Доктор Крюк 5

— Найдем! — буркнул Морган. — Парни, слыхали? Кто первым накормит этих донов свинцом, тому двойная доля от меня лично!

Рев одобрения прокатился по площади. Пираты оживились, как гончие, учуявшие зверя. Нашлись и какие-то подобия штурмовых лестниц — наскоро сбитые из досок, снятые с пожарных повозок, да и просто несколько крепких бревен, которые можно было использовать как тараны.

— Начали! — мой голос потонул в общем реве.

Сотни пиратов, как разъяренный улей, ринулись к стенам дворца. Те, кто нес лестницы и бревна, пригибались, стараясь прикрыться спинами товарищей. С крыши и из окон резиденции тут же ударили мушкеты. Первые залпы были довольно точными — несколько наших парней взвизгнули и повалились на брусчатку. Но это лишь подстегнуло остальных. Ярость смешалась с азартом.

— Подтаскивай бревно, черти! Давай-давай! — орал один из капитанов Моргана, пинками подгоняя своих людей, тащивших к массивной дубовой двери огромное, окованное железом бревно, видимо, служившее когда-то балкой.

Мои ребята тоже не отставали. Несколько лестниц уже приставили к окнам первого этажа. Первые смельчаки, с саблями в зубах и пистолетами в руках, карабкались наверх, под градом пуль. Одного сшибли, он мешком рухнул вниз. Другой, уже почти добравшись до подоконника, получил заряд в упор и, взмахнув руками, полетел следом. Но на их место уже лезли другие.

Я сам, перезарядив пистолеты, рванул к левому крылу. Нужно было личным примером показать, что задача выполнима. Вежа услужливо подсветила в моем сознании траектории вражеских выстрелов, позволяя уворачиваться от самых опасных. Несколько пуль просвистели совсем рядом, одна чиркнула по плечу, но кожаный камзол и рубаха смягчили удар — обошлось царапиной и жжением.

Защитники дворца дрались отчаянно. Они понимали, что пощады им не будет. Огонь из мушкетов и пистолетов лился почти непрерывно. Но и наши не оставались в долгу. Те, кто не участвовал непосредственно в штурме окон и дверей, вели ответный огонь, заставляя испанцев прятаться за укрытиями, давая штурмовым группам драгоценные секунды.

Наконец, с оглушительным треском поддалась одна из дверей, которую обрабатывали бревном. Пираты Моргана с победным воем хлынули в образовавшийся пролом. Почти одновременно с этим моим парням удалось выбить мощными ударами топоров и прикладов заколоченные ставни одного из окон.

— За мной! — крикнул я и, оттолкнувшись от плеча здоровенного матроса, вскочил на подоконник.

Внутри царил полумрак. Пахло порохом, пылью и чем-то сладковатым — видимо, дорогими духами, въевшимися в гобелены и мебель. Роскошное убранство губернаторского дворца резко контрастировало с той кровавой баней, которая здесь начиналась. Коридор был узким, заставленным какими-то сундуками и вазами, которые тут же полетели на пол, разбиваясь вдребезги.

Впереди мелькнули испанские мундиры. Выстрел! Пуля впилась в стену рядом с моей головой, осыпав штукатуркой. Я ответил навскидку из обоих пистолетов. Один из испанцев схватился за грудь и осел на пол. Второй отскочил за угол.

«Двое за поворотом справа, один слева, у лестницы», — отчеканила Вежа.

Мои ребята уже вваливались в коридор следом за мной. Завязалась короткая, яростная схватка. Звон стали, крики, хрипы. Я действовал почти на автомате, полагаясь на рефлексы и подсказки нейросети. Парировал удар шпаги, сам нанес выпад — короткий, точный. Еще один противник остался позади.

