Дом Цепей

Смычок замедлил шаг, услышав пение, тихое, тоскливое и тревожное. Казалось, оно доносится из низины справа. Он уже слышал его по ночам, всегда из-за границы укреплений, но узнавать причину не хотелось. В этой пискливой, нестройной музыке не было ничего привлекательного.

Но сейчас она взывала к нему. И голоса знакомы. Сердце вдруг заболело. Он подошел ближе.

Низина была застелена желтыми листьями, но в середине расчистили круг. Там сидели лицами друг к дружке двое детей-виканов. Нил и Нетер, а посередине стояла широкая бронзовая чаша.

То, что в нее налили, влекло бабочек. Их собиралось все больше.

Смычок заколебался и решил уйти.

— Сюда, — позвал Нил своим ломким голосом. — Быстрее, солнце встает!

Сержант приблизился, морща лоб. На краю низины замер от внезапно нахлынувшей тревоги. Бабочки кишели вокруг, бледно-желтое неистовство лезло в глаза — по коже словно проходили токи от тысяч выдохов. Он развернулся, но увидел лишь массу торопливых крыльев.

— Ближе! Он хочет тебя! — Голос Нетер, высокий и трубный. Но Смычок не мог сделать шага. Его окутало желтым саваном, и в туче было… присутствие.

Оно заговорило. — Сжигатель Мостов. Рараку ждет тебя. Не поворачивайся спиной.

— Кто ты? — спросил Смычок. — Кто говорит?

— Теперь я от этой земли. Чем был раньше, не важно. Я пробужден. Мы пробуждены. Иди к своему сородичу. В Рараку — там он найдет тебя. Вместе вы должны убить богиню. Освободить Рараку от грязнящего ее пятна.

— Сородичу? Кого я там найду?

— Песня длится, Сжигатель Мостов. Ищет дом. Не поворачивайся спиной.

И тут же присутствие исчезло. Бабочки взвились к небу, кружась и блестя на свету. Выше и выше…

Его охватили маленькие руки. Смычок поглядел вниз. Нетер смотрела на него, и лицо было полно паникой. В двух шагах был Нил, охвативший себя руками, плачущий.

Нетер взвизгнула: — Почему ты? Мы звали и звали! Почему ты?!

Качая головой, Смычок оттолкнул ее. — Я… я не знаю!

— Что он сказал? Передай! У него было послание к тебе? Что он сказал?

— Вам? Ничего, девочка — и кто это был, во имя Худа?

— Сормо Э» нат!

— Ведун? Но он… — Смычок отошел. — Хватит проклятого пения!

Виканы вытаращили глаза.

И Смычок понял, что они не поют — да и не пели. А звук длился, наполняя его голову.

Нетер спросила: — Какое пение, солдат?

Он снова потряс головой, отвернулся и ушел назад. «У Сормо не было слов для них. И он не… не хотел видеть их лица — отчаянные, жаждущие увидеть навеки ушедший призрак. Это был не Сормо Э» нат. Что-то иное… Худ знает что. «Мы пробудились». И кто меня ждет в Рараку? Мой сородич. У меня не было никого, кроме Сжигателей… боги подлые! Быстрый Бен? Калам? Или оба?» Ему хотелось кричать, пусть только заглохнет песня, шепот в голове, ужасная и мучительная музыка, подтачивающая здравый рассудок.

Рараку, кажется, с ним не закончила. Смычок молча бушевал. «Будь всё проклято!»

На севере, за дымным лагерем, холмы Ватара словно встряхивали заросшие бока под золотым светом солнца. На гребне за спиной завыли волки.

* * *

Гамет откинулся в седле, когда конь начал спускаться к реке. Тут не хватало земли, чтобы целиком проглотить все жертвы резни. Отбеленные кости мерцали в грязном песке отмелей. Обрывки одежд, куски кожи и железа. Сам брод едва можно было узнать. Ниже по течению громоздились обломки наплавного моста, а на них скопился всяческий мусор. Перевернутые водой фургоны, деревья, трава и тростники — все укоренилось в иле. Громоздкая перекошенная масса стала неким родом нового моста; кулаку казалось, она вот-вот развалится.

Разведчики пересекли его пешим ходом. Гамет видел десятка два перемазанных в грязи сетийцев на другой стороне. Они лезли вверх по склону.

Лес по обоим берегам реки стал разноцветным, сучья были унизаны отбывками одежд, плетеными ремешками и пляшущими на ветру, крашеными человеческим костями.

Меш» арн То» леданн. День Чистой Крови. Вверх по течению, насколько видел глаз, в ил были косо воткнуты шесты; с них свешивались туши коз и баранов. С некоторых еще капала кровь, тогда как другие уже сгнили и кишели мухами, плащовками и хищными птицами. Крошечные белые крошки падали в воду с принесенных в жертву животных, внизу кружилась рыба. Гамет не сразу понял, что эти падающие крошки — личинки мух.

Капитан Кенеб поравнял лошадь с конем Гамета. Они вдвоем съехали к воде. — Не грязь скрепляет плавник, верно? О, там есть ил с песком, но по большей части…

— Кровь, да, — закончил Гамет.

Они сопровождали Адъюнкта сзади, тогда как Нил и Нетер ехали по бокам. За Гаметом и Кенебом передовые роты Десятого легиона встали на склоне, видя реку и торчащий зубьями мост.

— Эти жертвы, их устроили в нашу честь? Кулак, я не могу вообразить постоянный забой — они быстро прикончили бы свои стада.

— Некоторые здесь уже долго, — заметил Гамет. — Но вы, должно быть, правы, капитан.

— Итак, нам предстоит пересечь реку крови. Если треклятые племена считают это проявлением почета, то Королева украла у них разум. Идея метафорического восприятия мира всегда приводит меня в раздумье. Жители Семи Городов все видят иначе. Для них ландшафт одушевлен, и это не старая идея «духов», а нечто гораздо более сложное.

Гамет искоса поглядел на капитана. — Стоит ли это изучения?

Кенеб вздрогнул, криво улыбнулся и до странности легкомысленно повел плечами: — Этот особенный разговор о мятеже, только мятеже — она начался за месяцы до реального начала. Озаботься мы чтением знаков, Кулак, подготовились бы получше.

Они натянули удила за спинами Адъюнкта и виканов. Услышав слова Кенеба, Тавора развернула коня. — Иногда, — сказала она, — знания недостаточно.

— Прошу прощения, Адъюнкт.

Тавора устремила взгляд на Гамета: — Выдвинуть вперед морскую пехоту, Кулак. Нам потребуются саперы и припасы. Пересекаем брод, а не мост из склеенного кровью мусора.

— Так точно, Адъюнкт. Капитан, присоединитесь ко мне… — Они развернули лошадей и въехали на склон. — Что вас развеселило, капитан?

— Припасы, сэр. Саперы будут рыдать.

— Пока они не разрушают сам брод, буду рад предоставить им утешительные объятия.

— Не хотелось бы мне передавать им ваш посул, сэр.

— Да, полагаю, вы правы.

Они добрались до фланга Десятого легиона, и Гамет подозвал вестового. К женщине присоединился кулак Тене Баральта.

— Саперы? — спросил Алый Клинок.

Гамет кивнул: — Да.

Баральта кивнул и сказал вестовому: — Донеси лейтенантам морпехов. Адъюнкту требуется разрушение. Немедленно.

— Слушаюсь, сэр, — ответила она, поворачивая коня.