Доктор Сон
Шрифт:
— Что с ней? — закричала Люси.
Она метнулась к двери. Дэвид замер, оцепенев от вида бьющейся в припадке дочери, но Джон успел правой рукой обхватить Люси за талию, а левой — за плечи. Она принялась отбиваться.
— Пусти! Мне нужно к ней!
— Нет! — заорал Джон. — Нет, Люси, тебе туда нельзя!
Она бы вырвалась, но к этому моменту Дэвид тоже держал ее.
Она сникла и посмотрела на Джона.
— Если она там умрет, ты сядешь за это. — Люси перевела взгляд, отчужденный и враждебный, на мужа. — А тебя я в жизни не прощу.
— Она затихает, — сказал
Дрожь, сотрясавшая лежащую на крыльце Абру, постепенно сошла на нет, но щеки девочки оставались влажными, и из-под закрытых век струились слезы. В предзакатном свете они висели на ее ресницах точно бриллианты.
В спальне маленького Дэнни Торранса, которая сплошь состояла из памяти, Абра прильнула к Дэну и прижала лицо к его груди. Когда заговорила, голос ее звучал приглушенно.
— Чудовище ушло?
— Да, — ответил Дэн.
— Клянешься именем матери?
— Да.
Она подняла голову. Сначала взглянула ему в лицо, чтобы удостовериться, что он говорит правду, а потом отважилась осмотреть комнату.
— Как оно улыбалось… — Ее передернуло.
— Ага, — сказал Дэн. — Думаю… он рад вернуться домой. Абра, ты как, выдержишь? Ведь мы начинаем прямо сейчас. Время вышло.
— Выдержу. Но что если… оно… вернется?
Дэн подумал о шкатулке-сейфе. Сейчас она открыта, но закрыть ее будет довольно легко. Особенно с помощью Абры.
— Не думаю, что он… оно… захочет иметь с нами дело, солнышко. Все, поехали. Просто запомни: если я прикажу тебе вернуться в Нью-Гэмпшир, ты так и сделаешь!
Она опять не ответила, но на споры времени уже не осталось. Время истекло. Дэн шагнул через французское окно на конец тропы. Абра шла рядом. В комнате Дэнни она была осязаемой, но теперь вновь замерцала.
«Тут, снаружи, она сама почти что девочка-призрак», — подумал Дэн. До него наконец-то дошло, как сильно она рискует. Страшно подумать, насколько слабо она сейчас держится за свое тело.
Двигаясь быстро, но не бегом (это бы привлекло внимание Розы, а им еще надо было преодолеть семьдесят ярдов до коттеджа, который скроет их от смотровой площадки), Дэн и его призрачная спутница пересекли газон и пошли по вымощенной плиткой дорожке между теннисными кортами.
Они подошли к задней стене кухни, и теперь коттедж скрывал их от платформы. За кухней стоял мерный гул вытяжного вентилятора, а из мусорных баков разило тухлым мясом. Дэн проверил заднюю дверь, увидел, что она не заперта, но открывать не спешил.
(они все там?)
(да все кроме Розы Дэн тебе надо спешить потому что)
Глаза Абры (они мерцали, словно глаза ребенка в старом черно-белом фильме) расширились от ужаса.
— Она чувствует неладное.
Роза перенесла внимание на сучонку, которая по-прежнему сидела, опустив голову, на пассажирском сиденье пикапа и по-прежнему не двигалась. Абра не наблюдала за дядей (если он на самом деле ее дядя) и не пыталась выйти из машины. В голове у Розы индикатор тревоги из желтого превратился в красный.
— Эй! — Долетело до нее по разреженному
воздуху. — Эй, старая кошелка! Зацени-ка!Роза посмотрела на мужчину на стоянке и, почти ошеломленная, увидела, как тот вскинул руки над головой и неловко прошелся колесом. Она думала, что он плюхнется на задницу, но на землю упала лишь его кепка, под которой обнаружились жидкие седые волосенки семидесятилетнего старика. Может, даже восьмидесятилетнего.
Роза вернулась к девчонке, которая все еще сидела абсолютно неподвижно с опущенной головой. Дядины причуды ее ни капли не заинтересовали. И тут до Розы дошло то, что она увидела бы сразу, не будь уловка такой вопиющей: в машине сидел манекен.
«Но ведь она здесь! Чарли Жетон ее чувствует, как и остальные в коттедже. Они там все вместе, и они знают…»
В коттедже. Все вместе. В одном помещении. И разве это придумала Роза? Нет. Идея принадлежала…
Роза ринулась к лестнице.
Оставшиеся Верные сгрудились у двух окон и смотрели, как на стоянке Билли Фримэн делает колесо, впервые за сорок лет (и в предыдущий раз он исполнил этот трюк в пьяном виде). Петти Китаеза даже рассмеялась.
— Боже, что за…
Они не увидели, как у них за спиной из кухни вышел Дэн, а рядом с ним — мерцающая девочка. Заметив на полу две груды одежды, Дэн понял, что корь Брэдли Тревора трудится вовсю. Затем он ушел глубоко в себя и нашел третью шкатулку (ту, что протекала). Откинул крышку.
(Дэн что ты делаешь)
Дэн наклонился вперед, упер руки в бедра (в животе у него болтался раскаленный металл) и выдохнул последний «крик» старой поэтессы, который она передала ему в предсмертном поцелуе. Изо рта у него длинной лентой вырвалась розовая дымка, которая при соприкосновении с воздухом становилась красной. Поначалу для Дэна не существовало ничего, кроме блаженного облегчения в животе, из которого изливались ядовитые остатки Кончетты Рейнольдс.
— Момо! — крикнула Абра.
На смотровой площадке Роза распахнула глаза. Сучонка проникла в коттедж.
«И с ней кто-то еще».
Роза машинально впрыгнула в этот новый разум. Начала его прочесывать. Не обратив внимания на признаки обильного пара, она лишь пыталась помешать ему воплотить свои намерения. Наплевала Роза и на жуткую мысль о том, что, возможно, она опоздала.
Члены Узла повернулись на крик Абры. Кто-то — а именно Длинный Пол — сказал:
— Матерь божья, а это что такое?
Красный туман сгустился в женскую фигуру. На миг — явно не больше — Дэн взглянул в водовороты глаз Кончетты и увидел, что глаза эти молоды. Все еще слабый и поглощенный видением Дэн не почувствовал чужого присутствия в своем разуме.
— Момо! — снова крикнула Абра, протянув к ней руки.
Кажется, туманная женщина на нее посмотрела. И даже улыбнулась. Затем Кончетта Рейнольдс распалась, а туман накинулся на Верных, многие из которых в страхе и непонимании цеплялись друг за друга. Дэну эта красная хмарь казалась кровью, которая растекается по воде.