Дом 16/1

Подъездная дверь была открыта. До консьержки донеслись слова разговаривавших мальчишек:

Соберемся у тебя сегодня.

Не. Предки дома. А в подъезде опять Баба Яга…

Но не успела женщина возмутиться, как послышался другой голос – Семенова:

Еще раз так назовешь, самолично уши отвинчу, понял, гаденыш…

Варвара Петровна было не поверила, готова была списать все на то, что ей показалось, но в подъезд зашел Владлен Павлович. Он слегка прихрамывал на левую ногу и одна рука была на перевязи. А в другой он что-то держал. Увидев консьержку мужчина приостановился, потом подошел и встал рядом.

Уже на посту? А я только к вам в гости собрался. С подарочком…

Семенов опустил на стол маленького, только открывшего глазки котенка. Черного, пушистого… Если бы Василий не был кастрирован, это вполне мог бы быть его сынок.

Это вам.

Женщина обняла живой комочек и сквозь слезы прошептала:

Я назову его Василием, можно?…

Квартира 2. Сонечка.

«Присмирела Сонечка и сидит тихонечко»…

Привяжутся же слова!… Еще из далекого детства… Еще из набившей оскомину Барто… Она или, вернее, ее стихи напрямую ассоциировались у Софьи с мачехой…

Лариса появилась в их доме через три месяца после смерти мамы, когда Соне было пять лет, и сразу, что называется, с наскока, занялась воспитанием девочки. Забивала ее голову детскими стишками и песенками, потому что, по словам мачехи, родной маме было некогда – ее основным времяпрепровождением была болезнь, а не ребенок.

Малышка тихо ненавидела Ларису. За такие слова о маме, за то, что теперь с этой теткой живет ее папочка и ложится в одну постель с ней, а не со своей малышкой, как в последние полгода, когда мама уже не вставала. За то, что бабушка Наташа – дальняя мамина тетка – говорила на похоронах, что из-за Ларисы мамочка сошла в могилу, что она – разлучница и на чужом несчастье счастья не построишь. А мачехины «уроки» старалась забывать. Но легкие стишки накрепко застревали в податливых, незасоренных детских мозгах и забываться не хотели.

Мачеха чувствовала, что Соня обманывает ее, когда говорит, что не помнит выученное вчера стихотворение, и поначалу даже стегала тонким кожаным ремнем – не больно, но обидно. И даже папа не заступался. Видимо, она убедила его, что права, – это Лариса умела.

А потом неожиданно уверовала в то, что падчерица невероятно глупа – просто олигофрен какой-то – и об этом твердила всем своим подругам и знакомым.

Она томно закатывала глаза и со вздохами и придыханиями (куда уж Ренате Литвиновой до нее!) излагала историю своей нелегкой жизни с неподдающейся обучению девочкой. При этом мачеха называла Софью «милой крошкой» и норовила погладить по голове. Однако падчерица упрямо уворачивалась. А Лариса говорила:

– Вот видите, я ее люблю, как родную, а она – просто сущий волчонок! Ни ласки, ни привязанности.

Собеседницы понимающе кивали головами и жалели женщину. А в душе Сонечки закипала ненависть еще и к ним – таким глупым и легковерным.

Когда девочка пошла в первый класс, для мачехи стало полной неожиданностью, что учиться падчерица начала на одни пятерки, – при том, что ей никто не помогал. Наверное, это вновь побудило бы Ларису попытаться навязать свое внимание «милой крошке», но у нее родился Лерик, и весь ее интерес перенесся на родного ребенка. Софья была очень благодарна сводному брату за это, но любви к нему не испытывала. Так, маленький, пухлый, вечно писклявый и слюнявый. Для нее даже не было большим ударом, когда он очень скоро умер в полтора года от пневмонии. Она, конечно, поплакала для приличия, но потом в темноте, под одеялом, спокойно читала книжку и смеялась над литературными шутками.

Мачеха, понятно, переживала сильно, даже стала пить. И бить Сонечку. При этом выставляя перед вечно работающим отцом, что виновата именно девочка, что она сама довела ее. Отец опять верил Ларисе и жалел ее. Но дочь не наказывал – просто сажал напротив себя и долго смотрел ей в глаза, пока у девочки не начинали течь слезы. Тогда отец отпускал Сонечку, сообщая жене, что ребенок все осознал и раскаялся.

А потом его убили. Когда он поздно вечером возвращался с работы. Налетели из-за угла, отобрали получку и пырнули ножом. Он потерял сознание и истек кровью.

