Дом 16/1

Наступил странный, бешеный этап жизни. Дни летели с немыслимой скоростью. А сама женщина будто парила над всем. Даже когда появилась Зоя Сергеевна, не приходившая после ухода Арсения месяц, и стала восторженно отзываться о новой «снохе» (что, дескать, именно такая нужна была ее сыночку, молодая, красивая, хваткая, деловая и женственная одновременно, коренная горожанка, модная и современная, словом, полная противоположность бывшей, что ей бы в декрет – а она «бизнес» не может оставить, и даже с новорожденным будет сидеть уже нанятая загодя няня), Фаина только безразлично пожала плечами, махнула рукой и сказала: «Желаю счастья». Свекровь удивленно уставилась на нее. Выражение ее лица говорило, что пора бы Фае рвать волосы и кричать от горя, а она только бросается душевными пожеланиями. У виска покрутить – обидится. А вдруг у нее глубокая психологическая травма, еще бросится с ножом в руках, потому что женщина как раз разделывала курицу… Детей-то с ней отставлять страшно. Хотя, Руслан скоро уходит… А Регина и сама никуда не пойдет. Ни только к бабушке, но и тем более к отцу.

Представив мысли Зои Сергеевны, женщина улыбнулась. И еще более уверенно пожелала:

– Пусть будут счастливы. Им еще ребеночка растить. А время тяжелое. В такое время – и рожать… - Фаина будто воспрянула, представив все трудности, связанные с рождением нового ребенка у экс – супруга. Уж эта «деловая и хваткая» не даст улизнуть в самый неподходящий момент.

Зоя Сергеевна не поняла бывшую сноху, впрочем, не впервые. И ушла, бочком – бочком и без лишних нравоучений.

Фаина присела на стул и рассмеялась. Так искренне и светло, что даже слезы выступили. Хохотала от души, пока не раздался звонок в дверь.

– Мам, это Наташа, - Руслан пропустил вперед высокую незнакомую девушку, - мы с ней поженимся, когда я вернусь.

– Может не стоит бросаться громкими фразами. Пока ты вернешься, пройдет два года, - Фая еще не отошла от своего смешливого настроения. – Девушка может устать ждать. Лучше проходите на кухню.

– Мам, - сын стоял на месте и одернул двинувшуюся было девушку. – Ты не дослушала. Я вернусь максимум через полгода. Потому что Наташа ждет моего ребенка.

Фаина непроизвольно перевела взгляд на живот незнакомки. Он был малость великоват, но поначалу это можно было принять за легкую полноту:

– И давно?

– Четвертый месяц, - теперь уже говорила Наташа, глубоким, низким голосом.

– Родители знают?

– Я из детдома.

Женщина повнимательнее оглядела незнакомку. Выше Руслана, крупные правильные черты, но какие-то бедные, невыразительные (может токсикоз?), ярко – красные кудри – не похоже, что свои, слегка полновата, одета броско, если не сказать, что вызывающе. Где они познакомились?

– Где вы познакомились? – вопрос был прямым продолжением мыслей.

– Мам, это уже не важно. Наташа поживет пока у нас. Ей общежития не дали, а из детдома уже выписали. А потом, когда я вернусь, мы что-нибудь придумаем.

Фаина молча пригласила сына и его «невесту» проходить, обустраиваться, только что заметив большой чемодан в руках Руслана, а сама пошла на кухню.

Уже в конце дня Регина и Фая переехали в большую комнату, а маленькую освободили «молодым». Переставили мебель, даже заказали детскую кроватку Баянову.

Лежа ночью без сна, женщина пыталась представить дальнейшую жизнь, но в голову ничего не лезло. «Господи, покреститься что ли на старость лет? Мои не обидятся, не поймут только. А мне это надо. Хоть посоветоваться будет с кем. Встану на колени перед Богородицей, и спрошу, за что мне это, милая? Как жить мне со всем этим?»

Проводы были веселые и шумные. Все упились вусмерть. Трезвыми были только Наташа – по причине своего положения, Регина – в силу возраста, и сама Фая, которая вроде и пила наравне со всеми, а хмель не шел. А вот Сенечка оторвался пуще всех. Даже пришлось собственноручно рыться по его карманам, чтобы найти номер его новой жены, и говорить по телефону, что мужчина остается спать у своей мамы, которая ради такого случая вызвала такси.

