Долги Отступников

— Яды бывают разные. Некоторые могут действовать недели, а то и месяцы, — вполне резонно заметила спутница. — Да и никто не в состоянии понять чувств матери, что потеряла ребёнка… я бы на твоём месте не рисковала.

Однако логика — это прекрасно, а законы вежливости — требуют другого, если я не хотел оскорбить одного из старейшин племени. Потому, я решил выбрать некоторый компромисс: взял несколько ягодок с подноса, демонстративно отправив одну из них в рот. Надеюсь «Тело» вкупе с «Адаптацией» справятся, если внутри есть отрава. Доза должна быть минимальной. Да и отравить абсолютно всю еду и напитки разом довольно затратно, ну а если это будет дешёвый яд, то точно выживу.

В диссонанс с проявленной вежливостью к угощению, я не дожидаясь приглашения рухнул в ближайшее кресло. Тем самым демонстрируя, что я хоть и чту правила вежливости, но тем не менее не приемлю давления над собой традиций. Я за рамками этого, так же как и за гранью власти местной хозяйки.

— Благодарю, — я закинул в рот ещё одну ягоду. — Если бы меня так угощали при каждом приглашении в гости, то я бы только и делал, что ходил по гостям. Впрочем, полагаю, вы меня пригласили не для внеочередной дегустации, а по некоему делу?

Я решил не медлить, не размениваться на вежливость и сразу перейти к сути. Но судя по взгляду женщины мои действия её ничуть не смутили. Скорее наоборот, повеселили.

Она демонстративно не спешила отвечать, чуть приподнявшись с места и дав слуге знак. Оленеподобная служанка тут же налила своей госпоже кубок вина и протянула, аккуратно вложив его в руку местной хозяйки.

Всё это происходило в тягостной тишине.

— Моё приглашение не имеет особой цели, — отпив вина, всё же соизволила продолжить разговор госпожа Виола. — Мне просто было любопытно взглянуть на того, кто убил моего младшего сына.

— Я перед вами, — я чуть развёл руки, демонстрируя себя во всей красе.

— И что, даже не будешь просить прощения и раскаиваться за совершённое? — чуть прищурилась женщина.

— Вам ведь доложили что произошло? — короткий кивок от неё и я продолжил: — Рассказали, что я сражался с вашим сыном один на один, защищаясь…

— Не защищаясь, а нападая, — прервала меня женщина. Уловив мою недоумённую паузу пояснила: — Ты помогал Дереку напасть на стоянку, где держали Мари.

— Все считают эту версию истинной? — протянул я. Возможно со стороны так могло показаться. Всё же совпадение, что я случайно окажусь у лагеря в миг нападения на него ничтожен. Пусть я не хочу ничего доказывать, но рассказать правду посчитал необходимым: — Домыслы. В тот миг я ещё не был знаком, как с Дереком, так и с Мари. Тогда, я проходил мимо лагеря и попал в чужой бой и мне пришлось защищаться. Ваш сын чуть меня не убил. Но я защитил свою жизнь. И ничуть об этом не жалею.

— И о том, что ограбил его не жалеешь? — холодно уточнила женщина.

— Нет, — я ответил без колебаний. — Я взял боевые трофеи. Они спасли мне жизнь несколько раз.

Повисла пауза на несколько секунд. Женщина всматривалась в меня льдисто холодным взглядом. Я чуть ли не чувствовал, как мороз пытается добраться до моей души. Это оказалось неожидаемое мной презрение, ненависть или ярость. Нет.

Это была спокойная холодная невозмутимость за которой скрывалась боль. Чтобы этот взгляд не смог достичь моей души у меня имелась лишь одна защита: быть уверенным в себе. В каждом своём слове, жесте и вздохе.

— Я начинаю понимать почему мой старший, непутёвый сын приблизил к себе убийцу брата, — наконец выдохнула женщина и вновь отпила вина. — Хотя всё ещё не понимаю, что он нашёл в тебе, чего не нашёл в своей семье?

— Вы действительно хотите получить этот ответ? Предупреждаю, он вам не понравится.

