Догадка Ферма

— Конечно! Фронсак силен, но я не думал, что он столько раскроет всего за два дня! Отныне он мешает нашим врагам, и они попытаются от него избавиться.

— Именно этого вы и хотите, монсеньор!

— Действительно, это единственный способ заставить их раскрыться, но я не желаю, чтобы они убили его! Он мне еще нужен! Если это окажется необходимым, я прекращу игру.

— Что следует делать мне, монсеньор?

— Для этого я вас и вызвал. Вы хорошо разглядели Фронсака. С настоящей минуты вы будете неотступно следовать за ним. Те, кто стоит за шпионской сетью, неизбежно нападут на него. Вы должны защитить его и обнаружить их. Узнайте, кто они.

— Фронсак всегда служил приманкой в ваших играх, не правда ли, монсеньор?

— Разумеется! Мне нужны приманки, чтобы напугать противника, в данном случае он — единственная, но я полагал, что у меня будет больше времени. Этот чертов Фронсак нагнал на них страху слишком быстро!

— Когда я обнаружу ваших врагов, как мне поступить, Ваше преосвященство?

— Я приму решение, — уклончиво ответил кардинал, подняв руку.

— Мне понадобится помощь, монсеньор.

Мазарини на мгновение задумался.

— У меня есть для вас только Исаак.

— Он подойдет. С сегодняшнего дня я неотступно буду следовать за Фронсаком.

Задолго до того, как улицу Сен застроили с обеих сторон красивыми особняками, она представляла собой земляную дорогу, идущую вдоль рва и городских стен. Этот путь называли дорогой к Пре-о-Клерк, поскольку она вела к лугу на берегу Сены, где университетские клерки любили встречаться для забав или драк. [58] Потом Пре-о-Клерк стала местом эстрапады — казни на дыбе, предназначенной для солдат-дезертиров, которых много раз сбрасывали на веревке со столба высотой в несколько туазов, пока тела их не распадались на части. Парижане очень любили это зрелище. Несмотря на смену специализации, за Пре-о-Клерк сохранилось прежнее название. [59]

58

Ргё-aux-Clercs (франц.) — Луг клерков.

59

Эту казнь устраивали также чуть дальше, у ворот Сен-Жак, на площади Эстрапад, где была водружена соответствующая пыточная конструкция, находившаяся гам постоянно.

На этой дороге в Средние века появилась таверна «Малыш-мавр», которую посещали люди судейского сословия. В те дни, когда происходила наша история, таверна эта еще существовала, но была стиснута с двух сторон особняками, появившимися на улице Сен, и клиентура ее стала другой: теперь сюда ходили литераторы и дворяне.

В то время как Луи Фронсак возвращался в контору своего отца, а Мазарини беседовал с перчаточником, скрюченный карлик, на редкость уродливый, но одетый с чрезвычайной элегантностью, яростно бранил шевалье де Шемро.

Они сидели вдвоем за столом в самом темном углу таверны «Малыш-мавр».

— Вы бездарь и вдобавок глупец, Барбезьер! Оба были у нас в руках, а вы их упустили!

— Как мог я предположить, мсье маркиз, что этот Фронсак найдет своего друга в заброшенной конюшне?

— Я предупреждал вас: Фронсак очень ловок! Слишком ловок для вас в любом случае! Кстати, где ваша сестра?

— В надежном месте, мсье. Ее дворец закрыт, и даже если туда придут с обыском, ничего не найдут.

Карлик бросил взгляд на посетителей таверны, писателей и художников, весьма многочисленных в этот вечер. Не обнаружив ни одного знакомого лица, он продолжил, понизив голос:

— Скажите ей, чтобы она пришла ко мне во дворец герцога де Лианкура. Сейчас я живу там. В самом ближайшем будущем мы должны избавиться от Фронсака. Вы сумеете быстро собрать нескольких человек, хорошо орудующих кинжалом и не задающих лишних вопросов?

— Да, мсье.

— Прекрасно, наблюдайте за конторой его отца. Если Фронсак выйдет сегодня вечером, сделайте все необходимое.

