Долгое лето

– Едва ли, - отозвался из темноты маг.
– Ещё никто не вырастил их за пределами... Аххса!

Он резко выдохнул и выпрямился. Фрисс запоздало вскочил на ноги. Красноватые отблески костра отразились в блестящих пластинах брони - из полумрака двора тихо вышли воины.

Их было десятка два, все в бронзовой чешуе, в шлемах с острыми гребнями. Незаметно они окружили странников со всех сторон и подступили к ним вплотную. Из их строя выступил воин, броня которого - прочная шкура с бронзовыми пластинами - была выкрашена в ярко-жёлтый. Он снял шлем.

Нецис, до того стоявший неподвижно, вскинув к груди руку с изогнутыми пальцами, повернулся к воину без шлема и чуть пригнулся. Глаза Некроманта горели зелёным огнём. Фрисс потянулся к мечу - те из воинов, кто стоял ближе, направили на него копья.

– Стой!
– страж в жёлтой броне показал пустые ладони.
– Мы - Вегмийя. От нас не убежать и не укрыться. Сейчас я пришёл с мирными намерениями, Некроманты. Вы будете меня слушать?

– Мы слушаем тебя, о воин Вегмийи, - ответил Нецис, но руку не опустил.

– Зачем вы нападаете на мирных путников?
– сердито спросил Речник. Взгляды из-под шлемов ему не нравились - на него смотрели, как на встреченного в узком переулке падальщика-Войкса.

– Моё имя - Гваман Мениа, - воин смерил Речника тяжёлым взглядом, но тот не дрогнул.
– Я сотник Вегмийи, страж Ачаккая и западных кварталов. Я не нападаю, а ищу помощи. Я, потомок великого бога Згена, ищу помощи у омер... у Н-некромантов!

Фрисс услышал, как предводитель скрипнул зубами. Нецис покосился на Речника и криво усмехнулся. Воины остались невозмутимыми.

– Что же случилось у тебя, Гваман Мениа, потомок Згена?
– спросил Некромант, спрятав усмешку.
– С чем не смогла справиться Вегмийя?

У стены тихо заворчал Гелин - его разбудили, и он был недоволен. Его глаза горели в темноте, как угли, но с земли он не поднимался. Пришельцы покосились на него и снова направили оружие на Фрисса и Некроманта.

"Гелин! Нецис в беде," - мысленно позвал демона Речник, которому происходящее нравилось всё меньше. "Готовься к прыжку!"

"Ещё чего не хватало," - хеск с утомлённым видом прикрыл глаза. "Знорки, не мешайте спать."

Он положил голову на лапы и захрапел. Фрисс нахмурился и перевёл взгляд на предводителя отряда. Тот стоял напротив Нециса. Сначала Речнику показалось, что свет остывающих углей отражается от брони воина, но потом он понял - доспехи светятся сами.

– Ачаккай, - Ти-Нау словно выплюнул это слово.
– Кто-то злонамеренный проник туда. Третью ночь в Ачаккае встают мертвецы.

– Всего лишь?
– Нецис пожал плечами.
– Разве в Вегмийе мало Магов Солнца, или из Икатлана ушли все Лучевые Маги? Попроси их очистить Ачаккай - и не придётся умирать от омерзения...

Гваман стиснул зубы, его правая рука взметнулась в воздух... и снова опустилась.

– Я сам - Маг Солнца, - процедил он.
– Весь Ачаккай пропитан вашей богомерзкой магией, один луч - и пещеры рухнут. Если кто-то узнает, что священное место населили мертвяки...

Он вновь поднял руку, сжимая пальцы в кулак. Фриссу казалось, что сейчас захрустят кости.

– Я нашёл тебя, Некромант, - продолжил Ти-Нау.
– Ты изгонишь тёмную силу и вернёшь тела в пещеры.

– Правда?
– Нецис склонил голову набок и странно усмехнулся.
– А я не уверен в этом, Гваман, потомок Згена...

Все Ти-Нау сделали шаг вперёд, на их зубчатых мечах загорелись золотистые искры. Гваман резко мотнул головой.

– В обмен я сохраню вам жизнь, - тихо сказал он.
– Вы проникли в Икатлан! Если вас увидит любой отряд Вегмийи, вы проживёте очень недолго. Но я сохраню вашу тайну... и даже дам вам десять золотых ча, жадные трупоеды!

– Аххса, - Нецис снова ухмыльнулся.
– Десять золотых ча - и десять лучших земляных клубней на семена.

– Что?!
– лицо Ти-Нау перекосилось.
– Это тебе зачем, колдун?!

– Это уже моё дело, потомок Згена, - склонил голову Некромант.
– Кроме того, нам нужно убежище и нужна еда.

– Вы это получите, - кивнул Гваман.
– Я отведу вас в верхний дом Ачаккая - но не смейте выходить из него днём!

– Гелину тоже нужно укрытие, - Фрисс указал на Иджлана. Тот тут же насторожил уши.

– Веди демона с собой, - неохотно посмотрел на него Гваман.
– Иди вперёд, чародей. Руки держи на виду!

– Аххса, - протянул Некромант.
– Воинам Вегмийи тоже знаком страх...

...Фрисс поёжился и поплотнее закутался в плащ. От обмазанных красноватой глиной стен веяло холодом, по сумрачным коридорам гулял ледяной ветер, и с трудом можно было поверить, что в пяти шагах отсюда - за несколькими локтями песчаника и глины - земля плавится от зноя. Даже Иджлан замёрз и свернулся в клубок, спрятав нос под лапу и прижав уши. Речник с сожалением поглядел на длинный, но грубый и редкий мех на его боку и решительно скинул циновки, которыми укрывался всю ночь.

Окона здесь были - несколько узких прорезей под потолком, чуть повыше макушки Речника. Солнечный свет яркими полосками ложился на гладкий пол. В конце длинной комнаты, у тяжёлой двери, окованной бронзой, на стене тускло мерцали мелкие цериты.

Дверь заскрипела и медленно приоткрылась. Фрисс достал мечи и шагнул вперёд - ничего хорошего из холодных подвалов Ачаккая, икатланского хранилища трупов, выйти не могло. Воспоминания, кажется, замёрзли вместе с Речником и возвращались медленно, и всё-таки в памяти уже всплыли низкие своды запутанных туннелей, разрисованных непонятными знаками, пещеры с круглыми входами, забранными решётками из бронзы и золота, залы, выстланные циновками, и аккуратно разложенные по ним тела с закрытыми лицами, укутанные в листья или ткань. Лёгкий запах тухлятины пропитывал подземелья, сквозняк снова вынес его в верхний коридор, и Речника замутило.

– Фрисс?
– приглушённо донеслось из-за приоткрывшейся двери.
– Что случилось?

– Нецис, вылезай оттуда, - отвернувшись, попросил Речник.
– Хватит копаться в мертвечине!

– Хм-хм-хм... Как скажешь, Фрисс, - Некромант, судя по голосу, обиделся.
– Гваман уже здесь?

Тяжеленная дверь открылась на мгновение, пропустив мага, и тут же с грохотом захлопнулась. Нецис прислонился к ней спиной и тихо вздохнул.

– Не знаю, где Гваман, - пожал плечами Речник и тронул вторую дверь, столь же тяжёлую. Она отделяла холодные коридоры Ачаккая от городских улиц, и из-за неё не было слышно ни шороха.