Долг платежом красен
Шрифт:
Врезав всем арсеналом по разговаривающим и приказав парням срочно растащить их, кого на помойку, а кого на навозную кучу, я рванул в комнату к тете.
— Тетушка, просыпайтесь! Беда! — заорал я, залетая в спальню.
Она в испуге села, поводя круглыми глазами по сторонам.
— Это я, Лионелла. Я только что слышала, как дядюшка предлагал одному из пьянчуг Тинэю в жены, — с трудом переводя дыхание, выдал я.
Пару минут тетя смотрела на меня выпученными глазами, пытаясь осмыслить мои слова, а затем громко зарыдала. Все мои попытки заставить ее прислушаться ко мне не привели к успеху. Пришлось бежать за поддержкой. Подняв Нирану и Нинэю, только недавно вернувшихся с полюбившихся им еженощных прогулок по замку, я сообщил им новость. Нинэя, как и баронесса, тут же начала реветь.
Через полчаса мы все собрались в тетиной спальне, и я снова огласил проблему. Тинэя, услышав такое, пару минут сидела, застыв как статуя, а затем, зарыдав, упала лицом на кровать. Наши попытки ее успокоить к успеху не приводили — наоборот, к ней присоединилась вся женская часть нашего собрания. Минут двадцать стоял рев и гвалт, сквозь который нельзя было прорваться. Через какое-то время народ начал уставать и выдыхаться.
— Тетушка, как я понимаю, вы любите Тинэю, как свою дочь, и не желаете ей несчастья такого замужества? — максимально громко произнес я, стараясь перекричать шум.
Графиня лишь качнула утвердительно головой, продолжая тихонько плакать. Шум начал понемногу спадать, и все постепенно поднимали на меня заплаканные глаза, в которых загоралась надежда.
— У нас есть единственный шанс. Поймите меня, я говорю совершенно серьезно, единственный! — сообщил я им с максимальным пафосом и сделал длинную паузу.
В комнате установилась полная тишина. Заткнулась даже Тинэя. Я же не знал, с чего начать. Мое предложение, поданное неправильно, могли и отвергнуть, поскольку оно не согласовывалось с этикетом и понятиями приличия. И это несмотря на то что поведение дяди не соответствует всему этому еще больше! В общем, во все времена и любых мирах полно мазохистов, любящих загнать себя в полную задницу. Для этого они придумывают для себя какие-то причины, которыми не в силах пренебречь. А на самом деле, чтобы что-то изменить в себе или в своей жизни, необходимо просто действовать. Но народ чаще всего не желает палец о палец ударить, а потом ноют на каждом углу, какие они несчастные, обдирая со слушателей энергию под это дело.
Памятуя о забитости тетушки и ее дочерей, подводить их к верному решению надо осторожно.
— Если вы помните, то друзья и собутыльники дяди являются такими же чудовищами, как и он сам. Это значит, жизнь Тинэи будет очень похожа на жизнь тетушки Оливии. — Я сделал паузу, чтобы до них дошел ужасный смысл сказанного.
Тинэя снова зарыдала.
— Хочешь ли ты жить с человеком, похожим по поведению на твоего отца? — обратился я к двоюродной сестре.
Та усиленно замотала головой из стороны в сторону и заревела еще громче. Блин! Я горло сорву, пока их всех перекрикивать буду.
— Хотите ли вы, тетушка, для дочери семейной жизни, подобной вашей? — Получив отрицательный ответ, я продолжил развивать свое наступление. — Единственный способ избежать нежелательного замужества — это оформить желательное замужество, — выдал я.
Все взглянули на меня как на дуру. С соображением у них все же явно плохо!
— Пока Ирвин гостил здесь, он влюбился в Тинэю, она тоже не осталась равнодушна к нему, — сделав паузу, я посмотрел на кузину. Сестрица, застеснявшись, не отрывая рук от лица, утвердительно кивнула. — Сейчас мы собираемся и быстро-быстро едем в наше имение. Захватываем Ирвина и папу и мчимся в Торнск. По приезде проводим их венчание в храме Великой Матери, тогда никто не будет вправе разорвать или не признать сей союз. После процедуры бегом возвращаемся сюда и, пока кто-нибудь не коснется темы про замужество, будем молчать как партизаны, — провозгласил я радостным тоном.
Все сидели молча и с видом полной пришибленности. Их можно понять, это вам не два пальца обо… но если сейчас опустить руки, то можно получить в личное пользование черта с адом в придачу.
