Долина забвения

Однажды Золотая Голубка застала меня в Бульваре в слезах.

— Мама больше меня не любит!

— Чепуха! Твоя мать очень тебя любит. Иначе почему она не наказывает тебя за все твои шалости? Вот на днях ты перевела стрелки назад и сломала часы. А потом испортила ее чулки, сделав из них мышку для Карлотты.

— Это не любовь, — возразила я. — Она не рассердилась, потому что ей плевать на эти вещи. Если бы она и правда меня любила, она бы смогла это доказать.

— Как? — спросила Золотая Голубка. — Что тут доказывать?

Я на секунду смутилась. Я не знала, что такое любовь, только чувствовала разъедающую изнутри потребность во внимании матери ко мне. Я хотела знать, что я для нее важнее всех в мире, и не испытывать в этом сомнений. Но чем дольше я об этом думала, тем лучше понимала, что даже своим куртизанкам она уделяет больше внимания, чем мне. С Золотой Голубкой она проводила больше времени, чем со мной. Она просыпалась еще до полудня, чтобы пообедать со своими подругами — пышногрудой оперной певицей, странствующей вдовой и французской шпионкой. Но больше всего внимания она уделяла своим клиентам. Какую любовь она отдавала им, но не могла дать мне?

Тем вечером я подслушала, как в коридоре одна служанка рассказывала другой, что очень волнуется за свою трехлетнюю дочь, у которой разыгралась лихорадка. Следующим вечером она же радостно сообщала, что дочь выздоравливает. А еще через день, после обеда, во дворе раздался ее горестный вопль: к ней пришел родственник и сказал, что ее дочь умерла.

— Как такое могло случиться?! — выла она. — Я обнимала ее только сегодня утром! Я расчесывала ей волосы!

Между рыданиями она описывала, какие большие глаза были у ее дочки, как она поворачивала головку, когда слушала ее, каким мелодичным был ее смех. Она всхлипывала и бормотала, что отложила денег ей на жакет, что купила репу, чтобы сварить ей полезный суп. А потом она начала причитать, что лучше бы умерла сама, чтобы быть вместе с дочерью. Ради кого ей теперь жить? Я тихо плакала, слушая ее крики. Если я умру, будет ли моя мать так же меня оплакивать? И мой плач стал еще горше, потому что я поняла — это невозможно.

Через неделю после того, как мать меня обманула, она пришла в комнату, где я занималась с учителем. Было только одиннадцать — обычно мать только через час вставала с постели. Я подняла на нее угрюмый взгляд. Она спросила, хочу ли я пообедать с ней в новом французском ресторане на Большой Западной улице. Я насторожилась и спросила, кто еще будет на обеде.

— Только мы с тобой, — ответила она. — Ведь сегодня твой день рождения!

Я забыла. В нашем доме никто не отмечал дни рождения. В Китае нет такого обычая, и мать тоже не стала его вводить. Мой день рождения обычно выпадал ближе к китайскому Новому году, и именно его-то мы и отмечали вместе со всеми. Мне не хотелось слишком демонстрировать свою радость, но я почувствовала, как меня накрывает волной счастья. Я пошла к себе, чтобы переодеться в нарядное платье, которое еще не пострадало от когтей Карлотты, потом выбрала голубое пальто и шапочку в тон ему. Затем надела ботинки из блестящей кожи — совсем как у взрослых, со шнуровкой до лодыжек, и посмотрелась в большое овальное зеркало. Я выглядела непохожей на себя, казалась нервной и обеспокоенной. Мне исполнилось восемь лет, и я уже не была той маленькой невинной девочкой, что доверяет своим чувствам. Однажды я уже ждала счастья, а получила только разочарования, одно за другим. Но теперь я ждала, что разочаруюсь, и молилась о том, чтобы этого не случилось.

Войдя в кабинет матери, я застала ее с Золотой Голубкой за обсуждением планов на день. В домашнем халате, с распущенными волосами она мерила шагами комнату.

— Сегодня вечером приходит старый сборщик налогов, — говорила мать. — Он обещал, что, если уделить ему особое внимание, он не обратит внимания на наши долги. Посмотрим, не соврет ли хитрый старикашка на этот раз.

— Я пошлю записку к Алой, — сказала Золотая Голубка. — К куртизанке из «Дома весеннего покоя». Она сейчас берется за любую работу. Я посоветую ей надеть что-нибудь темное, темно-синее. Розовый не идет тем, чья молодость давно миновала: ей следовало бы об этом знать. Еще я велю повару приготовить твою любимую рыбу, но без американских специй. Я знаю, что он любит тебя побаловать, но она ему никогда не удается. И в итоге страдаем мы все.