Соня в это время возвращалась от подружки домой и нашла тело единственного родного человека. Возле него была большая лужа, похожая переливами на бензин. Девочка стояла и молча смотрела на мертвого отца. В ее голове было пусто, хотя до этого и роились какие-то привычные мысли. Даже когда кто-то завизжал над ухом, Сонечка не обратила на это внимания…

Потом были месяцы в реабилитационном центре. Там были внимательные врачи и молодые медсестры. Они заботились о девочке, опекали, как никто другой до того. Возможно потому, что ее заболевание, вызванное сильным потрясением,было самым серьезным,. Сонечка не понимала терминов, которые они использовали, беседуя о ее недуге, но твердо решила, что когда вырастет, станет врачом.

А Лариса носила бульоны и пирожки, перестала пить, но любви и благодарности не заработала. Оттого и сдала падчерицу после ее выздоровления в интернат… Забирала на выходные и праздники, в остальное время не больно общаясь с ней, и даже не интересуясь, как той живется. А в интернате было никак. Потому что ни друзей, ни врагов у Сонечки не было, училась она по-прежнему на отлично и все свободное время проводила с книжкой в библиотеке.

Пока… не оформилась привлекательная фигурка и мальчик на год старше не затащил ее в постель – вернее, на пыльный старый чердак какого-то дома по дороге из школы в интернат. Там, на куче какого-то тряпья Софья и потеряла невинность. Это не было ни больно, как трепались девчонки, ни страшно, ни приятно, как описывали в романах. К тому же, и мальчик был любовником так себе… Однако новые ощущения девушке пришлись по нраву. Она регулярно, раз в неделю, посещала старый чердак (даже притащила туда надувной матрас) и приобрела книжку «про это». Мальчик был в восторге от того, что она с ним вытворяет… Впрочем, об этом никто не знал… А у них хватало осведомленности и ума предохраняться, не только от пересудов… Потом «любовничек» окончил школу и ушел в армию, все пытаясь выбить у Сонечки обещание, что она будет его ждать. Не получив оного, очень обиделся и больше не давал о себе знать… В одиннадцатом классе – формально десятом – девушка вела себя, как пуританка, но не потому что хранила верность, а потому что, заведи она кого-то еще, об этом мигом начали бы трепаться.

На выпускном у Софьи было красивое дорогое платье. И все вокруг узнали, как Лариса любит эту девочку, что она отдала ей годы своей жизни. Мачеха растрезвонила, что именно из-за падчерицы она так и не вышла больше замуж. Что приемная дочь стала смыслом ее жизни…

Сразу после выпускного вечера их дороги разошлись… Ларисин любовник купил Софье квартиру в этом(?) доме: однокомнатную, на первом этаже, задешево у каких-то алкоголиков. Он посчитал, что семнадцатилетняя девочонка, с которой был знаком лишь понаслышке, не стоит больших затрат. Сам же Вадим Алексеевич вместе с мачехой поселился в трехкомнатной – в другой части города. Его знакомство с новоиспеченной падчерицей состоялось только во время переезда. Он тут же оценил юные формы и миловидное личико девушки и не преминул сообщить ей об этом с глазу на глаз. И девушка не оплошала. Терять ей было нечего, а вот приобрести надо было многое…

Впервые в жизни Сонечка была благодарна Ларисе, что та позволила ей жить отдельно. Она ревностно отдраивала квартиру, делала ремонт, покупала мебель: мачехин хахаль был богат и, после известной уступки с ее стороны, стал особенно щедр, одаривая сироту немалыми деньгами…

Вадим Алексеевич приходил раз в неделю. Это не обременяло девушку. И пока он пыхтел на ней, она терпеливо думала о том, что скоро закончит свой медицинский и будет жить по своему усмотрению… Лариса об этих визитах не знала. Это устраивало всех…

После медицинского Сонечка окончила курсы массажисток и начала принимать клиентов. Руки у нее были умелые, люди к ней шли. А вместе с людьми и неплохие деньги, не облагаемые налогом.

В визитах Вадима Алексеевича надобность отпала. При первом удобном случае девушка сообщила ему об этом. Мужик поначалу давил на жалость: мол, прикипел к ней душой. Даже жениться предлагал, хотя уже пять лет как был женат на Ларисе. Но видя, что его посулы не действуют на Софью, сменил тактику и стал угрожать расправой, потом самоубийством, потом еще чем-то…