Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь

Видения, прямо-таки преследовавшие Светолику, никак не увязывались с Горинкой. В снах чудесные пальцы пряхи-чародейки свивали в нить свет звёзд и луны, вплетали солнечное золото и дыхание тёплого лесного ветра; наяву же княжна наблюдала совсем иную картину. За прялкой она невесту никогда не видела: та предпочитала праздное времяпрепровождение, и на её столике для рукоделия уже давно пылились пяльцы с незаконченной вышивкой. Вдовье покрывало также немало смущало Светолику: этот знак она вообще никак не могла истолковать, сколько ни ломала голову. А совсем недавно к этим образам добавился новый – белые паучки на мерцающей лунным серебром паутине, но вовсе не противные и страшные, а даже милые, с женскими головками.

– О чём задумалась, моя лада? – полюбопытствовала Горинка, поднося ко рту княжны жёлтое с алым бочком яблоко, источавшее тонкий дух мёда и осени.

– Да вот сны мне сниться начали, – решилась сознаться княжна, смачно надкусив сочный плод и принявшись с хрустом жевать. – Пальцы пряхи и много-много мотков пряжи. А ещё паучки с паутиной. И чёрное покрывало. К чему бы это?

– Не знаю, радость моя, – устремив на Светолику невинно-недоуменный взор, пожала плечами невеста и тоже откусила от яблока.

– Знаешь, мне никогда не снилось ничего, что прямо или косвенно указывало бы на тебя, – продолжила княжна, чувствуя, что дальше закрывать глаза на все эти нестыковки невозможно. – Ну, я имею в виду все эти знаки, которые бы подсказали, что ты – моя истинная избранница.

Горинка жевала яблоко, потупив пушистые ресницы, и неясно было, слушала ли она или витала в своих думах. Желая привлечь внимание невесты, Светолика повернула её лицо к себе за подбородок.

– Милая, согласись, ведь это очень странно! – сказала она, заглядывая в бездонно тёмные глаза девушки, в которых отражалось ночное еладийское небо. – У тебя был знак – обморок, а у меня – совсем ничего. Сны начались недавно, но я никак не могу связать их с тобой: прясть ты не любишь, чёрных покрывал не носишь… Я в замешательстве, моя голубка.

– Но чего ты хочешь от меня, лада? – Горинка перестала жевать и воззрилась на княжну, пожав плечами. – Я совсем не умею толковать сны. Разгадывай их как-нибудь сама или обратись к хранительницам мудрости.

– Что значит «разгадывай сама»? – Светолика тщетно пыталась разглядеть в глазах избранницы хоть какую-то искорку мысли, но не видела там ничего, кроме скуки. – Ведь это и тебя касается, Горинка! Наша с тобой помолвка случилась так быстро, что я ничего не успела понять, а теперь…

В зрачках девушки наконец вспыхнули колючие огоньки, губы задрожали, дыхание сбилось, и она, уставившись на княжну с вызывающим прищуром, процедила:

– А теперь, значит, ты сомневаешься? Ты хочешь бросить меня, расторгнуть нашу помолвку? Так и скажи!

Недоеденное яблоко разлетелось на кусочки, оставив на стене влажное пятнышко, а Горинка, сверкнув алмазами слезинок, выбежала из комнаты. Светолика не стала её догонять, опустилась в рабочее кресло с высокой спинкой и велела подать себе чарочку чего-нибудь крепкого. Молчаливые книги на полках, знавшие ответы на многие вопросы, сейчас ничего не могли ей подсказать.

Вместо служанки с подносом вошла Зденка. В её глазах княжна всегда находила и мысли, и сочувствие, и самоцветы грустной нежности. Не стал исключением и этот раз: подав княжне чарку горькой настойки, Зденка присела около её ног на скамеечку.

– Прости, сестрица, я невольно слышала твой разговор с Горинкой, – ласково заглядывая Светолике в лицо, молвила она. – Ежели ты сомневаешься, твоя ли она избранница на самом деле, это можно проверить.

– И как же? – осушив чарку и поморщившись, крякнула княжна.

– Следует пойти к жрицам в святилище и попросить их, чтобы они испытали вас светом Лалады, – ответила названная сестра. – У вас на помолвке сей обряд не проводился, его перенесли на саму свадьбу, а зря. Ежели свет снизойдёт на вас, это будет означать, что всё правильно, и вы предназначены друг другу, а ежели нет… Сама понимаешь. Коли такое произойдёт в день свадьбы, неловкости и разочарования не оберёшься.

Их с Горинкой помолвка была скромной: присутствовали только члены собравшихся породниться семейств. Княгиня Лесияра выглядела рассеянной и даже проронила вскользь, что время для торжеств не самое подходящее. Впрочем, она полагала, что раз уж судьбоносная встреча произошла, то и тянуть с бракосочетанием незачем: возможно, скоро всем будет вообще не до свадеб.

– Да уж, – пробормотала Светолика хмуро. – Почему-то все вокруг так уверены в правильности знаков… Вернее, одного знака – обморока Горинки.

– Ошибки очень редки, – улыбнулась Зденка. – Как правило, знаков бывает достаточно, и обморок – самый главный и верный из них.

– И всё же лишний раз проверять стоит, – вздохнула Светолика. И добавила, разбивая улыбкой маску печальной озабоченности на своём лице: – Благодарю тебя, сестрёнка. В который раз убеждаюсь, что друга вернее, чем ты, у меня нет на всём свете.

Окунувшись в дела, Светолика на какое-то время забыла о Горинке, и только к вечеру узнала, что та целый день где-то бродит. Княжне доложили, что она не пришла на обед, а когда её разыскали у озера под любимым деревом и позвали к столу, накричала на дружинниц и сказала, что не желает никого видеть. Там она сидела и сейчас, глядя на догоравший на горных вершинах закат. Заслышав звук шагов, девушка насторожилась и покосилась в сторону Светолики, но полностью не обернулась, пребывая в скорбном образе.

– Пошли домой, ночь скоро. Холодает. – Княжна остановилась у неё за спиной и тронула за плечо.

– Я не знаю, где мой дом, – дрожащим от горечи голосом ответила Горинка. – Родительская крыша мне опостылела, а ты… Ты стала совсем чужой. Не знаю, могу ли я считать твой дом своим.

«Мы и не были никогда близки», – едва не сорвалось у Светолики с языка, но она только вздохнула:

– Ты ведёшь себя, как ребёнок, Горинка. Ты и есть дитя – взбалмошное, живущее только своими желаниями.

– Хватит меня воспитывать, – огрызнулась девушка. – Я давно не дитя.

Светолика покачала головой, придавленная неподъёмной, как эти седые горы, тяжестью.

– Ежели у нас ещё до свадьбы всё так грустно, то что же будет после? – бросила она в зябко-свежее вечернее пространство, не особо надеясь на ответ. – И будет ли?

Горинка вскочила на ноги, растрёпанная, заплаканная, сверкающая очами – что ни говори, прекрасными. <