Часа четыре ушло на уговоры и уламывания трусишек. Зато потом, когда приняли решение,
мы собрались за полчаса и все-таки успели выехать из замка, правда, почти на рассвете. Рэм и Нирана остались присматривать за слугами, а также поить дядю и его компанию снотворным, чтоб до нашего приезда никто не начал нас разыскивать.Добрались мы до дома за рекордно короткое время. Здесь все еще спали. Пока приехавшие отдыхали и завтракали, я разбудил Лори и Арни, рассказал им, в чем дело, и уже с ними рванул поднимать папика и Ирвина. За этим процессом нас застал спустившийся с верхнего этажа магистр Жаколио и, узнав что случилось, тоже рекомендовал поспешить в Торнск.
Оставив присматривать за имением Арни и Кристу, через час мы уже мчались по направлению к городу. В карете тетушка Оливия сидела рядом с папиком, а Тинэя — с Ирвином. И, как и ожидалось, мы получили четыре радостных лица и четыре пары глаз, сверкавших отсутствием интеллекта. Я же разместился с магистром и полдороги выпытывал у него, какие существуют правила и законы на передачу наследства и вхождение во владение им… Меня интересовало все, что он смог вспомнить на эту тему. Оставшееся от расспросов время пытался отоспаться за бессонную ночь.
Приехав в город, мы сразу направились к магистру Трэвору. Радостный маг, предвкушая развлечение, усадил нас за стол, накормив, провел в гостиную и потребовал подробного отчета. Докладывать я предпочел сам, остальные сидели молча и только кивали головами. Как только рассказ дошел до предстоящей женитьбы, папик и Ирвин вскрикнули и выпучили глаза. Остальные недоуменно уставились на них. Оказалось, что главным героям действа в спешке не сообщили, зачем мы едем. Еще час разъясняли и уговаривали Ирвина и папу, что женитьба — это не страшно, жить Ирвин будет, и, возможно, даже лучше, чем сейчас…
Магистр Трэвор, глядя на все эти уговоры, потешался от души. Как оказалось, и в этом мире существует очередь на всякие бракосочетательные мероприятия. Пришлось магистру подключать своих знакомых, а тем, в свою очередь, своих знакомых и через знакомых… Короче, на следующий день в районе обеда Ирвина с Тинэей повенчали. Единственная заминка произошла, когда им понадобилось «да» говорить. Пришлось жениха и невесту в спину толкать и подсказывать, а когда до «поцеловать» добрались, то они долго краснели и мялись, а затем наградили друг друга пионерским поцелуем и далее уже ни на что не реагировали. М-да-а-а. При таком подходе к семейной жизни наследников от них не скоро дождемся.
Вечером мы успели выступить в трактире, а затем дома у магистра отпраздновать свадьбу Ирвина и Тинэи. Что будет дальше, неизвестно, но в этот момент было приятно смотреть на счастливые лица брата и кузины. Рано утром тетя потребовала возвращаться, хотя все хотели задержаться еще хотя бы на день. Но пришлось собираться и ехать, чтобы не доводить Оливию до нервного срыва. Она и так чудом согласилась провернуть эту авантюру.
Доехали мы без всяких приключений, по дороге оставив папика, магистра и Лори домой. Ирвина магистр рекомендовал взять с собой. Мне было поручено обеспечить, чтобы дядя и его самые верные слуги не встречались с Ирвином. Надо было поить их галлюциногенным или снотворным отварами, заставлять… находиться под гипнозом или еще чего, но они должны были сидеть по комнатам, а Ирвин — ходить то с тетей, то с Тинэей по замку и отдавать любые мелкие указания, чтоб его видели как можно больше слуг. Да-а уж… Задачка не из легких…
Дальше наша жизнь опять пошла по-старому. Мы продолжали гонять по замку в светящихся балахонах, выть дурными голосами, подливать местным растворы разной степени вредности, гоняться за особо противными личностями… И когда это должно было закончиться, никто не знал. Однако…
Как-то поздним вечером, пробегая по двору за одним редисоном, я случайно заметил медленно открывающуюся боковую калитку. Оставив преследование, я спрятался за угол и стал наблюдать. В темноте слуги старались без особой необходимости не шляться по замку, а уж выходить за ворота даже и не помышляли. Потому меня и заинтересовала эта калитка, тем более открывали ее так медленно, осторожно, словно кто-то хотел остаться незамеченным.