Он встал, и шевалье де Шемро отвернулся, настолько страшным было лицо этого чудовища с расплющенным носом, запавшими глазками, гнилыми зубами и мучнистой кожей. Внезапно ему стало жаль сестру, вынужденную встречаться с этим человеком и отвечать на его любовные ласки.

Днем Жюли предстояло отправиться к модистке. Луи почувствовал себя таким униженным из-за того, как были одеты подруги маркизы де Рамбуйе, что настоятельно попросил жену заказать себе модное атласное платье, сколько бы это ни стоило. Отвезти ее должен был Никола.

Утром Гофреди зашел к Жедеону Тальману, который сказал, что будет свободен и сможет принять Луи, когда тот пожелает, поэтому они вдвоем направились к нему, как только уехала Жюли.

Банк Тальмана — с прошлого года им управлял Пьер, сводный брат Жедеона, — принадлежал к числу крупнейших в королевстве. Он насчитывал несколько филиалов, главный находился в Ла-Рошели. Тальманы занимались морским фрахтом, а также брали на себя откупы, в частности, большие аренды.

Жедеону было примерно столько же лет, как и Луи. Ремесло банкира его не очень увлекало. Впрочем, он не был настоящим партнером своего брата и принимал участие в работе банка только в качестве юриста. Отец даже хотел купить ему должность советника парламента.

Любил же Жедеон писать, но больше всего интересовали его всякого рода слухи, сплетни и домыслы, гулявшие по салонам. Он коллекционировал немыслимые признания, странные выходки, бесчестные поступки и семейные тайны как придворных, так и представителей зажиточной буржуазии. Он внушал такое доверие людям, что от него не ускользало ничего, будь то альковные тайны или злобные клеветнические измышления.

Луи много раз обращался к нему, чтобы получить сведения, связанные с расследуемыми им делами.

Гофреди и его хозяин назвали свои имена банковскому привратнику, и тот пропустил их во двор, где они оставили лошадей.

Здание, служившее резиденцией банка, было самым большим, но к нему вплотную примыкали жилые дома. На первом этаже, где располагались кухня, хозяйственные службы и конюшня, были также окошечки, за которыми под руководством главного кассира и бухгалтера священнодействовал целый рой мелких служащих. На двух верхних этажах находились жилые помещения и служебные конторы. Только Пьер, Жедеон и их престарелый отец имели в своем распоряжении по две комнаты, однако Жедеон использовал одну из них в качестве библиотеки и кабинета для приема клиентов. В доме обитали также сестра Пьера и Жедеона Мари и их младший брат Франсуа.

Лакей провел посетителей в кабинет-библиотеку, просторную комнату, обшитую панелями. Две стены занимали книжные полки, на которых стояли издания в кожаных переплетах. Меблировку составляли большой рабочий стол Жедеона, стол поменьше, накрытый зеленой суконной скатертью с шелковой бахромой, три полукруглых кресла и четыре стула с цветастой обивкой. Камин, выложенный голубыми голландскими изразцами, источал приятное тепло.

Гофреди, по обыкновению, застыл у двери, словно на карауле. После обмена светскими любезностями Луи честно признался другу, что желает знать все об Антуане Россиньоле, графе д'Аво и Абеле Сервьене. Зато о Прекрасной Блуднице он предпочел не расспрашивать — из опасения, что придется рассказать и об обстоятельствах их знакомства.

— Антуан Россиньоль принадлежит к числу наших старых друзей, — начал Тальман. — Он живет на улице Нёв-Сент-Огюстен. Кажется, у него большие способности к математике, но во всем остальном это человек простой, ведущий размеренный образ жизни. Мы с Пьером прозвали его «беднягой». Ни одной подлой черты ты в нем не найдешь.

— Наш друг Венсан сказал мне много добрых слов о Клоде де Меме, графе д'Аво. Впрочем, я и сам познакомился с ним. Он произвел на меня впечатление честного человека.

На сей раз Жедеон отрицательно покачал головой: