Долина солнца (рассказы)

Клэнахан натужно сглотнул.

– Разумеется, юная леди. Я тоже в этом не сомневаюсь.

– Ведь это он прикончил индейца, что прятался вон там, - вставил свое слово Смит.
– Я сам видел. Всадил пулю прямо в сердце.

– Правда?
– Мальчик был очень взволнован и горд собой.
– Наверное теперь, - не задумываясь добавил он, - я могу вырезать засечку на своей винтовке.

* * *

Вздрогнув от неожиданности, Мустанг взглянул на Рыжего, и тот потупился, а затем наклонился к Джимми, и солнце блестнуло в его огненно-рыжих волосах.

– Сынок, никогда не делай засечек, ни на винтовке, ни на пистолете. Этот дешевый трюк придумали пустомели и хвастуны, а ведь ты не хвастун. И к тому же, - задумчиво добавил он, - мне кажется, что убийство человека, пусть даже индейца, не может быть предметом для гордости. Даже когда у тебя нет другого выхода.

Немец беспокойно переминался с ноги на ногу, то и дело оглядываясь назад на тропу. Джо-Яки оставался невозмутим, как и подобает инстинному индейцу. Опустившись на корточки, он закурил сигарету, подремывая под горячими лучами послеполуденного солнца.

– Здесь нам лучше не задерживаться, - сказал Клэнахан, наконец выпрямляясь.
– Наши выстрелы могли привлечь внимание других индейцев. Надеюсь, что вы благополучно доберетесь до Китчена, и впредь запомни, что, каким бы хорошим стрелком ты ни был, но здесь все же не стоит путешествовать в одиночестве, да еще брать с собой девочку. Этот Викторио настоящий зверь. А нам пора.

– Не думаю, Рыжий, - внезапно сказал Смит.
– Они уже здесь.

– Глисон?

– Нет. Апачи.

Грохот выстрела разорвал знойную тишину, звонким и постепенно затихающим эхом отдаваясь от скал. Джо повалился на землю, и лицо его исказилось от боли.

– Попали!
– хмыкнул он, глядя на обезображенную голень и то, как алам кровь заливает ногу и кровавое пятно расползается на разворванной штанине брюк.

Клэнахан бросился на землю, проворно откатываясь за большой креозотовый куст и вскидывая "Винчестер". Вся котловина наполнилась грохотом беспорядочных выстрелов. Стрельба стихла, и тогда в колышащемся воздухе повисла напряженная тишина, а затем снова раздался выстрел, и звук, разорвавший безмолвие, казалось, был почти физически осязаем.

Струившийся по лицу соленый пот пот разъедал глаза. Запустив руку в патронтаж на поясе, Рыжий выложил перед собой аккуратный ряд паторнов. Снова оглянувшись, он увидел, что маленькая девочка перевязывает рану Джо, а тот в молчаливом изумлении следит за ловкими движениями ее тонких, белых пальцев.

На песок у самого края котловины ступила босая смуглая нога. Вовремя заметив это движение, Клэнахан спустил курок, всаживая в индейца заряд свинца, и одновременно с ним выстрелила винтовка Немца.

Было невыносимо жарко. Зарывшаяся в песок пуля обдала Рыжего фонтаном песка, который тут же запорошил глаза и набился в рот. Его поношенная, выгоревшая рубашка пахла зноем и въевшимсся потом. Почесывая подбородок, в который угодили острые песчинки, он выглядывал из-за взгорка.

С другой стороны котловины раздался винтовочный выстрел, и Смит дернулся всем и протяжно вскрикнул. Обернувшись, Рыжий взглянул на своего товарища, и в ответ на это движение последовало еще три быстрых выстрела, окатившие его градом из песка и мелких камешков. Он переменил позицию, откатившись в сторону.

Пуля угодила Мустангу в плечо, в то время, как он лежал на животе, окопавшись в песке, и, судя по появившейся у него на губах кровавой пене, глубоко засела в теле, задев легкое.

Смит сплюнул и поглядел на Рыжего.

– И все-таки, - сказал он, - мы утерли нос Глисону.

– Ага.

Рыжий вскинул "Винчестер", и когда индеец двинулся вперед, выстрелил в него, и снова откатился в сторону.

Затем наступило продолжительное затишье. Песчанный вихрь, налетел со стороны бескрайней пустыни, разбиваясь о торчавший из земли куст. Осторожно повернув голову, Рыжий взглянул на мальчика.

– Как ты, сынок? Похоже, становится жарко?

День клонился к вечеру, и вскоре солнце начало торопливо опускаться за охваченный пламенем багряного заката горизонт. Склоны ближних скал окрасились в нежно-розовые и меркнувшие с каждой минутой тона, и именно тогда, с наступлением сумерек, апачи ринулись в атаку.

В лощине снова загремели выстрелы, и двое замертво повалились на землю, а потом еще один. Остальных же как ветром сдуло, но они не ушли, а лишь только отступили, выжидая. Клэнахан осторожно перебрался в другое место, а затем перезарядил винтовку и вспомнил черноглазую вевушку из Хуареса.

Ящерка выползла из-за камня, и ее маленькое тельце дрожало от жары и частых ударов крошечного сердца, в то время, как она уставилась неподвижным, словно изумленным взглядом, на огненно-рыжие волосы огромного человека с винтовкой.

* * *

Шериф Билл Глисон осадил коня. Когда утро застало их небольшой отряд далеко в пустыне, он решил ехать вперед только до полудня, а затем повернуть назад. Отправившиеся вместе с ним в погоню мужчины очень переживали за свои семьи, и дальнейшее продвижение было черевато взрывом всеобщего недовольства. Утро было уже в самом разгаре, а следы все еще вели на запад.

– Клэнахан совсем рехнулся!
– сказал Эклз, хозяин лавки из Чольи. Это был болтливый чедлвек, он самым последним изо всех увидел следы, но зато первым заявил, что здесь проехал Рыжий Верзила.
– Какого черта он едет на запад? Его единственный шанс - это отправиться на юг!

Олли Уидин, один из горожан Чольи, тронул Глисона за руку.
– Канюки, Билл. Гляди!

– Поехали, - решительно объявил Глисон, чувствуя, как внутри у него что-то сжимается. Те четверо, кого они в данный момент выслеживали, были матерыми волками, но в краю апачей все могло сложиться самым непредсказуемым образом.

– Если индейцы их всех укокошили, то так им и надо!
– зло проговорил Эклз.
– Бандюги чертовы!

Уидин с отвращением взглянул на него.

– Уж помолчал бы. Любой из них уж наверное получше тебя будет, Эклз!

Лавочник ошеломленно уставился на него.

– Но ведь они же воры!
– гневно воскликнул он.

– Конечно, - сказал кто-то, - но времена сейчас такие, что одно от другого отличить непросто. Они оступились где-то, пошли по неверноому пути. А вообще Клэнахан здорово управлялся с арканом.