Дом без выхода

— Пожалуй, вы правы. Необходимо сегодня же обсудить наши дальнейшие действия. А пока я просто умираю от любопытства! Я так поняла, что вы теперь очень дружны с Тиной и она откровенна с вами. Расскажите, что вы узнали?

ЧАСТЬ3

День не задался с самого утра, точнее, еще с ночи. Вечер Виолетта традиционно провела на веранде с Тиной, но сразу после полуночи гувернантку позвали в детскую. Накануне Сашура съел какую-то гадость (последние дни он почему-то стал все тянуть в рот, как маленький) и отравился. Тина как ни в чем не бывало отправилась спать, а Виолетта до утра сидела с мальчиком. Ему было плохо, его тошнило, он капризничал. Виолетта поила его жиденьким чаем, уговаривала принять лекарство, утешала, гладила по головке, а сама просто с ног валилась от усталости. Едва ее воспитанник затихал, она клала голову на руки и тотчас проваливалась в сон, но Сашура сразу же просыпался, и все начиналось сначала. Полегчало ему лишь на рассвете. Он наконец заснул, и Виолетта тоже отключилась — прямо в детской, свернувшись калачиком в кресле. Она уже давно забыла, что такое бессонница: за три с небольшим месяца, проведенных в этом доме, она устала так, как не уставала за всю свою жизнь, и, едва добравшись до постели, засыпала как убитая. Сейчас она проспала минут сорок и проснулась от чувства жуткого дискомфорта — в неудобной позе онемела вся левая половина тела, и ломило, казалось, все кости и все суставы. Было уже совсем светло. Ребенок спал и выглядел вполне сносно, только волосенки слиплись от пота. Виолетта машинально поправила на нем одеяло, подождала пару минут для успокоения совести и тихонько выскользнула из комнаты. Ноги в туфлях-лодочках на высоких каблуках за ночь сильно отекли, и каждый шаг причинял мучительную боль. "Будто андерсеновская Русалочка", — усмехнулась про себя гувернантка.

Утро выдалось серое, пасмурное, безрадостное. Виолетта поежилась в легкой блузке, зябко повела плечами, еле прикрытыми тонкой тканью. "А что ты хочешь, — август! — сказала бредущая рядом Старуха. — Лето проходит. Так и жизнь пройдет. Как ни выпендривайся, ни строй из себя молоденькую, а здоровьице-то уже не то…" У Виолетты даже не хватило сил прикрикнуть на нее. Еле живая, она вползла в свою комнату, сбросила одежду и обувь и рухнула в постель, даже не смыв с лица косметику — этого она себе никогда не позволяла. Но едва она уронила голову на подушку, как раздался стук в дверь. "Боже, что еще случилось? Неужели опять Сашура? Зря я все-таки не вызвала врача! Что же теперь будет?" С огромным трудом Виолетта поднялась, не попадая в рукава, накинула халат и на ватных ногах подползла к двери. В коридоре стояла Тина. Она смущенно и радостно улыбалась, лицо разрумянилось, глаза блестели, и Виолетта поняла, что хозяйку просто распирает от желания излить ей душу.

— Не спите? — Тина проскользнула мимо нее в комнату и развалилась в кресле, перекинув через подлокотник обтянутую джинсами худую ногу. — И мы уже поднялись. Стас в свою качалку пошел, а я решила с вами поболтать.

Виолетта поплотнее запахнула на груди халат и попыталась изобразить на лице приветливую улыбку. Получилось плохо, но Тина этого не заметила. Она сладко, как довольная кошечка, потянулась в кресле и доверительно зашептала:

— У нас сегодня была такая ночь… Прямо как в юности. Не поверите — три раза. Что это вдруг на него нашло? И даже знаете, что он сделал? Кажется, это называется куннилингус, когда языком… — Она покраснела до корней волос, но глаза так и светились. — Я сначала не хотела, а потом… Оказывается, это так здорово, такое потрясающее ощущение!

— Я рада за вас, Тина, — сказала Виолетта. Больше всего ей сейчас хотелось взять одну из своих тяжеленных хрустальных пепельниц и как следует жахнуть ею хозяйку по голове.

— А еще мы решили поехать в отпуск! — щебетала ничего не подозревающая Тина. — А то лето проходит, вон уже август на дворе, а мы так и не отдохнули. Выбрали Канары, там всегда ровный климат.

