Догоняя прошлое

– Джастин, ты молодец! Я горжусь тобой! – он улыбался.

Господи! Но я же хорошо его знал и видел, чего стоила ему эта улыбка.

– Брайан, пожалуйста… - попытался я. – Нам нужно поговорить.

– В другой раз, Солнышко. У меня через полтора часа самолет. Я вырвался буквально туда и обратно, - перебил он меня, крепко поцеловал в губы и поспешил на выход.

Он ушел, просто ушел, а я, как дурак остался стоять не в состоянии сдвинуться с места. Я почему-то был уверен, что у него нет никакого самолета, но и бежать за Брайаном не имело смысла. Он бы не стал сейчас меня слушать. Он все понял по моим картинам, понял мое состояние и дал возможность самому во всем разобраться. Как всегда, абсолютно в стиле Брайана. Он опять давал мне свободу выбора. Только, как он не мог понять, что мне не нужна была свобода, мне нужна была его поддержка, мне нужен был он. И тут, меня вдруг осенило, а что, если дело вовсе не во мне, а в Брайане? Что, если ему тоже необходимо во всем разобраться, побыть одному и все обдумать? Мы все больше и больше отдалялись друг от друга, как будто нас постепенно разносило в стороны. И я не сомневался, как только мы расцепим руки, то тут же потеряемся.

Почему? Почему я перестал задыхаться от радости, услышав имя Брайана? Почему я мог по нескольку дней не вспоминать о нем, затянутый в эту жизненную суету?

Пока я пытался все это осознать и найти ответы на вопросы, ноги сами принесли меня к той картине.

– Столько сомнений! – произнес чей-то голос за спиной. – Столько горечи и неопределенности! И совсем нет надежды. Так грустно.

Я вздрогнул и обернулся. Это оказался тот мужчина, которого я недавно рассматривал. Стройный симпатичный брюнет, чуть больше тридцати, с умными серыми глазами. Он был немного выше меня, но ниже Брайана.

– Я о картине, - пояснил он, видя мое удивление.
– Джек Стоун, - представился незнакомец, протянув руку, - а вы - Джастин Тейлор, как я понимаю, автор этих картин.

– Да, вы правы, - ответил я на рукопожатие.

– Мне очень нравятся ваши работы.

– В самом деле?

– Да. Они необычные. Вы пропускаете все через себя.

– Ну, для художника это нормально.

– Возможно. Но… но не с такой силой, когда виден каждый нерв, каждое несказанное слово…

Я заинтересовано вскинул бровь. Так читать мою живопись мог только Брайан.

Оставшийся вечер мы проговорили с Джеком об искусстве. И это было здорово, потому что дало мне возможность не провалиться в ту черную дыру, которая норовила поглотить меня после такого неожиданного ухода Брайана. Но мы расстались, даже не обменявшись телефонами. А на утро я уже и забыл об этой встрече.

2018 г. Версаль

Джастин

Я встал и налил виски. Взяв стакан, подошел к окну. Ничего нового я там, конечно, не увидел. Пустая освещенная дорога и лежащий снег, который казался в темноте грязным. Здесь был довольно спокойный район, и машины проезжали редко. Я таращился в темноту, пытаясь привести немного мысли в порядок.

Я сделал глоток, налил еще и вернулся на диван. Телевизор продолжал беззвучно работать. Немного помедлив, я открыл Дневник Брайана.

Дневник Брайана Кинни

Декабрь 2006 г. Питтсбург

Выбрался к Джастину на выставку. Вот только он почему-то забыл сообщить о ней. Узнал случайно, наткнувшись на заметку в газете. Галерея перечисляла художников, которые выставлялись.

Я тоже не сообщил, что приеду. Из аэропорта отправился прямо туда.

Джастин удивился, я бы сказал, растерялся, а еще, чувствовал себя виноватым. Он что-то говорил о причинах, но я особенно не вслушивался. Я смотрел на его картины.

Работы были хороши, впрочем, как и всегда, но… но они были другие. Чего-то явно не доставало в них, чего-то главного.

Я смотрел на них и пытался уловить мысль, постоянно ускользающую от меня. И вдруг пазл сложился! На них не было НАС. МЫ исчезли. Хотя, это не стало для меня такой уж неожиданностью. Наверное, где-то в глубине души я ждал этого, что когда-нибудь это может произойти, и все равно оказался не готов.

Джастин Тейлор перестал нуждаться во мне. Я перестал быть для него центром вселенной, перестал быть его вдохновением. Вот только когда это случилось, когда произошло? Почему я прозевал этот момент? Когда я стал лишним в жизни своего Солнышка? Когда же исчезли МЫ, а появились Я и Он? Когда стерлась эта тонкая грань? Когда же он перестал… Блядь, я даже не хочу думать об этом.

Но я отчетливо понял, что теперь Он справится со всеми трудностями сам, без меня. Уже справляется. Он сделал то, что собирался сделать я, если бы тогда уехал в Нью-Йорк – он перестал оглядываться назад.

А что я собственно ожидал, когда оттолкнул его и направил в Нью-Йорк? Не этого ли я хотел? Хотел, чтобы он стал успешным, самостоятельным. И он был на пути к этому. Только вот о своем месте в его этой новой жизни, я как-то не подумал. А будет ли оно, это место? Нужно ли это Джастину? Я ведь дал ему все, что мог… и даже больше.

Сославшись на срочные дела, я уехал сразу после выставки. Мы не поехали к Джастину и не трахались, как обычно. Я просто не мог, не мог себя заставить сделать вид, что все замечательно, все, как и должно быть. А слушать его объясненя... В тот момент мне хотелось оказаться, как можно дальше от Нью-Йорка.

О чем Солнышко хотел поговорить, что сказать? То, что я и так прекрасно понял. Мне не нужны его слова, все было в его картинах. Все ответы…

Блядь! Мне надо выпить!

Декабрь 2006 г. Питтсбург. Пять дней спустя.

Приближается Рождество. Дебби, решила собрать нас на рождественский ужин. Мы уже давно не собирались. Она просила меня позвонить Джастину.