Долгожданное прошлое

На берегу заработал бульдозер, утюживший площадку для нового строительства. Качающийся стальной щит доехал до полянки, на минуту остановился, резко развернулся и навалился на забор, участок Терезы, грядки и деревянные строения.

Увидеть полянку между домами теперь можно, только превратившись в птицу.

Чайки часто сюда залетают и кричат, кричат, но это если с моря нет сильного ветра, который склоняет камыш и разбрасывает лепестки жасмина и соцветий сирени, среди который найти пять лепестков на счастье мне удавалось только в молодости.

Долгое плавание

Василий Николаевич при каждом застолье всегда был в центре внимания. Мало того, что был друг и сослуживец собравшихся гостей и хозяев, он вызывал уважение и восхищение всей женской половины за столом. Женщины с восхищением улыбались, а мужчины с уважением, понимающе покачивали головами, когда он время от времени брал руку супруги в свою, осторожно подносил её к губам и нежно целовал.

– Ну, вот Паша. Только ради тебя! – Дядя Вася встал, отодвинул стул, снял китель, повесив его на спинку стула, закатал рукава жёлтой форменной офицерской рубашки и, кашлянув, прочищая горло, упёрся одной рукой в белую скатерть. – На одной или на двух руках? – с хитрецой спросил он.

– Дядя Вася, а вы и на одной руке можете? – восхищённо спросил Паша, и сразу в его глазах возникла сцена предыдущей стойки на руках на застолье в честь 7 Ноября: и налитые жилы на шее, и слегка дрожащие от напряжения руки, и с лёгким щелчком сдвинутые под потолком начищенные до блеска ботинки.

Сидевшие за столом гости оживились, хотя чужих здесь не было – соседи и сослуживцы отца, Степана Ивановича, с жёнами, и все знали, что Василий Николаевич, капитан третьего ранга в прошлом, в молодости был чемпионом округа и одной из республик СССР по лёгкой атлетике.

– Вася, перестань. Ты много выпил! – привстала супруга Лидия Павловна.

– Пашка, – выглянула из-за спины соседки мама, – зачем ты попросил?

– Я же не просил, я только напомнил, как в прошлый раз дядя Вася стойку на руках на столе делал!

Дядя Вася, не отодвигая рюмок и тарелок, выбрал свободное место на столе и, поставив мощную пятерню ладони с татуировкой морского якоря между большим и указательным пальцами на белую скатерть, согнув локоть, стал плавно отрывать ноги от пола, принимая вертикальное положение. Зацепив краем ботинка люстру, он выпрямился, отставив свободную левую руку в сторону под аплодисменты гостей и хозяев.

Ловко соскользнув вниз, раскрасневшийся дядя Вася уже придвигал ближе к себе рюмку с водкой.

– Ну-ка, – сказал он Павлику, – подойди сюда!

И стал ощупывать его бицепс.

– Кое-что есть, но подкачать надо. Турник себе сделай, в секцию запишись!

– Турник, дядя Вася, сделаю, а плавать люблю Каждый день на реке. Переплываю туда и обратно!

– Вот молодец! Я ведь, Паша… мы со Степаном Ивановичем вместе… для тебя всё сделаю!

А и правда, после службы вместе с отцом и демобилизации их дружба не прерывалась. Жил Дядя Вася с женой на другой стороне реки, за мостом.

Часто, купаясь и лёжа на спине в воде, Паша смотрел в небо. Далеко в вышине плыли, медленно разворачиваясь и теряя первоначальные очертания, белые облака. Немного подгребая рукой, Паша кружился в воде, и было трудно определить потом, какое облако с каким соединилось, образуя очертания или разорванной ваты, или сломанного пёрышка.

Дорогой вдоль реки дядя Вася, один или с супругой, приходили к ним в гости.

Перевернувшись в воде, Паша сказал другу, бросив взгляд на мост:

– Вон на мосту дядя Вася. Он к нам в гости идёт!

Далеко за зелёным полем с ромашками и за железной дорогой нависает над рекой стальная ферма моста. Маленькие кубики машин мелькают в проёмах, фигурки людей двигаются сбоку по тротуару. Фигурки маленькие, не больше муравьёв, ползут медленно, но каждый своей манерой – всего так далеко не разглядишь, а только двигаются каждый по-своему: матросы одной походкой, офицеры – другой.

– Ну, ты не можешь так далеко его узнать. Это невозможно!

– Могу. Я же вижу его! Спорим?

– Спорим! Пойдём к тебе. Пока он дойдёт, мы обсохнуть успеем.

И действительно, только они успели присесть на нагретое солнцем крыльцо, как дядя Вася уже открывал калитку.

Дядя Вася не был политработником, но, вырвавшись из тесных стен небольшой квартиры, любил повозиться с родителями в саду, потом присесть на скамейку рядом с ребятами и спросить, например:

– Вот ты, Вова, кем стать хочешь? Какой у тебя в жизни ориентир? На какой маяк равняться будешь?

– Ну, – пытался что-то придумать Вовка, хотя надо было заранее подготовится к ответу, – я как все: окончу школу – и в институт.

– Вот это правильно! Ну а ты, Паша, я думаю, по нашей линии пойдёшь?

– Конечно, – честно отвечал Паша, – я уже и в яхт-клуб записался.

– Главное, ребята, иметь в жизни стержень.

Дядя Вася встал, расправил богатырские плечи, поправил закатанные рукава рубахи, с трудом продвигая их по выпуклым, сильным мышцам, и, опустив мощный квадратный подбородок, поставив ногу на скамейку и нависая над ними, спросил:

– Вот есть одна очень хорошая и правильная книга писателя Кочетова, «Чего же ты хочешь?» называется. Обязательно почитайте! Там многое вам подхватить можно и нужно.

Но не суждено было Павлу стать моряком – может быть, потому что когда умер отец, деньги нужны были, а может быть, потому, что механический завод был рядом и многие друзья на нём трудились.

А гонялся Павлик на яхтах, и на катере с Василием Николаевичем, его женой Лидией Павловной и их сыновьями Игорем и Вовкой ходил. И несколько раз за лето они плавали с отцом вверх по реке по протокам и затонам на своё любимое место – высокий правый берег с изумрудным ковром мха, грибов за осыпавшимися краями траншей времён войны и сосновым бором.

– Пойдём, полазим по окопам, – предлагал Вовка, – может, и найдём чего, пока родители огурчики и помидорчики режут!

– Пойдём, – соглашался Пашка, – Игоря надо позвать с нами идти.

– Пусть с ними остаётся, маменькин сынок!

А вечером, когда уже так надышались чистым воздухом, что кружится голова и лёгкий парок над водой приглушает звуки мотора, возвращались домой.

Пугливо разбегаясь перед носом катера, разрезающего успокоившуюся на ночь гладь реки, опускающийся туман с трудом позволяет различить то, что произойдёт в будущем, но то, что уже произошло, запомнится надолго, как просмотренный интересный и в чём-то трагический фильм, напоминающий твою собственную жизнь. И уже в темноте заходили в дом, мама укладывала их с Игорем и Вовкой спать в одной постели.