застлала пелена слез.
Единственное, чего она сейчас хотела, – это забраться в какую-нибудь дыру и сорвать с себя все эти нелепые украшения и яркие ткани. А еще лучше – вновь очутиться в Лондоне, в пансионе, рядом с Эйприл, и пусть эта поездка в Индию окажется сном.
Внезапно девушка подумала, что ее ждет участь женщины в наглухо застегнутом платье, суровой, поблекшей старой девы, потому что она, Грейс, больше никогда никому не поверит.
Она пыталась восстановить в памяти то, что успела увидеть. Похоже, Джейсон побежал не от нее, а… за кем-то! Кого он увидел в толпе индианок? Близкая к догадке, Грейс прикусила губу. Наверное, это была та местная девушка, о которой они никогда не говорили.
Догнав Ратну, Джей схватил ее за локоть. Она стремительно обернулась, и он наконец смог заглянуть в ее бездонные, влекущие и… несчастные глаза.
Испуганно заплакал ребенок. Джей отступил.
– Зачем? – прошептала Ратна.
Он не понял вопроса, а потом догадался: она думала, что он вернется обратно, туда, где дудели дудки, били барабаны, шел дождь из цветочных лепестков. Но Джей оставил тот заманчивый, красочный, но призрачный мир далеко позади. Выплыв из яркого моря, он очутился на суровом острове, где росла одна-единственная роза.