Договор
Шрифт:
А так сложилось как сложилось. Хорошо сложилось. Сережа нашел хорошую работу. Сделали ремонт в бабушкиной квартире, сначала косметический – побелили потолки, переклеили обои, выбросили на помойку кучу откровенной рухляди. А через три года и настоящий капитальный – со сменой проводки, окон и батарей, сносом трухлявой деревянной стены между комнатами и заменой ее на новую, красивую и ровную из гипсокартона, с заменой сантехники, настилкой ламината вместо старинного линолеума, приобретением новой мебели. Квартира преобразилась. Теперь она больше не была «бывшей бабушкиной», теперь это была их квартира. Их семейное гнездышко, дом и крепость. Денег хватало, не то чтобы их куры не клевали, но на все что хотелось – хватало, Сережа работал, карьера его продвигалась все успешнее уже тогда.
Они очень
Сонечка родилась только через четыре года, до этого почему-то не получалось. Секс был регулярным, страстным и нежным, он не приедался и не превращался в рутину, они открывали друг в друге новые грани, ощущения, позы. Но вот ребенка долгое время не было. Ну что ж, они посвящали эти годы друг другу, ездили в отпуск на море, ходили в кино и театры, делили вместе домашние хлопоты, проводили вместе выходные и вечера. Маша, общаясь с подругами, часто не понимала их проблем – у этой муж пьет, эти разводятся, этот поднимает руку, а та сама нашла себе другого. Все это было как из какой-то другой вселенной. Зачем искать другого – когда вот он рядом твой. Единственный. Самый любимый. Нет, конечно они тоже ссорились порой, обижались друг на друга, но все это были пустяки, оба понимали, что ссора пройдет, а любовь останется навсегда. Маша, во всяком случае, понимала, никогда в этом не сомневалась. И Сережа, как она была уверена, понимал и не сомневался. Некоторые подруги завидовали ей, считали их идеальной парой. А она думала, что у них не идеальные, а просто хорошие, нормальные отношения. Такие, какие должны быть у двух людей, которые друг друга любят. И искренне не понимала, почему у других так не получается.
Сонечка достала из коробки огромный шар с серебристым сердечком и надписью на боку «Сергей + Мария». Это им друзья подарили на первый после свадьбы общий их Новый Год.
– Что тут написано? – спросил Сережа, принимая у дочки шар. – А, София Премудрая?
Сонечка, конечно прочитала надпись, да и без прочтения уже знала ее, но отвечать не хотела, капризничала.
Тогда Сережа бережно водрузил шар на елку и вытащил из коробки прозрачного пластикового снеговика, внутри которого искрились слова: «С Новым Годом, Соня!».
– А тут что написано? «С Новым Годом…». Кто? – Сонечка улыбалась – Катя? Нет? Лена? Снова нет?
– Соня! – не выдержала Сонечка.
– Точно! – Сережа сделал вид, как будто присматривается к снеговику. – «С Новым Годом, капризная Соня!»
– Нет, просто Соня!
– Нет, капризная Соня! – Сережа, не выпуская снеговика, сделал пальцами «козу» и нацелил ее дочке в живот. – Капризная Соня, которая не хочет сама читать!
– Капризный папа! – смеялась Сонечка, уворачиваясь от «козы».
– Осторожнее, капризные дети! – с притворной строгостью прикрикнула Маша. – Елочку не уроните!
Она думала о счастье. Ведь вот оно, разве нет? Любимый и любящий муж, любимая дочка, маленькая красавица и умница (в первом полугодии – круглая отличница). Свой дом (ну ладно, пока что квартира, но и дом не за горами, а с другой стороны и в квартире неплохо, центр, все рядом). Хорошая работа, приносящая не только деньги (ну не такие как Сережина, но все равно, да это опять же и правильно, ведь мужчина – он добытчик, должен зарабатывать больше), но и подлинное удовольствие. Маша работала преподавателем английского. Когда-то, заканчивая «пед», она корила себя за то, что не выбрала другое образование. Педагогика казалась ей лишенной всякой перспективы, а годы учебы в институте – потраченными впустую. Что ждало ее? Доска, мел, противные ученики, большинству из которых до лампочки все языки мира (она насмотрелась на них за время практики на последнем курсе), трехкопеечная зарплата. Сейчас Маша так не думала. Она вела группы, за хорошую плату занималась с учениками индивидуально. Английский становился все более актуален. Поступали предложения от солидных людей и организаций, которые не хотели выглядеть в глазах западных партнеров дикими папуасами. Мария Кузнецова приобретала известность и авторитет. Сама она относилась к своим карьерным
успехам, как к чему-то вторичному, главным для нее всегда была семья, дом, Сережа и Сонечка. Часы, проведенные дома, она считала лучшими в своей жизни.О происшествии с обвинением она уже давно не думала. Семен, как и обещал, все уладил, никаких повесток больше не было, правда обошлось это в 300 тысяч деревянных. Ну и что, не так уж дорого. А дня три назад, Сережа, пообщавшись с адвокатом по телефону, сказал, что дело собираются закрывать, поймали настоящего убийцу – какого-то местного отморозка, ранее судимого. Маша вздохнула с облегчением – глупая ошибка оказалась всего лишь глупой ошибкой, а чем же еще она могла быть?
