Долгая дорога домой

Эту сцену заметил и Дима, ухмыльнувшись, наклонился к моему уху.

— Боится княжья морда богатыря.

— Чего ему бояться-то. Богатырь все равно не посмел бы на него напасть.

— Ха! Это Гвоздь-то не посмел бы?! Да он вообще псих, на всех хер кладёт, ни кто ему не указ!

— Был психом, уже давно избавились бы, ни кто не будет держать у себя дома тикающию ядерную бомбу.

— Так может и хотели, да только он старейший богатырь в Андреевке, да ещё поговаривают что побратим самого Муромца.

Удивлённый я повернулся к Диме.

— Ты чего сказок в библиотеке перечитал?

— Какой еще на хер Муромец!

— Илья Муромец, богатырь, по легендам самый первый попал в Мердион.

Без улыбки ответил Дима.

— А Алёши Попович ему не брат?!

Друг серьезно на меня посмотрел.

— Макс, ты бы так не шутил, не дай бог до Гвоздя дойдёт.

— Хм, ладно, допустим Илья Муромец, существует. Но тогда где он, что-то я даже слухов о нем не слышал.

— Старики говорят, что он редко в Андреевке появляется. Раз в полвека зайдёт, не надолго и обратно в дорогу.

«Очень надеюсь, что змей Горыныч с Кощеем бессмертным сюда не попали, хотя здесь монстры и похуже водятся».

Пока мы с Димой тихо переговаривались обвинитель на помосте громким хорошо поставленным голосом зачитывал обвинение.

Перечислив десяток фамилий, подождал когда ратники выведут обвиняемых, взял со столика перед собой из стопки бумаги лист и зачитал обвинение, и приговор.

— За участие в бунте, данные граждане княжества Андреевского приговариваются к двадцати годам каторжных работ в железорудной шахте.

Снова список из десяти фамилий и аналогичный приговор.

Больше пятисот человек, отправились в шахты, еще несколько сотен были отправлены на северную границу возводить крепости.

Где-то около сотни человек Князь, помиловал приговорив к тем же двадцати годам работы, но на фермах подсобным рабочим. Дошла очередь и до женщин, тут приговоры были по мягче. Большую часть лишили разных прав, некоторым пожизненно запретили работать в некоторых сферах и под конец, каждой назначили по десять плетей. Но при людно пороть не стали «ибо сё поругание девичьей чести».

Дальше пошёл треш и сатания.

На помост вышли два крепыша с красными тряпичными масками на лицах, притащив здоровенную колоду и разнообразные инструменты, от вида которых у меня по спине забегали мурашки.

— Сейчас начнётся.

Пробормотал Дима, не отрывая глаз от «сцены».

Первого вытащили кого-то, едва живого и синего от побоев доходягу.

Взяв новый лист со столика, обвинитель, громко зачитал.

— Артамонов Ивашка за изнасилование, побои и грабёж, приговаривается к оскоплению, отрубание рук и обезглавливанию.

Вяло сопротивляющегося мужчину быстро распяли на колоде и сорвали с него штаны, оголив гениталии.

Кат снял с пояса кривой нож, без малейшего признака брезгливости схватил приговоренного за мошонку и отчнав её отрезал одним движением, брызнула кровь, заливая бёдра и помост. Дико закричав несчастный забился в ремнях.

— Исполнено!

Крикнул «прокурор».

Палач бросил кусок кровоточащей плоти в корзину.

Второй поднял с пола топор с широким лезвием и не примпрясь двумя ударами, одну за другой отсёк руки жертве. До головы добраться так и не успели, бедолага умер от сердечного приступа. Кстати, голову ему всё равно отрубили.

Прокричав исполнено, обвинитель, вызвал следующего.

Как обычно в стрессовой ситуации из меня полез дерьмовый юмор.

— Очень надеюсь, что не в столовую, только не в столовую.

Забормотал я.

Дима отвлёкся от вырывания ноздрей и удивлённо на меня посмотрел.

— Макс, ты о чём?

— Да я о той, корзине, куда палачи кидают отрезанные части тел.

Дима вытаращил на меня глаза, но через мгновение сообразил, что это просто дурацкая шутка.

— Тьфу на тебя! Даже затошнило.

— Может пойдём уже?

— Да ты чо, сейчас самое интересное будет.

Видал как на кол сажают? Любопытнейшее зрелище.

На сам процесс посадки на кол, я старался не смотреть, никогда на был любителем зрелищ, где в мужские задницы, что-то вставляют. Результат всё же увидел, когда разворачивался что бы уйти бросил на эшафот взгляд. Вокруг сцены было вкопано три десятка кольев, на которые, словно канапе на шпажках были насажены люди. Заботливо прибитые крестовины не давали им съехать слишком низко и быстро умереть, кроме того по словам Димы, «добрые» палачи, смазывали колья жиром.

— БДСМ, последний уровень.

Пробормотал я проталкиваясь через толпу, под красочные описания Димы действий палачей.

Больше всего мне запомнилось стекающее по кольям смесь из крови, жидкого кала и мочи

— Знаешь Дима, что-то мне ваша культурная программа совсем не нравится.

Глава 17

За сутки до прихода в Андреевку, моей будущей команды, я рискнул и вложил среднее Зерно Тела в Ловкость.

— Ловкость: 70.12ед(8 малых Зёрен Тела. 1 среднее Зерно Тела)

— Сила: 58.11ед(8 малых Зёрен Тела)

Принимая Зерно, я настраивался на многочасовые мучения, но проснувшись утром почувствовал, только не большой дискомфорт в мышцах и связках, но после небольшой разминки, всё прошло.

Этим же утром я впервые победил Диму в тренировочном бою на копьях. В какой-то момент он просто не успел среагировать и я дважды достал его в живот и грудь.

— Чёрт! Ты стал быстрее!

— Это все отсутствие вредных привычек и здоровое питание.

Проведя ещё четыре боя, выиграл три, в последнем мне повезло, Дима оступился во время атаки и я воспользовавшись моментом уколол его в живот. Моё взлетевшее самомнение опустил ратник Иван.

— Ну раз ты стал сильнее, то думаю можно не сдерживаться.

После этих слов, в трех поединках подряд меня разделали как бог черепаху. Причём каждый бой длился от пяти до десяти секунд. В себя я пришёл лёжа на тренировочной площадке с гудящей головой.

«М-да, рановато мне ещё на старых ратников батон крошить».

Смеющийся Дима, помог мне встать и снять доспехи.

«А ведь есть ещё десятники, которые гораздо сильнее, я уже не говорю о витязях».

В обед в Андреевку вернулся Тихон Чистый со своей командой охотников. В это время я от скуки упражнялся с кистенем, отрабатывая одно простое движение. Быстро выбрасывал гирьку из рукава и мощным ударом разбивал дощечку. Отвлек меня смутно знакомый ратник из первой сотни.