Долгая Земля

– Вы понимаете, что этот человек говорит, дамы и господа? О чем он говорит? Он говорит об эволюции. Позвольте мне рассказать вам одну историю. Когда-то давно на этой планете был другой вид человека. Мы называем их неандертальцами. Они походили на нас, понимаете, носили одежду из кожи, изготавливали инструменты и разжигали костры, они даже заботились о своих больных и с уважением хоронили мертвых. Они они были не столь умны как мы. Они просуществовали несколько сотен тысяч лет, но за все это время ни один из них не придумал что-либо столь сложное как лук и стрелы, которые запросто смастерит любой семилетний американский мальчик.

– Но они существовали, со своими инструментами, охотой и рыбалкой. Пока в один прекрасный день к ним не пришел новый вид. Люди с плоскими лицами и стройными телами, умелыми руками и большими, выпуклыми мозгами. И эти люди могли сделать луки и стрелы. И держу пари, что среди неандертальцев нашелся умник, который сказал что-то вроде: «Способность изготавливать лук и стрелы представляет собой новую эру для человечества», и бла-бла-бла. Возможно, этот неандертальский профессор убеждал Уга и Муга отдать десятину мяса мамонта, чтобы финансировать увеличение производства луков и стрел для этого нового народа. И все были довольны и все прекрасно ладили.

– Но где теперь Уг и Муг? Где неандертальцы? Я скажу вам. Мертвы уже тридцать тысяч лет. Вымерли. Вот оно это ужасное слово, которое страшнее смерти, потому что вымирание означает не только смерть вас и ваших детей, оно исключает возможность появления на свет ваших внуков и их детей.

– Вы знаете, что бы я сказал тем неандертальцам? Знаете, как им следовало поступить, когда появились те люди с луками и стрелами?
– Он хлопнул ладонью по столу. — Они должны были поднять свои большие кулаки и уродливые каменные орудия, и разбить выпуклые черепа тех новых людей, все до одного. Поскольку, если бы они это сделали, их род продолжил свое существование.
– Он продолжал стучать ладонью, подчеркивая весомость сказанного.
– А теперь я слышу политиков и университетских преподавателей, говорящих мне о новом виде человека среди нас, новой вехи эволюции, сверхчеловека среди нас обычных американцев. Суперменов, единственная способность которых состоит в том, чтобы незаметно проскользнуть в спальню вашего ребенка ночью? Что это за сверхлюди такие?

– Вы думаете, что я неандерталец? Вы думаете, что я собираюсь повторить их ошибку? Вы собираетесь позволить этим мутантам завладеть нашей благодатной землей? Вы собираетесь смириться с вымиранием? Вы? Или вы? Или вы?

Все были уже на ногах, а некоторые уже забрались на сцену, крича и хлопая. Янссон также хлопала, для прикрытия. Вокруг она заметила парней из ФБР, спокойно фотографирующих толпу.

Мир вновь собирался измениться. Это тревожило. Когда-нибудь более или менее тайный проект по разработке дирижаблей корпорации Блэка реализуется, и начет перевозки крупногабаритных грузов между мирами, которые они обещали, за чем последуют огромные торговые потоки и интенсивный экономический рост. Но этого слишком долго ждать для подобных Руссо, или Коули. Янссон в ужасе думала о том, сколько еще вреда могло быть причинено, в то время как все ждали следующего чуда.

42

«Марк Твен» был убежищем. Как только вы оказывались в воздухе и продолжали

перемещение по мирам, все проблемы оставались позади. Сейчас было настоящим облегчением убраться от «прямоугольников», и направиться навстречу к новому и неизвестному. Джошуа был рад дальнейшему перемещению, несмотря на увеличивающееся давление в голове. Лобсанг по-прежнему медленно перемещался по мирам, внимательно осматривая проносящиеся Земли, пока Джошуа и Салли проводили время вместе на смотровой палубе. Они летели высоко над облаками, но даже при этом, как только они попали в темно-зеленый мир, Джошуа показалось, что он услышал скреб листьев вдоль киля, прикосновения того, что должно быть гигантскими деревьями какой-то планеты Джокера.