Неожиданно Сережа вскрикнул и схватился за руку. Лицо его исказила гримаса боли, левая рука как-то неестественно вытянулась, Маше показалось, что она слышит хруст. Сонечка застыла возле коробки с игрушками.
– Сережа, что случились!? – Маша вскочила с дивана.
– Рррр.. Рука…, – прохрипел Сережа. Казалось слова давались ему с трудом, голос звучал хрипло, незнакомо, зубы были стиснуты, лицо покраснело. Правой рукой он стискивал предплечье левой. Левая, странно вытянутая, доставала почти до пола, перехватывая ее правой, Сережа согнулся, скособочился, это могло бы быть эпизодом комедии, например с Джимом Керри, который показывает сыну «лапу». Сонечка заплакала, громко, навзрыд, как не плакала уже много лет. Сережа, не разжимая руки, неловко крутанулся на месте, покачнулась, чудом устояв, елка, упал на пол и разлетелся в серебряное крошево шар с сердечком, попадали еще какие-то, уже успевшие занять свои места, игрушки. Сережа, не замечая, наступил на осколки босой ногой. Маша не знала, что делать. Она понимала, что должна как-то помочь, но не понимала как. Инстинктивной реакцией было подскочить к мужу, обнять, но что-то не давало этого сделать. Страх. Маше было очень страшно.
Все закончилось так же внезапно, как началось. Сережа выпрямился, отпустил свою руку, лицо его постепенно стало терять красноту. Перед Машей снова был ее любимый муж, добрый, знакомый, домашний, совсем не похожий на хрипящего скрюченного безумца, которого она видела секунду назад.
– О, черт, – Сережа с хрустом переступил, на ковре остались следы крови, – Я кажется ногу поранил. И шарик наш разбился… И ковер… – он виновато посмотрел на Машу.
Сонечка, всхлипывая, подошла к маме, Маша нежно обняла дочку, прижала к себе.
– Сережа, что это было? – спросила она, голос дрогнул.
– Да руку судорогой свело, уже бывало пару раз такое, но не настолько сильно, – ответил муж, отводя взгляд.
В его интонациях явственно сквозили виноватые нотки, но кажется было и что-то еще.
Маша вместо жалости почувствовала внезапное раздражение.
– Так надо к врачу идти, если судороги! – резко сказала она. – Пойдем, Соня, умоем личико, давай, хватит плакать, все нормально, просто у папы рука заболела. – Она взяла дочку на руки и аккуратно, стараясь самой не наступить на осколки, понесла ее из комнаты. – Сверни ковер, завтра вытряхнем, – бросила, выходя, мужу.
Соня не переставала всхлипывать. Сережа начал передвигать коробку с игрушками.
* * *
Старший лейтенант Андрей Павлович Горячкин сидел, покачиваясь на стуле, и хмуро глядел на разложенные перед ним бумаги. Дело об убийстве Ушаковой надо было закрывать, полагалось радоваться и испытывать облегчение, убийство было потенциально резонансным, его очевидно ритуальный характер, разумеется, нигде не афишировался, и ни в каких документах не упоминался, но начальство сразу взяло дело на контроль, требовало быстрых результатов, боялось очередной серии.
Подозреваемым номер один был этот тип, Кузнецов. 38 лет, почти его, Горячкина, ровесник. Заместитель начальника отдела снабжения в очень крупной организации, характеризуется положительно. Женат, дочь 8 лет, по месту жительства также характеризуется положительно. Материально обеспечен. Возвращался из рабочей командировки. Ехал-ехал вечером по трассе и вдруг решил остановиться. И именно в том месте и в то время, где и когда резали живьем Галину Ушакову. Могло быть такое совпадение? Могло. Теоретически. Хотя Горячкин в совпадения верил слабо.