Доктор Sex
Шрифт:
И он совсем не чужой, раздетый, ядовитый мужик, а...
А кто?..
Его кисть на моей шее, и он держит меня, прижимая к себе, углубляя поцелуй... Я чувствую его мягкую щетину. Это так... божечки! Тону в мурашках…
Замерев, слышу только, как грохочет сердце. И ещё как звонит его телефон. Отрываясь от моих губ, он за плечи прижимает к себе и отвечает на вызов.
– Да?
– хрипло, низко.
– Не могу говорить... Перезвоню.
Его щека прижимается к моему виску. Щетина скользит по моей коже. Душу продать можно за это ощущение!
Чувствую, как отпускает ужасное уничижительное чувство за свое поведение вчера. За то, что я попыталась, идиотка такая, его поцеловать с какого-то перепугу, а он не ответил! И я сотню раз сгорела со стыда до вечера, подыскивая правильные слова, как извиниться за эту неловкую ситуацию.
Ответил...
Просто сегодня. Когда я трезвая.
Он снова ловит мои губы.
Его горячий язык касается моего, и я наконец-то прихожу в себя, вдруг остро чувствуя, что меня целуют. И как меня целуют!
– Мм...
– вырывается из горла стон.
Колени подкашиваются. Из груди вверх поднимается сладкое, удушающее томление.
И надо это остановить, но как?!.
Ставлю ему ладони на грудь и давлю. Аккуратно отстраняюсь.
Пьяно смотрю в его глаза...
Они глубокие и осоловелые... Красивые... И первый раз, наверное, не ироничные.
Я облизываю губы, пытаясь запомнить его вкус.
Чтобы пережить все эти ощущения не под его пристальным взглядом, сейчас, а потом...
– Что такое?
– настороженно шепчет он.
– У меня горло... я... заразная...
– лепечу хрипло.
– Наверное...
– Горло?..
Притягивая за шею, втыкается губами в мой лоб.
– У-у-у... Да у тебя жар. Моя очередь лечить?
Чувствую, как лицо наливается и горит.
Я целовалась с этим взрослым самоуверенным мужчиной.
Второй раз, вообще-то, Няшина.
Первый не считается. Я упала голой в его постель. Это такое себе...
А вот этот точно считается.
И я совру, если скажу что не хотела или не понравилось. Но он сосед! Как мы будем жить дальше?!
Он в голубой рубашке и брюках. И выглядит так солидно... А я наоборот, словно полностью потеряла свою автономность. И как неуверенная девочка перед ним.
Моя кое-как обретенная уверенность в завтрашнем дне начинает сыпаться сквозь пальцы.
Я вдруг пугаюсь произошедшего, не понимая, зачем он это сделал?! И как общаться с ним дальше.
– Давай, за стол, няшечка.
– Я уже поужинала...
– Со мной посиди. Я тебе чай сделаю.
Как загипнотизированная послушно иду на кухню.
И там конечно же приготовленный мной ужин по его запросу - гуляш и пюре.
А передо мной появляется кружка чая с молоком и тьма сладостей. И кружка с заваренным антипростудным пакетиком.
Мне кажется, все происходящее какой-то сюр. С прикосновением его губ я выпала из реальности и не могу в нее вернуться.
Мы ужинаем. Истомин пытается меня разговорить. Я мычу как неразумная, что-то отвечая ему междометиями.
Делаю глоток за глотком, пытаясь оправдать свое мычание занятым ртом. И опускаю глаза, на его пристальные внимательные взгляды.Ааа!..
Я не вижу ни одной терпимой хорошей правдоподобной версии в которую может развиться поцелуй с Истоминым. А значит, больше нельзя этого позволять!
И в груди моей словно вакуум, который сжал там всё до болевых мучительных ощущений.
– Спасибо, Любочка, очень вкусно.
– Мхм... Пожалуйста... Константин Захарович...
Его брови удивлённо дёргаются вверх.
– Я пойду...
– безголосо шепчу я.
– Хорошо?
– Плохо, Любовь Романовна...
– У меня там... Уроки...
– оправдываюсь я.
– Много.
Его брови повторно взлетают вверх.
Пожав плечами, беспомощно и удрученно разводит руками. Типа - иди.
– Уроки - это святое.
Смываюсь к себе.
За спиной слышу, как с грохотом летит на стол вилка. Зажмуриваюсь...
Благо, что вилка на стол, а не ножик в спину.
Падаю на диван, поверх разложенных распечаток и тетрадок. Закрываю ладонями лицо. Отпускаю свои ощущения от его поцелуя.
Меня обваривает в сладком сиропе. Руки спускаются вниз, ловлю ладонями стук сердца.
– Спасите...
Как же это всё усложняет в моём мире!
Мужчины ужасны! От них одни проблемы!
Так...
Поднимаю тетрадку, куда переписала симптомы с задания. И обессиленно роняю ее себе на лицо. Голова не варит.
Смахиваю тетрадку.
Пытаюсь въехать в задание, но куда уж мне?!
Внутри всё трепещет.
Стук в дверь.
– Да...
– хриплю, подскакивая на диване.
Заходит. Сдвигая груду моих листочков садится ко мне на диван.
Разрывает бумажную обёртку одноразового шпателя для осмотра горла.
– Иди сюда...
– властно ловит меня за подбородок, разворачивая лицом к люстре.
– Открой рот... Высунь язык...
И я как ребенок в кабинете у врача послушно исполняю команды.
А все сексопатологи имеют дома шпатель на всякий случай?
– Понятно.
– Что понятно?
– Немного болезненно, но не критично.
– Тонзиллит?
– Хм. Он.
– Катаральный?
– Какая ты эрудированная девочка!
– У меня бабушка же была... лучшим диагностом в городе.
– Ах, да! Маргарита Владимировна. Она лечила меня в детстве. Мне поставили астму, она отменила диагноз и вылечила какую-то аутоимунку.
– Правда?!
– Правда. Суровая была женщина!
– смеётся он.
– Завещала мне идти учиться в мед.
– Да-а-а...
– с тоской вспоминаю бабушку.
– А почему мы с тобой так не разу и не встретились за твое детство, а, родственница?
– Мы жили сначала далеко отсюда. А когда приехали, Вы уже учились в интернатуре в Питере или Москве...
– пытаюсь вспомнить, что рассказывала бабушка о "Косте".
– А потом бабушка умерла...