Виолетта кивнула. Сейчас ей, конечно, было совсем не до путешествий, но, в конце концов, не всегда же она будет в таком состоянии. А Канары — это совсем неплохо, она, конечно, никогда там не была, да и не мечтала ни о чем подобном. Что ни говори, а служба в богатой семье имеет и свои положительные стороны.

— Стас, конечно, хочет ехать всей семьей, — продолжала Тина. — Но я его отговорю. Что за отпуск с детьми! Надо же когда-нибудь и отдохнуть от них, побыть вдвоем!

— Можно подумать, ты так от детей устала! — скривилась Старуха. — Ах ты бедняжечка!

Но Тина, конечно, не услышала ее слов.

— Катьку можно будет отправить в какой-нибудь молодежный лагерь, в Хорватию или еще куда-нибудь. Ей полезно перед Швейцарией пожить вне дома, попривыкнуть к детскому коллективу. Ну а Сашура побудет здесь, с вами. Уверена, вы о нем отлично позаботитесь и без нас.

Довольная томная улыбка не сходила с ее лица, и это выражение просто бесило Виолетту. Тина еще раз сладко потянулась, взглянула на часы и нехотя поднялась с кресла.

— Ладно, пойду провожу любимого мужа и завалюсь еще поспать! Решила сегодня не ездить на работу, там вроде нет ничего срочного. Видите, Виолетта, напрасно мы с вами в чем-то подозревали Стаса — у нас с ним все хорошо! Он вдруг стал таким заботливым, таким нежным. Значит, все в порядке.

— Я так не думаю. Более того, я даже уверена в обратном. — На Тину будто выплеснули ушат холодной воды.

— Что вы такое говорите? Почему?

— Знаете, Тина, когда мужчина вдруг становится нежным и внимательным — это верный признак супружеской неверности. И потом, извините за откровенность, это его поведение, эта его, м-м-м, новая ласка — откуда она взялась? Сомневаюсь, что он проконсультировался с сексологом или прочел об этом в какой-нибудь книге!

— Вы хотите сказать, что… что… Что этому его научила какая-то женщина?

— Скорее всего, именно так. — Виолетта получила огромное удовольствие, жестоко терзая Тину.

Хозяйка переменилась в лице:

— Не может этого быть! Я прямо сейчас его обо всем расспрошу!

— Так он вам и скажет! — рассмеялась Виолетта. — Будет клясться в любви и преданности, уверять, что вы у него единственная и неповторимая. А потом вдруг случайно окажется, что он не может ехать с вами в отпуск из-за непредвиденной командировки. Куда-нибудь на Север, но вернется оттуда дочерна загоревший.

На Тину было жалко смотреть. Взгляд ее погас, плечи поникли:

— Но что же делать?

— Пока ничего. Ведь у вас нет никаких доказательств? Значит, надо постоянно быть начеку и искать улики.

— Понятно. Знаете, я пойду… Мне надо об этом подумать…

— А о ребенке даже не спросила! — возмутилась Старуха, когда дверь за Тиной закрылась. — Вот стерва, надо же быть такой эгоисткой! Но ты ее здорово отделала! Молодец!

— Знала бы ты, как я ее ненавижу! — вырвалось у Виолетты. — Так хочется спать, но теперь уже не усну. Черт бы побрал эту Тину! Ей-богу, убить ее готова!

— За чем же дело стало? По-моему, давно идет к этому!

— Ты права. Хватит тянуть. Надо от нее избавляться. Осуществить Марьяночкины планы… — Виолетта поправила постель, которую так и не успела разобрать, и принялась приводить в порядок кое-как сброшенные на пол вещи.

— И как ты собираешься их осуществлять?

— Все тебе скажи да расскажи! Пока я знаю только цель, а о средствах надо подумать.

— Вот как? И что за цель, если не секрет?

— Уж будто не знаешь? Программа-минимум — освободить Стаса. Такая жена ему совсем ни к чему, надо развязать ему руки. Вот черт, на юбке подпушка оторвалась!

— Так ты действительно собираешься ее убить?

— Подшить надо… Не помнишь, куда я дела иголку?

— Лежит, как всегда, в ящике тумбочки. Ты мне не ответила.

— Что-то не могу найти… А, вот она.

— Ты мне не ответила.

— А? Не знаю даже, еще не решила. Там видно будет.

— Интересно… Впрочем, у тебя уже есть некоторый опыт. Тогда, с журналистом, тебе это легко сошло с рук…

— Зачем ворошить прошлое! — Виолетта перекусила зубами нитку. — Давай жить настоящим и будущим. Сейчас у нас планов громадье, и с этой минуты процесс уже пошел. Надо Марьяне позвонить.