Долина забвения

Так мы избавились от одного из препятствий. Затем мне потребовалось преодолеть убеждение, что социальный клуб никогда не сможет достигнуть успеха, если будет принимать и китайцев, и гостей с Запада. Кто вообще пойдет в такое место? Как вы знаете, большинство западных людей считают китайцев ниже себя не только в моральном и интеллектуальном плане, но и по общественному положению. Казалось, что они никогда не смогут вместе угощаться сигарами и бренди.

Китайцев же, в свою очередь, возмущало, насколько свободно, будто это их собственный порт, иностранцы хозяйничают в их родном Шанхае и наводят в нем порядок по своим законам. Иностранцы не доверяли китайцам и оскорбительно разговаривали на пиджине^[6] даже с теми из них, чей английский был не хуже, чем у британских лордов. С какой стати китайцам вести дела с людьми, которые их не уважают?

Ответ прост — ради денег. Торговля с Западом — их общий интерес, общий язык, и я помогаю общаться на нем в атмосфере, снимающей ограничения, которые всё еще могут им мешать.

Нашим западным гостям я предлагаю социальный клуб с привычными удовольствиями: бильярдом, карточными играми, лучшими сигарами и бренди. В этом углу, как видите, у нас стоит пианино. И в завершение каждого вечера толпа тоскующих на чужбине людей собирается вокруг него и поет гимны и лирические песни своих стран. У нас есть несколько гостей, воображающих себя кузенами Карузо. Что касается наших китайских клиентов, я предоставляю им все удовольствия, которые может обеспечить первоклассный цветочный дом. Клиенты ухаживают за девушками по всем правилам — это не бордель с проститутками, к каким привыкли западные люди. Мы также предлагаем китайским гостям западные развлечения, которые можно встретить в лучших цветочных домах: бильярд, карточные игры, самый лучший виски, сигары в дополнение к опиуму и прелестных певиц, которые поют популярные китайские песни и приглашают мужчин присоединиться к ним. Даже обстановка у нас не в пример лучше, чем в других цветочных домах. Разница в мелочах, но я из Америки, и знание о том, как все должно выглядеть, у меня в крови.

А сейчас мы пришли туда, где Восток встречается с Западом — в гранд-салон. Здесь могут наслаждаться общением бизнесмены обоих миров. Представьте, какой веселый шум стоит в нашем салоне каждую ночь. Немало людей сколотили здесь целые состояния, а все начиналось с того, что я знакомила их и они в первый раз пожимали друг другу руки. Джентльмены, вот урок для тех, кто хочет сделать состояние в Шанхае! Когда люди говорят о чем-то «это невозможно», оно и вправду становится невозможным. Но в Шанхае нет ничего невозможного. Вам нужно заставить старое встретиться с новым, так сказать, поменять обстановку и устроить хорошее шоу. Использовать смекалку и получить желаемое. Здесь приветствуются приспособленцы. За этими дверями открывается дорога к богатству — для тех, у кого есть по крайней мере десять тысяч долларов для инвестиций или кто обладает влиянием, которое больше этой суммы. У нас свои стандарты.

@***

Приблизившись к воротам особняка, вы с первого взгляда поймете, что собираетесь войти в благородный дом с почтенной историей. Над воротами все еще сохранилась каменная табличка, приличествующая ученому эпохи Мин; на углах таблички видны остатки лишайника, что доказывает ее аутентичность. Толстые деревянные ворота регулярно подновляют красным лаком, а медные детали полируют до блеска. На обеих колоннах прикреплены таблички с названиями дома: на правой — «Тайный нефритовый путь» по-английски, на левой — «Дом Лулу Мими» по-китайски.

Пройдя за ворота и оказавшись во дворе, вы можете почувствовать, что вернулись в эпоху, когда дом еще принадлежал поэту-призраку. Все детали скромного сада, от рыбных прудов до корявых сосен, соответствуют классическим стандартам. За садом находится довольно строгий дом с неброской серой штукатуркой поверх камня, а узор на окнах со свинцовым переплетом напоминает потрескавшийся лед. Навес серой черепичной крыши изгибается вверх — не слишком сильно, но достаточно, чтобы узнать в нем крылья летучей мыши, приносящей удачу. А перед самым домом стоит обелиск, посвященный поэту, — его установили на прежнем месте. С постаментом в виде черепахи, увенчанный драконом обелиск возвещает, что поэта будут помнить еще десять тысяч лет.

Но как только вы зайдете в вестибюль, вся атмосфера династии Мин испарится. Под ногами у вас будет цветная мавританская керамическая плитка, а прямо перед вами — стена из красных бархатных портьер. И когда они распахнутся, вы перенесетесь во «Дворец небесного очарования», как называла его моя мать, — гранд-салон, созданный исключительно в западном стиле. Подобное можно встретить во всех лучших цветочных домах, но моя мать обладала безупречным чувством стиля и вместе с тем не боялась экспериментировать. Голые стены, среди которых в течение четырехсот лет гуляло эхо, она укрыла цветными гобеленами, появились толстые ковры, приглушающие звук, а сам салон наполнился низкими диванами, жесткими и мягкими кушетками и турецкими тахтами. На подставках для цветов стоят вазы с огромными, размером с детскую голову, пионами, а лампы на круглых чайных столиках заливают салон мягким янтарным светом закатного солнца с медовыми оттенками. Клиенты могут угоститься сигарами из хьюмидоров слоновой кости и сигаретами из шкатулок, украшенных филигранной перегородчатой эмалью. В мягких креслах настолько пышная набивка, что они принимают форму ягодиц людей, которые на них сидят. Некоторые предметы обстановки могут показаться китайцам весьма забавными. Например, на бело-голубых вазах, привезенных из Франции, изображены китайцы с лицами, похожими на Наполеона и Жозефину. Тяжелые портьеры из ангорской шерсти, закрывающие мозаичные окна, по низу окаймляют зеленые, красные и желтые кисти и тяжелая бахрома толщиной с палец — любимые игрушки Карлотты. Люстры и настенные канделябры освещают картины с крепко сложенными и румяными римскими богинями, которые резвятся вместе с такими же гротескными изображениями мускулистых белых коней. Я слышала, как китайцы обсуждают эти картины, полагая, что на них изображены сцены скотоложества.