– Лобсанг нервничает, верно?
– сказала Салли.
– И огорчен тем, что мы нашли в «прямоугольниках».

– Ну, он буддист. Почитание всех живых существ и все такое. Но кости никогда не поднимают настроение. Впрочем, как и смерть. Да и само осознание, что те кости означали вымирание одного из видов разумных существ...

– Он почувствовал, что ее внимание было сосредоточено на чем-то другом. — Салли, что-то не так?

– Что ты подразумеваешь под «не так»?
– Это звучало как обвинение.

Джошуа опешил от ее тона; он не испытывал желания конфликтовать. Вместо этого он пошел в камбуз и начал чистить картофель, подарок от Счастливого Приземления, отданный в плетеном мешке. Он уделил все свое внимание движению ножа по картофелю. Занятие конечно муторное, но даже оно позволяло ему отвлечься.

Салли последовала за ним и остановилась в дверном проеме.

– Ты много наблюдаешь за мной, не так ли?

Это был вовсе не вопрос, и поэтому он ответил тем, что не было ответом.

– Я наблюдаю за всеми. Полезно знать, о чем другие думают.

– И о чем я сейчас думаю?

– Ты напугана «прямоугольниками» столь же сильно как мы с Лобсангом, но еще сильнее тебя пугает миграция троллей, поскольку ты знаешь их гораздо лучше нас.
– Закончив чистить одну картофелину, он наклонился и взял другую из мешка, на создание которого кто-то в поселении, вероятно, потратил несколько часов.
– Я сделаю суп. Не стоит хранить моллюсков слишком долго. Еще один подарок от поселения...

– Хватит, Джошуа. Перестань возиться с этим проклятым картофелем. Поговори со мной.

Джошуа вытер нож и осторожно отложил его; всегда стоит заботиться о своих инструментах. Потом он обернулся.

Салли буравила его взглядом.

– С чего ты решил, что знаешь меня? Ты вообще знаешь кого-либо?

– Несколько человек. Одну женщину-полицейского. Моих друзей в Доме. Даже некоторые из детей, которым я помог в День Шага, и поддерживал связь позднее. И, конечно же, монахинь. Разумно знать монахинь, когда живешь рядом с ними, они могут быть несколько эмоционально неуравновешенными...

– Я устала слушать о твоих проклятых монахинях - отрезала она.

Он сохранил спокойствие и подавил желание снова броситься чистить картошку. У него возникло чувство, что это был важный момент.

– Слушай, я знаю, что не экстраверт. И сестра Агнес спустила бы с меня кожу за одно только использование этого слова. Но я понимаю, что человек не может обходиться без других людей.

– Посмотри на троллей. Да, тролли дружелюбны и услужливы, и я не хочу, чтобы им причинили какой-либо вред. Они счастливы, и я могу только позавидовать этому. Но они не строят и ничего не производят, они принимают мир таким, какой он есть. Люди всегда пытаются изменить мир. И это то, что делает их интересными. Во всех пересекаемых нами мирах самой драгоценной вещью, которую мы можем найти, является другой человек. Вот что я думаю. И если мы единственные обладаем таким разумом как наш в Долгой Земле, во вселенной... что ж, это довольно печально и страшно.

– Прямо сейчас я вижу другого человека. И это ты, и ты не счастлива, и я хотел бы помочь, чем смогу. Ты ничего не должна говорить. Не торопись с ответом.
– Он улыбнулся.
– Суп из моллюсков будет готов не раньше чем через несколько часов. Ах да, сегодняшним фильмом будет <Баллада о Кэйбле Хоге». Грустная сага о последних днях Запада с Джейсоном Робардсом в главной роли, согласно Лобсангу.

Из всех их странностей Салли наиболее жестоко издевалась над привычкой Лобсанга и Джошуа смотреть старые фильмы в недрах «Марка Твена». (Джошуа был рад, что ее не было на борту, когда они оба нарядились в Братьев Блюз.) На этот раз она не отреагировала. Тишина нарушалась только тиканьем метронома и шумами скрытых механизмов дирижабля. Они были просто двумя небезупречными людьми, застрявшими тут вместе.