Долгая игра

Ты сдалась ради меня. Ты рискнула жизнью ради меня.

— Что? – парировала Эмилия, глядя на меня. – У меня что-то на зубах?

Она не хотела благодарности так же, как она не хотела благодарить меня после того, как я помогла ей бросить вызов Джону Томасу.

— Может я и ошибаюсь, — сказала я Эмилии, — но думаю, это не просто так называется групповыми обнимашками.

Прежде чем Эмилия успела это скрыть, я увидела, как на её лице мелькнуло искреннее удивление. Ашер схватил свою сестру и притянул Эмилию к нам. Вивви была не из тех, кто возражал против объятий, так что через несколько секунд она уже обнимала Эмилию одной рукой, а меня – второй. Не отпуская свою сестру, Ашер крепко притянул меня к ним.

Слишком крепко.

Мы начали падать. Ашер повалил нас всех на пол. Вивви начала хихикать.

— Летучая мышь в колокольне! – сказал ей Ашер, снова говоря кодом.

Эмилия попыталась выбраться из-под своего брата.

— Мы – не родственники, — сказал ему она.

Ашер был невозмутим.

— Нам не хватает только Генри, — объявил он, — и незаконных фейерверков. Тогда в мире всё будет правильно.

Теперь так будет всегда, — осознала я, услышав имя Генри. – Я согласилась на это, когда решила сохранить секрет Генри – и заставила его сделать то же самое.

— Ты его уже видела? – спросил у меня Ашер, приподнимаясь на локтях. – Медсестры не хотели меня впускать, но я бываю очень убедительным, — он пошевелил бровями.

— Я его видела, — выдавила я.

Ашер вздохнул.

— Всё ещё не могу поверить, что Генри подстрелили. Это не смогу превзойти даже я, — он вздохнул. – Теперь мне никогда не выиграть сердце Тэсс Кендрик своей отчаянной храбростью, — в его голосе звучала дразнящая нотка, явно говорящая о том, что он не был заинтересован в моём сердце, в отличие от Генри. Эта мысль ударила меня с почти физической силой.

Эмилия закатила глаза.

— А я, — добавила она, — никогда не выиграю в выборах в студенческий совет, — она вздохнула и облокотилась на свои руки. – Моей кампании крышка. Знаете, как вырастает чья-то популярность, когда он героически выживает после пули террориста?

Я уставилась на неё.

— Шучу, — уточнила Эмилия. – По большей части.

Но я уставилась на Эмилию не из-за её чувства юмора.

Знаете, как вырастает чья-то популярность, когда он героически выживает после пули террориста? У меня пересохло во рту, а моё сердце оглушающе забилось в груди. Слишком идеально. Слишком аккуратно. Слишком чисто.

Внезапно, я снова оказалась на уроке «Проблем современного мира». Доктор Кларк рассказывала о «вспышках памяти». Она спрашивала нас о том, что мы запомним о дне, когда стреляли в президента Нолана.

Возможно, мы запомним, как Джорджия Нолан произносила воодушевляющую речь о своём муже – настоящем бойце.

Возможно, мы запомним, как в выборах приняло участие рекордное количество голосующих.

Перед промежуточными выборами рейтинг одобрения президента был низок, как никогда.

Я не следила за результатом выборов. Но я знала, что я увижу, открыв информацию на своём телефоне.

До того, как президента подстрелили, будущее его администрации оставляло желать лучшего. Его партия почти наверняка потеряла бы множество мест в Конгрессе. Шансы на то, что президент был бы переизбран на второй срок, были равны нулю. Именно поэтому конгрессмен Уилкокс работал с «Senza Nome».

Новость о том, что от Уолкера Нолана забеременела террористка, должна была разрушить Ноланов в самый неподходящий момент.

А затем, за несколько дней до выборов, президента подстрелили – и внезапно, президент Нолан больше не был частью передряг Уолкера. Он был жертвой, солдатом на передовой войны с терроризмом.

«Senza Nome» уже получили то, чего хотели. Эта мысль пустила корни в моём мозгу. У них не было причин в него стрелять. Ни одной.

Я представила президента на его больничной постели. Он говорил мне о том, что стрелявший был связан с террористами. Он говорил, что ему станет лучше, и он проследит за тем, чтобы то же самое случилось с этой страной.

В этой истории были герои и злодеи. И всё преподнесли нам с аккуратным бантиком.

Плечо, — подумала я. – Его подстрелили в плечо.

Я почти слышала слова Доктора Кларк о Генри: Ранение в плечо редко бывает смертельным.

А ещё я слышала слова Первой Леди: От пули было меньше вреда, чем от падения.

Если бы президент не упал и не ударился головой, он не был бы в коме. Его не отправили бы в больницу для срочной операции.

Знаете, как вырастает чья-то популярность, когда он героически выживает после пули террориста?

— Тэсс? – голос Ашера вернул меня к настоящему.

Я вернулась к их разговору, продолжая снова и снова думать о том, что, если бы не травма головы, президент Нолан был бы в порядке.

ГЛАВА 69

Два дня спустя меня пригласили на обед в Белый Дом. Я не сказала Айви ни слова о моих подозрениях. Президент был её другом. Я не могла просить её расследовать вероятность того, что он подстроил покушение на собственную жизнь, пока я не была в этом уверенна.

Уверенна в том, что расследование было нужно.

Что это того стоило.

Так что я приняла приглашение Джорджии Нолан, и отправилась в Белый Дом, понятия не имея, что я собиралась там найти.

Доказательство того, что я не сошла с ума. Или лучше – доказательство того, что я ошибалась. У меня было сорок восемь часов, чтобы обдумать слова Доктора Кларк о том, что правительство Нолана было коррумпировано.

Она убедила Генри в том, что президент был четвертым игроком в убийстве судьи Маркетта. Что именно он собрал этих людей. И ушёл безнаказанным.

Два дня я гадала о том, могло ли это оказаться правдой.

Врач президента, — прошептала в моих воспоминаниях Доктор Кларк, когда я села за стол напротив Джорджии Нолан, — и агент его личной охраны. Не похоже на совпадение. Не думаю, что ты считаешь это совпадением.

Если президент Нолан мог подстроить покушение на собственную жизнь ради рейтингов, был ли он способен на убийство? Мог ли он быть замешанным в смерти судьи Маркетта?

Обед подавали в семейной столовой. Это место отличалось от публичного образа Белого Дома, но я не на секунду не забывала о том, где я.