— Мне не нравится то, что мой сын и мой муж будут завтра сражаться насмерть. Кто бы из них ни победил, моя семья станет на одного карни меньше, — сказано это было без особых эмоций, и от этого веяло жутью. Для подобного самоконтроля нужна просто стальная воля. — Потому, слова человека меня вряд ли смогут задеть.

— Я не ставлю своей целью вас задеть, — чуть повёл я плечами, отметив что кресло невероятно удобное и что нам в дом даже близко не предоставили похожую мебель. Впрочем второй мыслью стало то, что из подобного предмета мебели довольно неудобно атаковать и защищаться, так что прямо сейчас я бы вместо удобства предпочёл что-то более аскетичное. — Тем более, что никакой глобальной тайны я вам не открою. Дерек считает меня… да и не только меня, но и Мари своими товарищами потому, что мы не пытаемся его изменить. Я уважаю его таким какой он есть. Помогаю, если считаю его поступки правильными. Спорю, если нет, — очередная ягода наполнила соком рот. Проглотив его, продолжил: — Но даже если я с ним не согласен, то я не буду пытаться его остановить и изменить силой. Вы можете сказать, что давали своему сыну подобное?

Я не лукавил ни единым словом. Обычно самые простые вещи — они самые важные, а одновременно и самые сложные для понимания и исполнения.

— Мы с главой клана дали ему намного больше! — с давлением в голосе заговорила женщина. — Силу. Власть. Возможность развиваться и становиться тем, кем он пожелает…

Я засмеялся. И женщина тут же оборвала речь, взглянув на меня с неодобрением. Да что там, с яростью, которая в мгновенной вспышке пробилась сквозь ледяные оковы невозмутимости.

Но это было настолько смешно, что я не мог удержаться и просто смеялся. Лишь через несколько секунд сумел немного выдохнуть, следом бросил не скрывая насмешки.

— «Кем он пожелает?» Серьёзно? Когда он выразил своё желание, то вы его проигнорировали и чуть не втоптали в грязь. Именно поэтому ему пришлось от вас уйти, — я перевёл дух и продолжил спокойнее. — Я не родитель. Я не судья. Я не могу сказать, что нужно детям, да и вообще разумным существам, чтобы быть счастливыми. Все для этого слишком разные. Но у меня есть дед, — я прикрыл глаза вспоминая дедушку и невольно улыбнулся. — Он очень умный и добрый дедушка. Я его люблю. Он всю жизнь меня учил. Всегда направлял. Порой давал самому набивать шишки, когда я выбирал свой личный путь. И вмиг, когда стоял выбор: моё спасение или его будущее — он сделал выбор в мою сторону, — я посмотрел пристально на мать Дерека и задал всего один вопрос: — Как думаете, чем я отплачу за подобную любовь и жертву?

Повисло молчание. Ответа не требовалось. Собственно, я здесь не для того, чтобы давать их. Я сюда шёл с другой целью: задать свои вопросы. И если мать Дерека умна. Если она хоть немного любит своего первенца, то ответы она сможет дать себе сама.

— Преданность семье похвальна, — медленно заговорила госпожа Виола, словно подбирая слова. Казалось, каждый звук падал с особым значением. — Но преданность чужакам… Это то, что ведёт Дерека к гибели. Если он останется с вами, то умрёт. Глава клана его размажет. Ты не глуп и должен это понимать.

— Я понимаю, что вы недооцениваете его, в очередной раз, — сокрушённо покачал я головой. — Кроме того, ничего уже не изменить. Вызов брошен.

— Всё что угодно можно поменять! — припечатала хозяйка дома. — Дерек хочет свободы для… — женщина замешкалась, подбирая слово, но всё же решила быть корректной, в меру местного менталитета разумеется: — Для рабыни? Я могу организовать это. Отпустить её вместе с вами. Главное, чтобы Дерек сам отказался от вызова и остался с семьёй, — пристальный взгляд мне прямо в глаза: — Помоги мне убедить его поступить правильно! Не дай, чтобы по твоей вине погиб ещё один мой сын.