Доктора Звягина вызывали? Том 2

— Жить, как Пономарев, не выходя из квартиры? — ответил я. — Нет, это не мой вариант. Я так не хочу.

— Ладно, если ты так решил, действуй, — ответил Николай. — Когда пойдешь?

— Через пару дней. Надо до конца отойти от операции, а сегодня ночью у нас ещё дело.

— Какое это? — заинтересовался Николай.

— Увидишь, — улыбнулся я. — Давай, ужином корми.

После ужина мы дождались темноты, и я повел Николая в лес, прихватив найденные документы и большую цепь. Николай смотрел с удивлением, но вопросов не задавал.

— Итак, для начала проведем ритуальный костер, — торжественно проговорил я, зайдя подальше в гущу леса. — Сожжём все улики про лабораторию.

— Это точно обязательно? — спросил Николай. — Всё-таки это такие научные труды. Это великое открытие.

— Обязательно, — кивнул я. — Люди ещё к нему не готовы. А для нас эти бумаги представляют опасность.

И мы сожгли все документы, таким образом навсегда прощаясь и с экспериментом, и с лабораторией, и с Пономаревым.

После этого я взял цепь и несколько раз обмотал вокруг дерева. Затем сделал видимость того, что этой цепью был прикован человек.

— Скажешь в полиции, что тебя держали в лесу? — догадался Николай.

— В точку, — ответил я. — И теперь смог показать, где именно. А на большую часть вопросов ответить не смогу, ссылаясь на амнезию.

— Звучит как план, — проговорил Николай. — Знаешь, меня ещё волнует, что я, получается, украду всю твою жизнь в этом городе. Твои друзья будут моими, твои знакомые — моими знакомыми. Меня будут уважать, как тебя. А ты снова начнешь как с чистого листа.

— Один друг у меня уже есть, — с улыбкой ответил я. — И это ты. А с остальными я всегда могу подружиться заново.

— Ты мне даже больше, чем друг. Ты как брат, — проговорил Николай. — Теперь всё будет хорошо.

Через пару дней я отправился в полицейский участок. Николая оставил дома, несмотря на все его попытки пойти со мной. Это выглядело бы странно.

— Добрый день, — представился я на пропускной. — Меня зовут Дмитрий Павлович, и я хочу заявить о своем похищении.

Глаза сидевшего за стеклом полицейского надо было видеть. Не говоря ни слова, он сорвался с места и убежал куда-то со всех ног. Через пару минут пришла целая толпа, среди которых я разглядел и Даню. Ну что ж, начнем.

— Дмитрий, расскажите нам все по порядку, — проговорил Данила, усаживая меня на стул в кабинете.

— Я, если честно, мало чего помню, — растерянно ответил я. — Голова мутная, я не знаю, где был всё это время. Хорошо начинаю помнить только с момента, как оказался в лесу. Мужчина приковал меня цепью к дереву, и изредка приходил и кормил.

— Какой мужчина? — Данила покопался в папке и достал фотографию Пономарева. — Вот этот?

— Да, он, — подтвердил я.

— Он был один? — спросил кто-то из полицейских.

— Да, один, — снова подтвердил я. Я был готов к этим вопросам. Логично, что меня могут начать подозревать в убийстве Пономарева. Личный мотив, как месть за мое похищение. Поэтому надо подстраховаться со всех сторон.

— А потом он перестал приходить, — продолжил я свою легенду. — Я не знаю, сколько прошло времени. И мне удалось выбраться. Когда я вышел из леса, я узнал этот город. Потому что это мой родной город. И сразу же пошел к вам.

К этой части легенды я тоже подготовился, специально пару дней сидел без еды и воды. Мало, конечно, но обезвоживание сейчас точно есть.

Кто-то из полицейских опомнился и поспешил вызвать скорую помощь.

— Когда вам станет лучше, вы сможете показать это место? — спросил Даня.

— Конечно, — кивнул я. Цепь была накинута мною в перчатках, но несколько отпечаток поверх этого я поставил. Всё продумано.

— Вы, наверное, пить хотите? — вдруг опомнился Данила, протягивая мне стакан с водой.

— Очень, спасибо, — я жадно принялся пить. Всё-таки два дня жажды — не шутки.

Тут приехала скорая помощь и в участок зашла фельдшер Краснопеева. Я чуть было не поздоровался, но вовремя вспомнил, что я-то теперь её не знаю.

— Да уж, в полицию меня ещё не вызывали, — усмехнулась девушка, поставив свой чемоданчик на стол. — Кто из вас пациент?

— Вот сидит, — кивнул Данила. — Единственный, кто здесь выглядит болеющим.

— Да, а я думала вас надо лечить. Бледный вы какой-то, — парировала фельдшер. — Разойдитесь чуть-чуть.

— А вас к пациенту пускать можно? А то выглядите совсем не как врач, — проговорил Даня, тем не менее послушно отодвигаясь.

— А вас к преступникам? А то выглядите совсем не как полицейский, — ответила Краснопеева. — Так, что тут у нас.

Она начала проводить со мной все процедуры, которые обычно я проводил с пациентами. Эх, надеюсь, когда всё это закончится, я смогу снова стать врачом.

— Обезвоживание сильное. Истощение, совсем небольшое, — подвела она итог. — Хотя голодать тоже мог долго, просто без еды человеческий организм способен справляться куда дольше. Что с ним было?

— Это уже неважно, — поспешил ответить Даня. — Окажите первую помощь, в больницу забирать нельзя. Мы его в областной центр повезем.

— Ох, если вы так хорошо всё знаете, то зачем вам я, — съязвила фельдшер. — Сейчас всё будет.

Она вколола мне пару препаратов и пристроила капельницу с глюкозой и физраствором. На швабру, естественно.

— Всё, сделала что могла, — заключила она, направляясь к двери.

— Я вас провожу! — поспешил воскликнуть Даня, выходя за девушкой. Не было его минут пять. Долго же он провожает.

Наконец, довольный полицейский вернулся в кабинет.

— Так, сначала покажете нам место, где вас держали, — распорядился он. — Затем отвезем вас в центр, на полное обследование.

Это я тоже предвидел, им нужно было узнать, проводились ли на мне какие-то эксперименты. Только вот они ничего не узнают, следов уже нет.

Николая я тоже предупредил, что меня, возможно, пару дней не будет. Он должен был продолжать сидеть на больничном, по возможности продолжая мою жизнь. И привыкая к ней, это теперь его жизнь.

— Хорошо, — вслух ответил я.

Следующий несколько дней прошли в бесконечной череде событий. Меня крутили по всем возможными обследованиям, со мной разговаривали психологи и психиатры. На второй день в палату прорвались журналисты, накинувшись на меня с интервью. Одновременно с этим полицейские тоже проводили допросы, и восстанавливали мне документы Дмитрия.