По правой и левой сторонам гранд-салона расположены двери, ведущие в меньшие, более приватные помещения, а за ними простираются крытые галереи, по которым через внутренние дворики можно попасть в бывшую библиотеку ученого, его художественную мастерскую и семейный храм. Сейчас их переделали в залы, где бизнесмены могут организовать ужин для друзей и где утонченные куртизанки будут развлекать их чарующим пением.

В гранд-салоне мать устроила покрытую ковровой дорожкой лестницу с красными деревянными перилами, которая плавно поднимается к трем полукруглым, обитым бархатом балконам — такие же можно увидеть в опере. Они выходят на гранд-салон, и с них, пока Карлотта прогуливалась по балюстраде, я часто наблюдала за проходившими там праздничными вечерами.

Все веселье начиналось после захода солнца. Сквозь ночную тьму к дому прибывали рикши и кареты. Треснувшее Яйцо, наш привратник, помнил поименно всех, кто должен был приехать, и только им разрешал войти в особняк. С балкона я видела, как сквозь бархатные портьеры мужчины проходят в роскошную залу. Среди них сразу можно было отличить новичка. Обычно он с пораженным видом озирался вокруг, глядя, как китайцы и иностранцы приветствуют друг друга и вежливо беседуют. Здесь иностранец мог впервые увидеть куртизанок в естественной для них среде. Раньше он мог только мельком взглянуть на них, когда они прогуливались в экипажах по оживленным улицам, в дорогих мехах, модных шляпках. Но здесь они оказывались совсем рядом. Он мог, восхищенно улыбаясь, говорить с одной из них, при этом понимая, что касаться их ему не позволено. Я всегда радовалась, когда видела, как моя мать внушает благоговейный трепет мужчинам из разных миров. Она заставляла их онеметь от восторга в тот самый момент, когда они попадали в главную залу.

Наши куртизанки были самыми популярными и талантливыми среди всех первоклассных цветочных домов Шанхая: элегантные, соблазнительно скромные, дразняще неуловимые, они превосходно пели и декламировали стихи. Их называли «облачные красавицы». У каждой из них в имени было слово «облако», и оно обозначало дом, к которому принадлежала куртизанка. Когда они покидали его — выходили замуж, уходили в монастырь или меняли наш дом на другой, классом ниже, — слово «облако» исчезало из их имен. Мне было семь лет, когда вместе с нами в доме жили Розовое Облако, Воздушное Облако, Снежное Облако и моя любимица — Волшебное Облако. Они все были очень умны. Обычно девушки попадали к нам в дом в возрасте тринадцати-четырнадцати лет, а когда им исполнялось двадцать три — двадцать четыре, они его покидали.

Мать устанавливала правила, которые диктовали девушкам, как вести дела с клиентами, какую долю заработка отдавать дому и как возмещать расходы. Золотая Голубка следила за поведением и внешним видом куртизанок и заботилась о том, чтобы они поддерживали высокие стандарты и репутацию первоклассного цветочного дома. Она хорошо знала, как легко сгубить девичью репутацию. Когда-то Золотая Голубка была одной из самых популярных куртизанок своего времени, пока ее покровитель не выбил ей передние зубы, переломав при этом половину костей на лице. К тому времени, когда она поправилась — лицо Золотой Голубки при этом немного исказилось, — ее место заняли другие красотки, а прежнюю фаворитку продолжали преследовать слухи: говорили, что она, должно быть, очень сильно разозлила своего покровителя, раз довела до подобной жестокости настолько мирного человека.

Какими бы привлекательными ни были остальные куртизанки, все гости — и китайцы, и иностранцы — надеялись увидеть только одну женщину: мою мать. Со своего места на балконе я легко находила ее по упругой массе каштановых кудрей, небрежно рассыпавшихся по плечам. У меня были почти такие же волосы, только немного темнее. Кожа у нее была с легким смуглым оттенком, и она с гордостью говорила, что в ней течет несколько капель бомбейской крови. Никто не мог бы откровенно назвать мою мать красивой — ни китаец, ни иностранец. Ее длинный, угловатый нос выглядел так, будто его грубо вырезали ножом для чистки овощей, а лоб, высокий и широкий, был признаком острого ума, как говорила Золотая Голубка. Еще у нее были острые скулы, а подбородок задиристо выпирал вперед, словно маленький кулачок. Глаза, обрамленные черными ресницами, смотрели из темных глубоких глазниц. У нее были необычайно большие радужки. Но все сходились на том, что она завораживала больше, чем красавицы с правильными чертами лица. Все в ней манило, притягивало взгляд — и улыбка, и хрипловатый мелодичный голос, и соблазнительно томные движения тела. Она сияла и сверкала, словно драгоценность. Каждый мужчина, поймавший на себе ее проницательный взгляд, попадал в ее сети. Я много раз это замечала. Она заставляла любого мужчину почувствовать себя особенным.