Схватка стремительно перемещалась вглубь дворца. Пираты, опьяненные первой кровью и близостью добычи, врывались в комнаты, залы, сметая все на своем пути. Грохот выстрелов и лязг оружия эхом разносились по всему зданию, смешиваясь с треском ломаемой мебели и воплями. Это уже не был бой, это была резня, хаотичная и беспощадная. Коридоры и лестницы превратились в арену для десятков мелких стычек. Где-то слышался победный клич, где-то — предсмертный стон. Я пробивался вперед, к центру дворца, где, по моим расчетам, должен был находиться губернатор. Вежа непрерывно сканировала пространство, предупреждая о засадах, указывая на уязвимые точки в обороне испанцев. Без нее в этом лабиринте роскоши и смерти было бы куда сложнее. По пути мне то и дело попадались мои парни, отчаянно рубившиеся с испанскими гвардейцами. Кто-то махал мне рукой, кто-то просто скалился в кровавой ухмылке и продолжал свое дело. Бой закипел с новой, еще большей силой, перекатываясь из зала в зал, с этажа на этаж.

Я уже не считал, сколько раз мне пришлось перезаряжать пистолеты или отбивать вражеские клинки. Копоть и пот заливали глаза, руки гудели от напряжения, но азарт боя подхлестывал, гнал вперед. С каждым новым коридором, с каждой новой комнатой, превращенной в арену для смертельной схватки, мы приближались к цели. Вежа в голове работала четко, как хронометр, отсекая лишние эмоции, оставляя лишь голую тактику и анализ угроз. «Двое слева, за колонной. Один с аркебузой у окна. Осторожно, граната!» — ее бесстрастный голос был лучшим проводником в этом аду.

Наконец, после очередной короткой, но яростной стычки в широком, богато украшенном холле, где на полу уже валялись тела и гвардейцев, и моих парней, мы вышибли массивные резные двери и ворвались в то, что, несомненно, было главным залом резиденции.

Помещение оказалось огромным, с высоким сводчатым потолком, расписанным фресками, с огромными окнами, выходившими на площадь (теперь уже забитыми и забаррикадированными изнутри), и увешанным гобеленами стенами. В центре, на небольшом возвышении, стояли враги.

Губернатор Гусман, собственной персоной. Седой, как лунь, но спину держал прямо, словно аршин проглотил. В руке, несмотря на возраст, он сжимал длинную, тонкую шпагу, и смотрел на нас с ледяным спокойствием обреченного, но не сломленного человека. Рядом с ним, чуть впереди, стоял Педро. Его левая рука была наспех перевязана окровавленной тряпкой — видимо, получил свое в одной из предыдущих стычек, но правая сжимала эфес рапиры так, что побелели костяшки. Глаза его метали молнии в мою сторону.

Узнал, гад. Ну что ж, взаимно.

За их спинами, образовав некое подобие последней линии обороны, выстроился десяток гвардейцев в начищенных кирасах и шлемах, с мушкетами наизготовку. Эти ребята явно были элитой, последним резервом губернатора, и сдаваться без боя не собирались.

— Вот и все, господа, — произнес я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя сердце колотилось как бешеное. — Дальше пути нет.

За моей спиной уже толпились мои пираты, человек пятнадцать самых отчаянных, тех, кто прорвался со мной. Их лица были перемазаны кровью и пороховой гарью, одежда порвана, но в глазах горел огонь предвкушения решающей схватки.

Педро не стал дожидаться приглашения. С яростным ревом, в котором смешались ненависть и отчаяние, он бросился на меня. Его рапира сверкнула в тусклом свете, проникавшем сквозь щели в баррикадах.

— За все ответишь, собака! — выдохнул он, делая выпад.

Я отступил на полшага, отводя его клинок своей шпагой. Искры посыпались от столкновения стали. Педро был быстр и техничен, ярость придавала ему сил. Но я тоже не вчера родился, да и навыки от нейросети давали неоценимое преимущество. Наша короткая дуэль была похожа на смертельный танец, лязг клинков, резкие выпады, уходы, финты. Я видел каждое его движение. Он дрался, как раненый зверь, а я — как хирург, хладнокровно и расчетливо.