Долгая дорога. Зов Вора

Черт. Я без него сойду с ума. Если через месяц он не придет, я просто умру, сгорю, как свеча в темной комнате, без остатка. Зачем я согласилась на его условия?

Еще немного постояла на крыльце, пытаясь осознать, что мое путешествие окончилось, причем не очень успешно. Хотя... Мир посмотрела, любовь неземную познала, пострадала вдоволь. Не каждому выпадает такая насыщенная жизнь.

Давай, давай Ольга Евгеньевна, утешай себя. Еще придумай, что тебе просто необычайно повезло с таким набором приключений, просто выигрышный билет от судьбы, мать ее за ногу, получила. Прям таки любимица Фортуны. Надеюсь, вспомнишь об этом, когда будешь сидеть в темной комнате, скулить и наматывать сопли на кулак.

Я несколько раз глубоко вздохнула, стараясь перебороть слезы. Не сразу, на это у меня получилось. Вытерла опухшую, красную морду грязным рукавом и пошла в дом, с каким-то оцепенелым злорадством отмечая, что нам предстоит большая уборка.

Вику я обнаружила на кухне. Она стояла у раковины и с остервенением пыталась отмыть посуду с застаревшими остатками еды, оставшуюся с нашего последнего ужина в этом доме. С тех самых пор, когда еще не знали мы ни о другом мире, ни о способностях Александра, ни значимости украденной из музея лошадки.

Я остановилась возле двери и молча смотрела ей в спину. Вика замерла на миг, почувствовав мой взгляд, а потом еще яростнее продолжила тереть кружку:

– Ну как... прошло?- спросила она сдавленным, сиплым голосом.

– Можешь мной гордиться. Я...я его бросила,- ответила я, а потом обреченно закатила глаза, и прошептала,- попыталась бросить.

Твою мать, да кого ж я опять пытаюсь обмануть? Последнее слово как всегда осталось за ним. Все мои рассуждения о том, что хвост надо рубить сразу, так и остались пустыми рассуждениями. Весь мой настрой ничего не стоил против его слов. Сказал ждать месяц, и я как дура пообещала. Как верная, безвольная собачонка...

В глазах потемнело, и я со стоном прислонилась к стене. Боль в этот момент чувствовалась на физическом уровне, рваное дыхание, нет мочи вздохнуть полной грудью, зубы сводит. Я медленно по стенке сползла на пол, сжалась в комочек, обхватив себя руками. Только бы пережить, только бы не сойти с ума.

Вика в этот момент замерла, потом грубо выругалась и с яростью запустила только что вымытую кружку в стену, не так далеко от меня. В мою сторону отлетело несколько осколков и водопад брызг, а у меня даже не было сил увернуться, прикрыться.

– Пускай катится ко всем чертям!- прорычала подруга, судорожно сжимая кулаки. Она потратила пару минут на то, что бы успокоиться, а потом продолжила срывающимся голосом,- Послушай, Лаврова, пусть уходит. Пусть проваливает на все четыре стороны и никогда больше не возвращается!

Викуля наконец набралась решимости и повернулась ко мне лицом. Из ее огромных серо-голубых глаз ручьями лились слезы:

– Посмотри на себя...Посмотри во что ты превратилась из-за него. Ты же всегда была как огонь. Девчонка-зажигалка, сильная, смелая, яркая, не терпящая неуважения к себе, не признающая ограничений! А что сейчас?! Сидишь на кухонном полу, жалкая, растрепанная, нелепая, с красной опухшей мордой! Да ты плясать должна из-за того, что он ушел!

– Я не могу,- мой шепот был еле различим, -я не могу без него.

– Почему?- Вика досадливо всплеснула руками и опустилась на колени рядом со мной.

– Я люблю его.

– И что? Любовь должна приносить счастье, а вместо этого она превратила тебя в жалкое чучело. Это не любовь, а болезнь! Ты так боялась потерять его, что потеряла сама себя!

– Я не могу без него,- повторила я,- мне больно дышать.

– Оль, ну вспомни, как он с тобой обращался, как топтал твои чувства, как накладывал заклятия? Он самовлюбленный садист, которому кроме себя плевать на все, а особенно на твою идиотскую любовь!

Я закрыла лицо руками. Хотелось выть. Встать на четвереньки и выть от тоски, от боли, от одиночества, выть до хрипов, до потери сознания.

– Он тоже меня любит,- зачем-то выдавливаю из себя эту бессмысленную фразу.

– Нет!- резко выкрикнула Вика, а потом чуть тише добавила, - нет, Оль, не любит. Если бы любил, то не издевался бы так.

– Вик, он любит меня,- тоскливо повторила и поморщилась, пытаясь удержать возвращающиеся слезы,- я знаю это, но...

– Что но?

– Это ничего не меняет. Ничего.

– Вот именно,- прошипела она,- хоть это ты понимаешь. Для него ничего не имеет значения, кроме него самого. Может он и заскучает по тебе, придет, еще разок заморочит твою дурью башку, попользуется, а потом сделает то же самое что и раньше - оттолкнет, обидит, растопчет, накажет тебя за его же собственную слабость. Зачем? Объясни, зачем тебе это надо?

– Я его люблю!

– Он тебя не любит!!!

– Любит!

– Нет, ошибаешься! Он только...- Виктория осеклась и заковыристо ругнулась,- твою мать, мы ходим по кругу! Я повторяю тебе одно и тоже, но ты меня не слышишь!

– Он сказал, что уладит все свои дела и вернется через месяц,- сама не заметив как, я начала его защищать. Как же больно внутри, словно пожар в груди, и сердце из последних сил бьется, пытаясь не разорваться.

– Лаврова, ты дура. Он не придет!- холодно и жестоко проговорила моя подруга, и в этот миг я ее чуть не возненавидела,- не нужна ты ему. И ты это знаешь. Отпусти его. Забудь. Переверни страницу и начни жить заново!

– Я не смогу...

– Сможешь,- перебила она мой лепет,- Ты справишься.

– Нет,- простонала я.

– Мы справимся с этим вместе,- не смотря на мое сопротивление, она меня обняла и притянула к себе.

В ее родных руках я окончательно потеряла силу воли и начала рыдать как никогда в жизни. Громко, некрасиво, со всхлипами и завываниями, растирая по лицу сопли и слезы. Боль затопила все вокруг и ничего больше не осталось. Вика словно вскрыла огромный нарыв в моей душе и теперь весь скопившийся гной выплескивался наружу.

Она тоже не сдерживала слез, качала меня на руках, гладила по спине и тихонько приговаривала "Ничего, все пройдет".

Ни черта не пройдет! И от осознания этого становилось еще хуже. Хромов стал скалой на которую я, словно морская волна, налетела, и разбилась на миллионы брызг. И ничего от меня цельной не осталось, только выцветшая, потрепанная оболочка

P.S. Так мы просидели до самой ночи, и заснули здесь же на кухне, на полу, прижимаясь друг к другу. На следующий день началась новая серая, тоскливая жизнь. Я как в тумане вернулась к старым занятиям, встречалась со старыми друзьями. Только почему-то разговоры у нас с ними не клеились. Они замолкали в моем присутствии и не знали, что говорить. Причина, наверное, заключалась в моем поникшем виде, тусклых безжизненных глазах, отсутствующем взгляде направленном вдаль.