Новая жена – Акулина (дают разве такие имена?) приехала минут через двадцать (это с животом, на скорости, через весь город – Фая смотрела на нее, как на безумную), подхватила благоверного и отвезла домой. Смешно… Видно, Фаечка все-таки захмелела, если эта ситуация вызвала у нее смех…

Наутро было никак. Даже не плохо. Все были смурные, молчаливые. Наташа висла на плече у Руслана и что-то горячо шептала ему на ухо. Он только кивал в ответ.

А потом уехал…

Когда пришла похоронка, Фая лежала в больнице с сердечной недостаточностью, то ли произошедшие события дали о себе знать, то ли сердце материнское почувствовало беду.

Свекровь, Регина и Наталья долго не могли решить, как говорить и что. Они долго готовились, подбирали нужные фразы из массы ненужных, замазывали заплаканные глаза.

Но Фаине не была нужна подготовленная речь. Она все поняла, когда они только вошли в палату: эдакая странная делегация, состоящая из людей, так констрантирующих друг другу.

– Когда? – спросила женщина вмиг пересохшими губами.

– Они даже не воевали. Их только в часть везли, - всхлипнула «сноха», как будто бы это что-то меняло по сути. – Напоролись на засаду…

А потом были мельтешащие врачи в голубых костюмах, тяжелая операция, которую только сутки назад не могли решить – делать или не делать - и долгий одуряющий сон… Снилось всякое: и безоблачное детство, когда носилась на поле босиком; и знакомство с Сенечкой, когда он – рафинированный городской мальчик приехал к ним на отработку и не знал, куда себя пристроить в дорогих фирменных шмотках, а она – будущая жена – одолжила ему вещи старшего брата, который служил в армии; нежданная беременность – когда всякого пришлось наслушаться, и от своих, и от Зои Сергеевны – в итоге через неделю после свадьбы ребеночек скинулся, не выжил, а некоторые стали поговаривать, что его и не было… Снились веселые сны и какие-то снулые – все вперемежку. А потом приснился Руслан. Молодой, ослепительно-красивый, он шептал матери нежные слова и был безбожно-живой…

Фаина решила, что стоит жить, просто чтобы доказать всем, что она не как все, потому что принадлежность к толпе, так радовавшая раньше, теперь добивала. Хотелось отличаться.

В больницу к ней приходила только дочь. Где несостоявшаяся сноха женщина не спрашивала. Говорила на посторонние темы, спрашивала, хватает ли оставленных денег. Регина отвечала, что их регулярно приносит отец. Что в школе все хорошо. Что она решила, что проучится до десятого, а потом пойдет учиться на врача, потому что о маме надо теперь усиленно заботиться, к тому же Путин поднял заработки.

Фаина слушала это с улыбкой и верила каждому слову. Понимая, что половина - надуманность и ложь во благо!

– Ты принеси мне на выписку мое бардовой платье, то, которое мне было мало. Я похудела очень. Еще косметичку. И сапоги новые, на шпильке, - неожиданно попросила женщина, оборвав какую-то очередную «дурилку» Регины. – Хочу выглядеть, как человек. И Руслану будет приятно, что мать не сдается. Я знаю теперь, он видит нас, он рядом.

– Да? – а вот Регина не верила, просто не хотела волновать. – Я принесу все. Но по-моему, платье будет тебе велико, может лучше джинсы и кофточку?

– Бардовое платье! – твердо настояла Фаина. – Мое любимое.

– Оно не модное, - пыталась отговорить дочь.

– Зато я в нем – самое то. Мне же только сорок, а не сто сорок!

Регина посчитала, что у матери съезжает крыша, но все сделала, как надо: принесла отутюженное платье (все - равно на улице уже зима и поверх будет пальто), косметичку и новые зимние сапоги.

Платье было с запахом и широким поясом. Затянувшись потуже, словно боясь, что сердце куда-то выпадет, накинув пальто и повязавшись теплым платком, Фаина вышла на улицу. Дочь поддерживала ее за руку. Регина была готовность и участие, но мать заметила, что она посматривает на часики, будто куда-то торопится. Обиды на это не было.