Доказательства вины

Крейн сокрушенно усмехнулся.

— Довольно точное наблюдение. Я-то собирался прикончить вас и утопить в озере, но представьте себе мое удивление, когда я сделал несколько звонков и обнаружил, что вы…

— Знаменит? — предположил я. — Вынослив? Хорошо танцую?

Крейн оскалил зубы.

— Имеете рыночную ценность. Для довольно бездарного молодого человека вы ухитрились нажить себе немало врагов.

Меня пробрал легкий озноб. Я постарался не показывать виду, но, несмотря на это, у Крейна загорелись глаза.

— Ах, да. Страх. — Он сделал глубокий вдох и самодовольно ухмыльнулся. — По крайней мере вы достаточно сообразительны, чтобы понимать, когда вы беспомощны. Мой опыт общения с чародеями говорит о том, что большинство ведут себя довольно трусливо, когда все их умение оказывается впустую.

Я едва сдержался от резкого ответа, но снова заставил свой гнев подождать немного. До поры.

Крейн пытался спровоцировать меня. Если я ему это позволю, в выигрыше окажется только он. Я встретился с ним взглядом и скривил губы в улыбке.

— Мой опыт общения с людьми, которые меня недооценивали, — ответил я, спокойно глядя в его темные глаза, — говорит о том, что они, как правило, сильно жалели об этом впоследствии.

Мне не очень хотелось заглядывать Крейну в душу, но, с другой стороны, мне и терять было нечего. По крайней мере это могло снабдить меня ценной информацией о его характере.

Нервы у Крейна сдали раньше. Он отвернулся и отошел на несколько шагов, сделав вид, будто ему звонят на мобильник — он уже раздобыл себе новый. Прижимая аппарат к уху, он остановился в тени в дальнем конце помещения.

Я выплюнул изо рта еще немного металлического привкуса и пожалел, что у меня нет стакана воды. Глау сидел в кресле, глядя на меня. Рука с пистолетом покоилась у него на коленях. На полу рядом с ножкой кресла стоял кейс.

— Эй, ты! — окликнул я его.

Глау поднял взгляд с абсолютно непроницаемым выражением лица.

— Ты убил мою собаку, — сказал я. — Приведи свои дела в порядок.

Что-то очень неприятное мелькнуло в его глазах.

— Пустая угроза. Тебе не дожить до рассвета.

— На твоем месте я бы надеялся на обратное, — сообщил я ему. — Потому что, если я умру, я знаю, кому достанется мое смертное проклятие.

Глау раздвинул губы, блеснув зубами — готов поклясться, они у него оказались заостренные. Не как у вампира или вурдалака, а правильной треугольной формы, как у акулы. Он встал и поднял пистолет.

— Глау! — рявкнул Крейн.

Глау на секунду застыл и опустил пистолет.

Крейн убрал мобильник в карман и подошел ко мне.

— Попридержи язык, чародей.

— А то что? — поинтересовался я. — Вы меня убьете? В моем положении это, видите ли, не самый худший сценарий.

— Тоже верно, — пробормотал Крейн. Он достал из кармана маленький пистолет и, не моргнув, выстрелил Роулинзу в ногу.

Рослый коп дернулся, лицо его перекосилось от внезапной боли; он пошатнулся, но наручники не дали ему упасть, больно впившись в запястья. Роулинз с трудом восстановил равновесие и длинно, замысловато выругался.

Пару секунд Крейн смотрел на Роулинза, потом улыбнулся и направил пистолет ему в голову.

— Нет! — крикнул я.

— Это зависит исключительно от тебя, чародей, — останутся ли его дети без отца. Веди себя смирно. — Он снова улыбнулся. — Нам всем будет приятнее.

И снова гнев едва не смыл из моей головы любые здравые мысли. Угрожать мне — одно дело. Угрожать кому-то, чтобы заставить подчиниться меня, — совсем другое. Меня тошнит при виде страданий достойных людей. Тем более при виде их смерти.

Терпение, Гарри. Спокойствие. Рассудительность.Я еще прослежу за тем, чтобы Крейн сильно пожалел о своей тактике, и пусть это послужит уроком на будущее для других подобных хорьков. Но не сейчас. Пока пусть говорит.

— Ты меня понял? — спросил Крейн.

Я кивнул в знак согласия.

Он ухмыльнулся:

— Я хочу услышать, как ты это произнесешь.

Я стиснул зубы, но совладал с собой.

— Я понял.

— Рад, что мы договорились, — сказал он. Послышалось негромкое жужжание — наверное, виброзвонок, — и он снова отошел в сторону, достав мобильник из кармана и поднося его к уху.

— Как давно мы здесь? — спросил я у Роулинза.

— Час, — выдохнул он. — Или полтора.

Я кивнул.

— Вы-то как?

Он криво улыбнулся.

— Шов на руке разошелся от наручников, — прохрипел он. — Как нога, не знаю. Я ее не чувствую. Кровит вроде немного.

— Держитесь там, — сказал я. — Мы отсюда выберемся.

Резиновые губы Глау скривились в недоброй ухмылке, но он промолчал, не глядя ни на одного из нас.

— Фигня, — произнес Роулинз. — Если сможете вырваться, уходите. Как только он получит то, чего хотел, он меня все равно убьет. Не застревайте здесь из-за меня.

— Вы уязвляете мое эго благородного героя, — заявил я. — Покоритесь и слушайтесь меня, или я подам на вас в суд.

Роулинз сделал попытку улыбнуться и прислонился к стене, разгрузив раненую ногу. Изрядная часть его левого рукава пропиталась кровью.

Минуту спустя вернулся Крейн — с такой улыбкой, будто масло не тает у него во рту.

— Приступайте-ка к поиску новых налоговых лазеек. Глау. Это дело обещает стать прибыльным.

— Правда? — удивился я. — И кто согласен торговаться за одного Гарри Дрездена, слегка поюзанного?

Крейн широко ухмыльнулся.

— Пока мы тут беседовал и, я устраивал аукцион. Довольно оживленный, кстати.

— Неужели? — удивился я. — И кто ведет?

Его улыбка сделалась еще шире.

— Само собой, вдова Паоло Ортеги, княгиня Арианна из Красной Коллегии.