Дочки-мачехи

Молодой человек курил сигарету и при приближении «Вольво» выбросил ее.

– Вот как раз тебе под пару... – пробормотал Витька и хотел было увеличить скорость, чтобы проехать мимо, но Лена наклонилась к нему и рявкнула в самое ухо:

– Ну так останови!

Машинально телохранитель нажал на тормоз, завизжали шины, и машина, развернувшись на трассе на девяносто градусов, остановилась буквально в метре от невозмутимо стоящего парня.

Лена опустила стекло и, широко улыбнувшись молодому человеку, проговорила медоточивым голоском:

– Ну-у... садись, коли тормознул.

Тот мазнул мутным масленым взглядом по ее лицу и по бледной бритой харе за ней и открыл заднюю дверь.

– Погоди, я к тебе, – сказала Лена. – Вискарь уважаешь?

– А то, – сипло ответил тот, удивленно смотря то на Лену, то на Витьку.

– Трррогай! – заорала Котова на Доктора, ткнувшись головой в плечо нового попутчика. – На! – и она протянула бутылку виски молодому человеку, а сама продолжала пить джин-тоник.

Повернувшись к попутчику, она приспустила с плеч какую-то вычурную пеструю накидку и выпятила налитую грудь, обтянутую тонкой маечкой – и сказала:

– Ну что, мужик, ничего?

– Н-да-а... – промямлил тот, по всей видимости, еще до конца не въехав, как удачно он угодил в компанию.

– Хочешь потрогать? Да на, потрогай. – Леночка перехватила руку попутчика и почти насильно засунула себе под майку.

Витька Доктор, сидящий на переднем сиденье, глухо пробормотал что-то короткое и односложное – очевидно, ругательство.

– А ты на него не смотри, – сказала Лена, подавшись к самому уху парня в «коже», который бросил настороженный взгляд на явно не восторгающегося поведением своей подопечной Балакирева. – Можешь меня лапать сколько угодно, ему по барабану. Он вообще педераст. Вот только если я сама захочу... а я захочу, будь уве...

Машину дернуло, истерически завизжали шины, и Виктор, обернувшись с горящими глазами и перекошенным от злобы лицом, рявкнул парню, который уже весьма беззастенчиво лез обниматься к Лене:

– А ну... выматывайся отсюда, козел!

Тот только хлопал глазами.

– Пошел вон, я сказал! Не понял?! Ну, так я тебе растолкую!

Витька, выскочив из машины, открыл заднюю дверь и, схватив парня за руку, буквально выволок того из салона.

– Пошел вон, осел!

Парень ловко вывернулся и обиженно заорал:

– Да ты сам осел! В зеркало посмотри, образина... такое трюфело наел, бля!

– Борзеешь, падло, – устало и мрачно сказал Витька, а Лена, неожиданно подпрыгнув на своем месте, завизжала:

– Да мочи ты его, бляха-муха! Не мужик, что ли?!

Непонятно, кому именно адресовалось это в высшей степени экспрессивное звуковое послание, но первым среагировал на него – с удивительной стремительностью и точностью – случайно подобранный на дороге молодой человек. Он чуть присел, как в бойцовскую стойку, и без замаха, коротким, упругим тычком опрокинул Доктора на землю.

Витька не успел даже скоординироваться для грамотного падения – грохнулся глупо, по-дилетантски – всей спиной, и замер.

– Врежь ему еще! – воскликнула Лена. – Как он мне надоел!

Молодой человек в «коже» обошел машину кругом, сел за руль и, повернувшись к Котовой, проговорил:

– Больше не потребуется. Ему и так хватит. А ты... ты зря вообще всю эту пантомиму затеяла. За что пацана обижать лишний раз?

– Ты же сам позавчера вечером его в залив скинул. Забавно было смотреть. А что ты с ним сделал? – с любопытством спросила милая девочка Леночка и посмотрела на своего неподвижно лежащего телохранителя.

Парень пожал плечами, как бы недоумевая, как можно спрашивать такие глупости, а потом все-таки ответил:

– В болевую точку угодил... случайно.

– Может, ты бы его это самое... кончил? – невинным голосом спросила Лена.

Свиридов снял с себя крашеный парик, потер приклеенные фальшивые баки и произнес уже своим обычным голосом, а не тем петушиным фальцетом, которым он выкрикивал оскорбления и ругательства по адресу уже минуту как мирно отдыхающего Балакирева:

– Кончают – это, Леночка, в «порнухе». И так просто говорить об этом может только тот, кто ни хрена ни в чем не смыслит.

– А ты смыслишь? – обиженно проговорила Лена.

– Значит, и я тоже мало что смыслю, если связался с вашей группой антихудожественной самодеятельности. Ладно, поехали... похищенная.

– Антихудожественная самодеятельность? – промурлыкала Лена. – Ну-у... я думаю, ты сыграл свою роль не хуже, чем в театре.

– Только я не вижу смысла во всем этом театре.

– Ничего себе – он не видит смысла! Да я такого удовольствия, как сегодня, не получала даже тогда, когда под «коксом» трахалась с тремя парнями из «Гладиатор-шоу», – небрежно обронила Лена.

Владимир покосился на нее: соплячка соплячкой, хоть фигура уже почти и сформировалась, но в презрительном «взрослом» голосе время от времени проскальзывают почти детские интонации, а пару юношеских прыщиков на лбу не удалось свести и супернавороченными кремами, лосьонами и пудрами. И губы кривит обиженно, не попадая в образ много пожившей и знающей цену жизни опытной женщины.

– А ты правильно сделал, что вломил Доктору не по полной программе, – сказала Лена через минуту, когда они уже удалились от места батальной сцены километра на два. – Ему теперь такой милый разговор с папашей предстоит, что просто упасть и не встать!

– Упасть и не встать – в буквальном смысле? – насмешливо спросил Владимир.

Лена серьезно посмотрела на него, а потом строго выговорила:

– Да, в буквальном.

* * *

– Добрый день. Филипп Григорьевич?

– Да, – резко и грубо отдалось в трубке. – Кто это говорит?

– Вы меня не знаете и, думаю, после того, как я вам сообщу короткую информацию, не захотите узнать. Хотя смотря с какой стороны рассматривать проблему.

– Кто ты такой? Что мне голову морочишь? Мне некогда, мать твою!

И Котов, бросив трубку, повернулся было к прерванному просмотру футбольного матча на домашнем кинотеатре, но в этот момент телефон зазвонил снова.

Кашалот взял трубку и, колыхнув складчатым подбородком, рявкнул:

– Слушаю!

– Совершенно напрасно бросаете трубку, Филипп Григорьевич, – прозвучал в трубке все тот же спокойный и уверенный мелодичный баритон, – дело в том, что я хотел бы передать вам привет от вашей дочери. Если не ошибаюсь, а я не могу ошибаться, она еще не возвратилась домой. Вернее, ни на один из ваших домов, квартир и загородных коттеджей.