Доктор воровских наук

Она остановилась возле докторского дома, и из нее вышел наш старый знакомый - маленький гаишник, похожий на огородное пугало. Только он был сейчас не в милицейской форме, а в цветных штанах, вроде длинных трусов, и в футболке с чьей-то веселой физиономией. А половину его лица скрывали черные очки - как два блюдечка.

Он закрыл машину, пикнул сигнализацией и, не глядя на нас, прошел в дом доктора.

Само собой получилось, что мы с Алешкой присели на скамеечку, стоявшую под самым открытым окном. Нас из дома не было видно, а нам все было хорошо слышно.

– Здорово, лепила!

– прозвучал нахальный голос мелкого пугала.

– Во, - шепнул мне прямо в ухо Алешка, - и фамилию узнали: гражданин Лепило.

Я потряс головой и приложил палец к губам.

– Здравия желаю, товарищ капитан, - послышался насмешливый голос доктора.
– С чем пожаловали? Как ваш насморк?…

– Не придуривайся, - оборвал его гаишник.
– Держи. Здесь пятьсот баксов. И гони новую дозу.

– Она еще не готова, - ответил доктор, и мы услышали, как шелестят в его руке пересчитываемые доллары.

– Гражданин Ложкин, - шутливо, но с заметным раздражением сказал гаишник, - вы срываете нам мероприятие! Нельзя ли работать побыстрее? Мы вам неплохо платим.

– Гражданин Чашкин, - в тон ему ответил доктор Ложкин.
– Этот препарат за два дня не приготовишь. Это вам не яичница.

– Поторопись, поторопись. Хороший куш нам светит. Хороший груз идет. Разбогатеешь, частную клинику откроешь.

– Где?
– грустно спросил доктор.
– В Пеньках? Тут клиентов мало, да и здоровые все.

Гаишник засмеялся противным голосом:

– А ты их больными делай. И лечи от сонливости.

Мы с Алешкой все время переглядывались и пытались понять - о чем же все-таки идет речь? Ответ был совсем рядом, мы это чувствовали, но никак не могли догадаться. Я - во всяком случае. Про Алешку не скажу, он у нас непредсказуемый. Аналитик.

– Ладно, будь здоров, - сказал гаишник.
– Я поехал, сегодня нужно еще два фургона отправить… А кстати, что это за хмырь в монастыре бродит?

– Ученый. Архитектор. Монастырь восстанавливать будут.

– Да ты что!
– взвизгнул гаишник Чашкин, пугало огородное.
– Этого еще не хватало! Нет, это дело не пройдет. Я приму меры.

…Когда он вышел на крыльцо, мы уже были далеко от докторского дома. И как ни в чем не бывало шагали вдоль деревни.

– У него что, две фамилии?
– вдруг спросил Алешка.

– У кого?
– не понял я.

– Ну, у доктора.

– Почему - две?

– Ну как же: Лепило и Ложкин.

– Чудак!
– засмеялся я.
– Лепила - это на воровском языке означает - врач, доктор.

– Интересно, - протянул Алешка, - милиционер, а на бандитском языке разговаривает. Очень интересно.

И он глубоко задумался.

Архитектор Афанасий уже ожидал нас во дворе монастыря, сидя с трубкой на большом камне. Он был в куртке с капюшоном, с небольшой сумкой и коротким ломиком.

– Здрасьте, - дуэтом сказали мы и чуть было не добавили: «Скажите, пожалуйста, а где Ивановы живут?»

– Здравствуйте, коллеги, - архитектор прочистил трубку и встал.
– Готовы? Не боязно?

Я ответил: да, Алешка - нет.

– Ну-с, следуйте за мной. И помните: без моего согласия - ни шагу в сторону, ничего руками не трогать, громко не визжать. Все ясно? Пошли.

И он повел нас куда-то в глубь двора, где среди камней и развалин густо поднялись деревья и разные сорные травы, вроде лопухов и крапивы.

– Раньше, - говорил архитектор, - вот там, за оврагом, где протекала небольшая речка, был въезд в подвалы. Туда завозили припасы прямо в телегах, разгружали их, размещали по закромам. Но с годами этот въезд немного обрушился, немного зарос и найти его очень трудно. Но я знаю другой проход, через одно из зданий, где находились кельи монахов.

Говоря все это, он уверенно шагал меж камней, поглядывая по сторонам и все замечая своим архитекторским взглядом.

– Да, работы здесь предстоит огромный объем, - время от времени бормотал он себе под нос.
– Но она того стоит.

Мы довольно долго пробирались среди развалин вдоль стены и, наконец, вышли еще к одной башне. Она была круглая, не очень высокая, совсем без верхней части. Но у нее были узкие бойницы, которые грозно смотрели по сторонам, как внимательные, прищуренные глаза воина.

– А в этой башне, - сообщил Алешка, - у одного бродяги граната грохнула.

– Да ты что!
– удивился и встревожился архитектор.

А Лешка еще и добавил:

– Нам дед Степа рассказывал, что здесь во время войны склад боеприпасов был. И кое-что еще осталось.

– Вот это беда!
– расстроился наш архитектор и сдвинул на нос очки.
– Придется саперов вызывать.

Мы прошли еще немного вдоль другой стены, и здесь появились пристроенные к ней какие-то каморки. Вернее, их остатки.

– Здесь кельи были, - пояснил архитектор.
– Вот сюда, к самой крайней.

Крайняя келья сохранилась лучше всех. Она состояла из общей монастырской стены и двух стенок, потоньше. В одной из них даже было что-то вроде двери - проем такой, сводчатый.

Он шагнул в этот проем, мы - за ним.

– Где-то здесь, - архитектор огляделся и указал на груду камней у толстой стены.
– Вот за ними должен быть вход.
– Он достал из сумки листок бумаги и стал его рассматривать, все время поворачивая.
– Ага, здесь.

Убрал листок и начал ломиком отваливать от стены камни. Мы взялись ему помогать.

Верхние камни были сухие и теплые, поросшие курчавым мхом. А те, что под ними, становились все более влажными и холодными.

– Ага!
– вдруг обрадованно воскликнул архитектор.
– Мы на верном пути.
– И он показал нам появившуюся в стене дырку.

Мы стали еще веселее отбрасывать камни, и вскоре за этой дыркой, уже вполне годной для прохода, показалась деревянная дверь. Она была еще крепкая, но вся изъеденная жучками. А поперек нее были набиты две фигурные железные полосы, похожие на неизвестные ветки неизвестных деревьев. И на них, как диковинные ягоды, торчали квадратные шляпки гвоздей.