Долг Лорда

— Кроме миллионов душ, обратившихся в ничто. Я оценил твоё желание избавить меня от груза ответственности за содеянное, но… скажи, как меня называют те, кто обо мне помнит?

— Предок… или дракон-предатель. — Пространство души. Врать бессмысленно, да и не совсем правильно, раз уж он, тот, чьего имени я так и не узнал, столь легко распознал моё желание. — Я очень долго ничего не слышал о драконах. Прошло много лет, и после катастрофы они не стремились выходить на контакт с пережившими её разумными.

— Сама моя раса была предана забвению… Как иронично! — Дракон, видимо, всё-таки что-то чувствовавший в физическом плане, опустился на пол. — Борясь за её возвышение, я стал причиной её исчезновения. Я чувствую лишь одного оставшегося в живых дракона… Одного! А когда-то нас были тысячи…

Пребывай я в физическом теле, то, определённо, поперхнулся бы — вот так, совершенно неожиданно узнать, что остался всего один дракон я никак не ожидал. И это, выходит, Доу. Другой вопрос — прав ли мой нынешний собеседник, и не ошибся ли он. Но уж слишком активно происходил распад сущности дракона, да и паузы между его фразами не позволяли вставить хоть что-то. Пожалуй, сейчас я по-настоящему сожалел о том, что мне не были известны способы удержать даже не полноценную душу, а её осколок. И — да, я всё-таки научился различать гостей в своём пространстве. Прежде у меня не было возможности таскать к себе в гости тех, кто давно погиб, но сначала Марек, а после и дракон-предатель из прошлого предоставили достаточно данных, чтобы я смог сделать определённые выводы.

Тем временем дракон, от которого остался один лишь торс, передние лапы и голова, продолжал говорить:

— Я не хотел обманывать тебя, исчезнув столь быстро. Позволь мне коснуться твоего сознания и передать тебе частицу своего былого могущества. Это поможет тебе обрести власть над силой крови моего рода — то, без чего тебе никак не восстановить канал. — Дракон вытянул вперёд лапу и, оттопырив коготь, упёр его в белоснежную часть пола гигантской шахматной доски — неизменной части моего пространства души. — Не отказывайся; ведь если бы мой род сохранил силу, что требуется для этого, то канал уже был бы восстановлен. Но это не так. И уж лучше я сам подарю шанс тебе и уверенность — себе, чем полностью положусь на своих потомков…

— Скажи… Ты уверен в том, что кроме одного дракона более их нет?

— Лишь эхо мук умирающих наполняет нашу связь. Они пали, и пали совсем недавно. Сосредоточься, демон. Я не хочу, чтобы мой дар стал твоим проклятьем.

От упёршегося в пол когтя начали расходиться едва заметные волны, а я почувствовал… изменения. Не душа, но тело начало перестраиваться под новые реалии, впуская в себя с одной стороны нечто постороннее, но с другой — сразу нашедшее своё место, которое существовало всегда, да только я его до этого момента не замечал.

Крошечная крупица энергии дракона, которую он сумел сохранить, пронеся через смерть, послужила катализатором и ускорила те процессы, которые в нормальных условиях могли и вовсе никогда не выйти из начальной фазы.

— Ты не станешь драконом, как и не обретёшь даже блеклого подобия моих сил. Я дарую тебе не могущество, а ключ, с помощью которого ты сумеешь добраться до канала. И этим… — В одно короткое мгновение тень дракона сжалась в крошечную точку, впившуюся в пол и исчезнувшую. Всё, что осталось — лишь тихий и спокойный голос, эхом разносящийся вокруг. — … я вверяю тебе свои надежды. Не подведи…

Всё то, что осталось от дракона взмыло ввысь и растворилось среди облаков моего внутреннего мирка, а на моё физическое тело накатывал сон. Оставалось лишь обрадоваться собственной предусмотрительности и тому, что окружающие горы не кишели жизнью. По крайней мере, я нахожусь под защитой своих барьеров…

Да, барьеров…

Глава 9. Переменчивость. Часть I

Глаза я открыл отнюдь не по своему желанию — просто спокойно спать, когда по лицу хлещет самый настоящий ливень было довольно проблематично. Но недовольным я был лишь до тех пор, пока не осознал где, когда и после чего сплю. И первым делом я, как бы странно это ни было, посмотрел на свои руки — самые обыкновенные, такие, к каким я и привык. Следующим шагом стало создание перед собой отражающей ледяной поверхности, и вот тут-то я запаниковал.

