По мостовой моей души ИзъезженнойШаги помешанныхВьют жестких фраз пяты.ГдеГородаПовешеныИ в петле облака застыли башен кривые ВыиИду один рыдать, что перекресткомРаспятыГородо —вые.
Несколько слов о моей жене
Морей неведомых далеким пляжемИдет луна Жена моя.Моя любовница рыжеволосая За экипажемКрикливо тянется толпа созвездий ПестрополосаяВенчается автомобильным гаражем,Целуется газетными
киосками,А шлейфа млечный путь моргающим пажемУкрашен мишурными блестками. А яНес-же палимому бровей коромыслоИз глаз колодцев студеные ведра.В шелках озерных ведь ты же вислаЯнтарной скрипкой пели бедра? В кра-яГде злоба крыш не кинешь блесткой лесниВ бульварах я тону тоской песков овеянВедь это ж дочь твоя моя же песняВ чулке ажурном У кофеен!
О моей маме
У меня есть мама на васильковых обояхА я гуляю в пестрых павахВихрастые ромашки шагомМеряя мучуЗаиграет вечер на гобоях ржавыхПодхожу к окошку веря яЧто увижу опять севшую На дом тучуА у мамы больной пробегают народа шорохиОт кровати до угла пустогоМама знает это мысли сумасшедшей ворохиВылезают из-за крыш завода Шустова.И когда мой лоб, венчанный шляпой фетровойОкровавит гаснущая рама,Я скажу раздвинув басом ветра вой МамаЕсли станет жалко мне вазы Вашей мукисбитой каблуками облачного танцаКто же наласкает золотые руки Вывеской из заломанныеУ витрин Аванцо.
Теперь про меня
Я люблю смотреть как умирают дети Вы прибоя смеха мглистый валЗаметили б за тоски слоновьим хоботом А яВ читальне улиц Так часто Перелистывал Гроба ТомА полночь промокшими пальцами щупалаМеня и забитый заборИ с каплями ливня на лысине куполаСкакал сумасшедший соборЯ вижу — сквозь город бежалХитона оветренный край целовала плача слякоть Кричу Кирпичуслов исступленных вонзаю кинжал В неба распухшего Мякоть Солнце.Отец мой сжалься хоть ты и не мучайЭто тобою пролитая кровь моя льется дорогою ДольнейЭто-ж душа моя клочьями порванной тучиВ выжженном небе на ржавом кресте колокольни ВремяХоть ты, хромой богомаз лик намалюй мойВ божнице уродца века!Я-ж одинок как последний глаз У идущего к слепым Человека
Бенедикт Лившиц
Тепло
Вскрывай ореховый живот,Медлительный палач бушмена:До смерти не растает пенаТвоих старушечьих забот.Из вечно-желтой стороныЕще недодано объятий —Благослови пяту дитяти,Как парус, падающий в сны.И, мирно простираясь ниц,Не знай, что, за листами канув,Павлиний хвост в ночи кургановСверлит отверстия глазниц.
Вокзал
Давиду Бурлюку
Мечом снопа опять разбуженный паукЗакапал по стеклу корявыми ногами.Мизерикордией! — не надо лишних мук.Но ты в дверях жуешь лениво сапогами,Глядишь на лысину, плывущую из роз,Солдатских черных роз молочного прилавка,И в животе твоем под ветерком стрекозЛегко колышется подстриженная травка.Чугунной молнией — извив овечьих бронь!Я шею вытянул вослед бегущим овцам.И снова спит паук, и снова тишь и соньНад мертвым — на скамье — в хвостах — виноторговцем.
Василий
Каменский
От иероглифа до «А»
На потолке души качаетсяс хвостом улыбкиэлектрическая люстраутровечерия сестраржавый кучер заратустравенчается с невестамистами поэмамижелезобетоннымив платьях из тканейИКСЛУЧЕЙэнергии журчейМИРУТР = возвьетцветистую рекламуна синем бархате излиний буквтрамвайных искрхрустальной талостьюРЕКОРДОВ ВЫСОТЫ + 3,15 кислородавознеси оглоблями судьбу известийРАДИОТЕЛЕГРАФА с острова раватагде ради графа или лордауничтожили воинственное племя ЛЮДЕЙ-РАСТЕНИЙ с крыльямивершинных птицхаматсу-хавуПЕРВЫХ АВИАТОРОВ прилетевших кСоломонуна постройку хоамапервых прочитавшихсверху ПУТЬ ЗЕМЛИ _____
Небовесную песнепьяный
На ступенях песнепьянствуютпесниянки босикомрасцветанием цветанствуюттая нежно снежный комвизгом смехом криком эхомрасплесканием с конейутро ранним росомехомна игривых гривах днейсо звенчальными звенчалкамизарерайских тростниковраскачают укачалкамигрустнооких грустниковнебовеснит манит далямираспыляя сок и медзавивая завуялямираскрыляет мой полетпуть беспутный ветровеющимк песнеянкам босикомя лечу солнцеалеющимтаю нежно снежный ком
Алексей Крученых
«Мир кончился. Умерли трубы…»
Мир кончился. Умерли трубы…Птицы железные стали лететьТонущих мокрые чубыКости желтеющей плеть. Мир разокончился… Убраны ложки Тины глотайте бурду… Тише… и ниже поля дорожки Черт распустил бороду.
Высоты
(вселенский язык)
е у ю и а о о а о а е е и е я о a e у и e и и e eи и ы и е и и ы
Николай Бурлюк
Трубач
Весной стремительный дождь моет улицы. Бурая вода бежит потоками к разлившемуся Днепру. Струйки шевелят побеги уличной травы. Взнесенные облака ускоряют полет к югу, Солнце дрожит в синих провалах.
Ты, читатель, старый или молодой — рад весне. Открыв утром окно, засматриваешься на вершины провинциальных деревьев, — голубое сияние овило ветви, и птицы на них быстры как первые цветы…
Ты, — идешь в гавань вдыхать запах смоленых и греть свою старую спину…
Ты, — катаешься ни лодка и проводишь ночи в строгом и торжественном воздухе весенних лесов. А ты, — просто сидишь на бульваре и ищешь свою весну в проходящих глазах.
Над дворами, над улицами, над городом стоит эхо.
Это не стук экипажей, не звон колоколов — это дети кричат весне. С каждым лучом, с каждой каплей дождя она нисходит благодатная….
Я же, старый пьяница, тоже ей рад. И когда меня тащат в участок, я, уцепившись за водосточную трубу, срываю ее сустав со стены. Меня несут в ним, — меня — пьяного трубача неисчислимых весен.
Глухонемая
Ветер несет пыль. Сегодня ветрено с самого утра, и пыль повсюду. На подоконнике она ложится звездами, на раскрытой истории Египта заметает пирамиды и храмы. Серой маской покрыла лица глядящих, траву и деревья.
Скрипит раскрытое окно: — все желто и серо; на зубах хрустит песок. Ветер проносит пыль — моя душа глухонемая проводит дни не понимая — напеваю чуть слышно.
В доме убирают. Напрасно, забившись в уголки, улеглась пыль: — ее метут, поливают, вытряхивают, выбивают…