— У тебя есть список гостей сегодняшнего вечера? — спросила мать. — Я больше не хочу видеть у нас импортера из «Смайта и Диксона». Ничему из того, что он говорит, нельзя верить. Он просто вынюхивает, как бы получить что-нибудь, не отдавая ничего взамен. Мы сообщим его имя Треснувшему Яйцу, чтобы его не пускали дальше ворот…

Уже был почти час дня, когда они с Золотой Голубкой закончили говорить о делах. Она оставила меня и пошла в свою комнату переодеться. Я расхаживала по кабинету, а за мной семенила Карлотта. Но стоило мне остановиться, как она тут же принималась тереться о мои ноги. Круглый столик был завален безделушками — некоторые из ее поклонников дарили ей сувениры, еще не зная, что она предпочитает деньги. Золотая Голубка продавала те безделушки, которые матери не нравились. Я поднимала каждую из вещиц по очереди, а Карлотта подпрыгивала и обнюхивала ее. Янтарное яйцо с застывшей внутри мухой — от этой вещи мать точно избавится. Птичка из нефрита и аметистов — а вот ее она может оставить себе. Коробка, где под стеклом наколоты бабочки из разных стран — вот этот подарок она, должно быть, ненавидит. Картина с зеленым попугаем — мне она очень понравилась, но мать вешает на стены только картины с голыми греческими богами и богинями. Я полистала иллюстрированную книгу под названием «Мир океанов», задерживаясь на картинках ужасных чудовищ, а потом взяла увеличительное стекло, чтобы лучше рассмотреть названия книг в шкафу: «Религии Индии», «Путешествия в Японию и Китай», «Агония Китая». Я наткнулась на книгу в красной обложке с черным оттиском силуэта мальчика в военной форме, стреляющего из винтовки. «Под флагами альянса: история боксеров». Между страницами была вложена записка, написанная аккуратным школьным почерком:

@

Дорогая мисс Минтерн!

Если Вам когда-нибудь понадобится помощь американского парня, который знает, как подчиняться приказам, примете ли Вы мою добровольную помощь? Если Вы того пожелаете, я готов во всем содействовать Вам.

Ваш преданный слуга, Нед Пивер

@

Интересно, приняла ли мать его предложение стать ее «преданным слугой»? Я прочитала то, что было на странице со вложенной запиской. Там рассказывалось о солдате по имени Нед Пивер — ага! — который сражался во время восстания боксеров. Мельком проглядев текст, я решила, что Нед был скучным, послушным парнем, который всегда выполнял приказы. Мне никогда не нравилось все, что было связано с Боксерским восстанием. В тысяча девятисотом году, когда оно было в самом разгаре, мне было всего два года, и я думала, что вполне могла погибнуть в той резне. Я прочитала книгу о юноше, который поклялся в верности братству боксеров, когда миллионы простых жителей Китая страдали от голода из-за наводнения, случившегося в этот же год, и из-за засухи, наступившей на следующий год после наводнения. Когда до них дошли слухи, что их земли собираются отдать иностранцам, они убили около двухсот белых миссионеров и их детей. В одном из сообщений говорилось о храброй маленькой девочке, которая сладко пела, пока на глазах родителей ее ударом меча не отправили на небеса. Каждый раз, когда я представляла себе эту картину, я трогала свое нежное горло и тяжело сглатывала.

Я посмотрела на часы. Новые стрелки показывали два часа дня. Я ждала почти три часа с тех пор, как мама объявила, что мы идем обедать. И вдруг голова и сердце у меня словно взорвались отчаянием. Я разорвала записку от Неда Пивера, шагнула к столику с сувенирами, подаренными матери, и швырнула коробку с бабочками на пол. Карлотта испуганно метнулась прочь. Я сбросила на пол аметистовую птицу, увеличительное стекло, яйцо из янтаря, потом оторвала обложку от «Мира океанов». В комнату вбежала Золотая Голубка и с ужасом уставилась на устроенный мной беспорядок.

— Почему ты хочешь сделать ей больно? — спросила она горько. — Почему у тебя такой несносный характер?

— Уже два часа дня! Она сказала, что на мой день рождения отведет меня в ресторан! Но не пришла! Она забыла! Она всегда забывает, что я существую! — Мои глаза наполнились слезами. — Она меня не любит! Она любит только своих мужчин!

Золотая Голубка подняла с пола янтарное яйцо и увеличительное стекло:

— Это были подарки для тебя.

— Это вещи, которые подарили ей мужчины, но ей самой они не понравились.

— Как ты можешь так думать? Она приготовила их специально для тебя.

— Почему тогда она не пришла, чтобы забрать меня на обед?

— Ай-ай! Так ты все это натворила только потому, что голодная?! Ты могла просто попросить служанку, чтобы она принесла еды!

Я не знала, как ей объяснить, что значил для меня поход в ресторан. И тут я выпалила все, что накопилось на душе.

— Она говорит мужчинам, что именно их она хочет видеть! И мне она сказала то же самое, но это была всего лишь уловка. Ее больше не заботит, что я грустная или что мне одиноко…

Золотая Голубка нахмурилась:

— Твоя мать слишком тебя балует — и вот результат. Никакой благодарности, только истерика, когда что-то идет не так, как тебе хочется.

— Она не сдержала обещание и даже не извинилась!

— Твоя мать расстроена. Она получила письмо…

— Она всегда получает кучу писем! — я пнула ногой клочки, оставшиеся от записки Неда.

— Это письмо особенное, — Золотая Голубка странно посмотрела на меня. — В нем говорится о твоем отце. Он умер.

Я не сразу поняла, что она сказала. Мой отец? Что это значит? Мне было пять, когда я в первый раз спросила маму, где мой папа. Я уже знала, что у каждого есть отец, даже у куртизанок были отцы, которые продали их в цветочный дом. Тогда мать ответила, что у меня нет отца. Когда я начала допытываться почему, она объяснила, что он умер еще до того, как я родилась. За последующие три года я время от времени пыталась ее уговорить рассказать мне о нем.