Долгая игра

Президент Нолан выписался из больницы и вернулся к работе. Айви решала проблемы одного известного филантропа, которого застали за не очень-то филантропскими занятиями.

Только я и Первая Леди.

Насколько хорошо вы знаете своего мужа? – подумала я, пока Джорджия раскладывала нам еду. – Если я расскажу вам о своих подозрениях, вы будете шокированы? Вы сразу же расскажете ему об этом?

Джорджия наколола на вилку кусочек свежего фрукта и посмотрела на меня через стол.

— Как ты, Тэсс? – спросила она. – На самом деле?

Я обдумала вопрос.

— Я переживу.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответила Первая Леди. – Айви – одна из самых сильных женщин, которых я встречала, а ты, милая, явно дочь своей матери.

Так и есть.

Поэтому я была там. Поэтому я буду наблюдать, выжидать и искать связи и намёки, которых бы не заметили другие.

— Я так рада, что у нас получилось встретиться, — сказала Джорджия. – Должна признаться, я не просто так пригласила тебя сюда сегодня.

Я рассказала Первой Леди – и президенту – о том, что сказали террористы. О том, что они не организовывали покушения на президента. Вы пригласили меня сюда, чтобы узнать, что мне известно? Что я подозреваю?

Джорджия внимательно посмотрела на меня.

— Насколько я понимаю, твой дед рассказал тебе о некоторых… назовём это фактами?

Моё сердцебиение выровнялось.

— Факты, — повторила я. – Об Уолкере.

Вот, в чём было дело. Поэтому она пригласила меня сюда.

— Мой Уолкер, — сказала мне Джорджия, — очень похож на тебя и на своего отца.

Если бы кто-то услышал наш разговор, они подумали бы, что она говорила о президенте. Но я знала правду.

— Я знаю, что моему сыну тяжело, — продолжила Первая Леди. – Ему разбили сердце. Но он не хочет об этом говорить. Ни со мной. Ни со своим отцом.

На этот раз она имела в виду президента. Он растил Уолкера. Во всех важных смыслах, он был его отцом.

— Если всплывут некоторые факты, — произнесла Джорджия, — это навредит им обоим. Моему мужу и моему сыну.

— Я умею хранить секреты, — сказала я Джорджии.

Она слабо улыбнулась.

— Думаю, так и есть.

Не так давно моя жизнь находилась в руках Даниэлы Николае. Я доверилась террористке, потому что отцом её ребёнка был Уолкер Нолан. Потому что семья была важна. Нас связывала кровь.

Сидя напротив Джорджии Нолан, я думала о том, что нас связывало. У неё был роман с моим дедом – результат отношений давностью в несколько десятилетий. Джорджия относилась к Айви, как к дочери. Я была Кендриком и была Кейсом, а значит, в каком-то искажённом смысле, это делало нас семьёй.

— Что бы вы сказали, — чувствуя, как в моей груди грохочет сердце, я спросила у Первой Леди, — если бы я сказала, что, возможно, ваш муж подстроил покушение на свою жизнь?

Чтобы смягчить ущерб, нанесённый скандалом о Даниэле Николае. Чтобы защититься от нежелательных последствий. Чтобы сыграть на эмоциях людей накануне выборов.

— Тэсс, милая, — произнесла Джорджия, — это смешно, — она смотрела на меня не как на угрозу. Не как на мишень. Она смотрела на меня, как на ребёнка. – Президент просто не способен на что-то подобное, — голос Джорджии звучал, как и всегда, изысканно. Но под лёгким южным акцентом, я слышала нотку честности.

Стальную нотку.

— Я замужем за этим человеком почти сорок лет, Тэсс. Я знаю его настолько хорошо, насколько возможно знать человека. И говорю тебе, он не мог подстроить покушение на свою жизнь, как не мог бы и убить наших детей во сне.

Мне так хотелось поверить Джорджии. Но я не могла перестать думать: Знаете, как вырастает чья-то популярность, когда он героически выживает после пули террориста?

Я не могла выбросить из головы судью Верховного Суда, убитого врачом и телохранителем президента. Возможно, они работали по его указаниям.

— Ты пережила травму, — сказала мне Джорджия. – Не удивительно, что проявились затянувшиеся последствия, — голос Джорджии смягчился. – Ты говорила об этом с Айви? С Адамом или со своим дедушкой?

Её слова звучали, как предложение, но я гадала о том, была ли это проверка.

— Айви знает Питера, — продолжила Джорджия. – Почти также хорошо, как я. Она знает, что он на такое не способен.

На этот раз, когда Первая Леди произнесла слово «способен», я услышала его иначе. Что, если это была не субъективная оценка, не комментарий о моральных принципах президента? Что, если это была констатация факта?

Это Первая Леди организовала пресс-конференцию после того, как президента подстрелили. Она решила действовать.

Судя по тому, что я слышала, я знала, что Джорджия Нолан активно участвовала в работе своего мужа. Я знала, что Айви, Адам и Боди считали её влиятельной личностью.

Я знала, что в эту женщину влюбился создатель королей.

Когда я спросила у директора, почему он снял фотографию из Кэмп-Дэвид, — внезапно, подумала я, — он ответил, что ему сказали, что выставлять эту фотографию на показ было немного бестактно.

Этот снимок связывал трёх заговорщиков, убивших судью Маркетта. Возможно, в тот день там был и четвёртый заговорщик.

Мне сказали, что выставлять эту фотографию на показ на таком видном месте немного бестактно. Не похоже, что такое мог бы сказать президент. Слово «бестактно» звучало элегантно. По-женски.

Мне сказали, что выставлять эту фотографию на показ на таком видном месте немного бестактно.

Внезапно, я была уверенна в том, что это сказала Джорджия Нолан.

Зачем Джорджии говорить директору снять фотографию?

Она организовала пресс-конференцию, после того, как подстрелили её мужа, чтобы поддержать его и его партию.

— Тебе правда стоит с кем-то поговорить, — сказала мне Джорджия, — обо всём, через что ты прошла.

Даже после того, как я озвучила свои подозрения, Джорджия не обращалась со мной, как с угрозой. Она не сказала мне молчать о моих подозрениях.

— Обо всём, — мягко повторила Джорджия. – Включая правду о Генри Маркетте.