Нет, у меня не отросли крылья из ушей, да и чешуёй я не покрылся — проблема лежала в совершенно иной плоскости. Прежде послушная, быстро и чётко струящаяся по телу мана сейчас текла медленно и лениво, так, словно я вернулся в раннее детство. Радовало лишь то, что по мере работы с ней ситуация стремительно исправлялась по аналогии с затёкшими конечностями, но если это — следствие времени, проведённого в спячке…

С самого моего пробуждения до нынешнего момента прошло не больше секунды, но глаз уже зацепился за окружающие меня каменные стены, которые возвёл точно не я сам. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы ввести в их монолитную структуру свою ману, но худшие предположения развеялись — меня не замуровали, как какого-нибудь преступника. Слой был толщиной в каких-то двадцать сантиметров, чего хватило для того, чтобы укрыть меня от непогоды, но точно не сдержать. И когда я проделал аккуратную дыру в потолке, на меня хлынул снег.

Хлопья снега, моментально начавшие разлетаться по неосвоенному пространству через дыру не позволяли разглядеть даже клочка неба, так что я, сдерживая рвущуюся наружу досаду, расширил отверстие и, взмахнув крыльями, вылетел наружу, сразу же оглядевшись. Во мне ещё таилась надежда на то, что это всего лишь изменения погоды в горах, но снег лежал везде и всюду настолько толстым слоем, что руины зданий было даже толком не различить. И чем выше я поднимался, чем дальше устремлялся мой взгляд, тем крепче становилась уверенность в том, что за то время, что я провёл в бессознательном состоянии…

… наступила зима. А это значит, что прошло минимум три месяца с того момента, как я решил поэкспериментировать с костями. И это была проблема, которая буквально заставляла схватиться за голову — из-за своей гордости, из-за желания пойти наперекор словам того, кто в сто крат старше и сильнее меня. Взыграло чувство собственного достоинства — как я, такой весь из себя маг-император, живущий уже в третий раз, могу вот так просто быть управляемым! И плевать, что в иных мирах Марека могли бы посчитать за бога или демона лишь из-за его появления спустя тысячи лет после смерти, а драконов — за настоящих божьих посланников. Этот же странный мир был до безумия опасен именно своими сверхсильными смертными, которые в прошлом были ещё сильнее. Почему я решил, что у давно умершего демона может не быть странностей? Подумаешь, решил поиграть в гадалку на базаре со своими расплывчатыми ответами — так порой и живые, кажущиеся разумными люди делают. А если за меня кто-то расправился с драконами, оставив лишь одного, и Марек об этом узнал, то, может статься, моя помощь ему просто стала не нужна. Или появились иные, более предпочтительные варианты…

Я корил себя, пытаясь что-то придумать, — рассматривал даже вариант с наймом кого-то у соседей в лице царств зверолюдей и людей, — несколько минут, и остановился лишь ощутив приближение другого мага. Как это водится, издалека я его заметить не смог — слишком высокий фон был в округе из-за руин, но вблизи он показался мне достаточно сильным, чтобы оказать мне сопротивление. Но когда мы оказались в прямой зоне видимости друг от друга, я понял — это был не маг вовсе. Как, впрочем, и не пользователь праны.

Я бесшумно приземлился перед принявшим человеческий облик драконом, заметив аккуратно сложенные за его спиной мешки, вдобавок окружённые простенькими барьерами, один-в-один напоминающими внешние слои того, что окружал моё тело.

— Доу?

— Верно. Как ощущения?

Я прислушался к себе, отметив, что испускаемая драконом аура не оказалась плодом моего воображения или повредившейся во время эволюции головы. Я действительно каким-то образом ощущал, что это именно дракон, а не кто-то ещё, и чувство это сильно походило на магическое восприятие, при этом не ограничиваясь одним лишь драконом. Это было непросто, но я мог расширить зону охвата новой способности на несколько метров, получив куда больше информации, пусть и со значительно меньшей зоны.