Дом Цепей

— Ужасное происшествие — гм, ужасный инцидент, уничтоживший духа — подробности коего приводят меня к заклю…

— Хорошо, — прервала она, — не будем терять времени.

Жемчуг замолчал, бросив ей укоризненный взор (который вполне мог быть искренним). Махнул рукой и пошел вниз по уступам склона.

Она накинула вещмешок на плечо и пошла следом.

У подножия Коготь повел ее на юг, через каменистую пустошь. Солнце отскакивало от выбеленной поверхности, обдавая яростным жаром. Кроме нескольких суетящихся под ногами муравьев, на иссохшем клочке земли не было признаков жизни. Там и тут лежали скопления голышей, как бы намекая, что прежде здесь было умирающее озеро, съежившееся до мелких прудов и оставившее после себя лишь корку соли.

Они шли почти весь день, пока на юго-западе не обозначилась череда холмов. Слева поднялась еще одна обширная меса. Равнина стала овражком, проходящим между двумя этими возвышенностями. На самом закате они добрались до ровного дна — меса нависала слева, ломаные холмы справа, уходя вперед.

В середине низинки виднелись обломки купеческой фуры, окруженные опаленным огнем грунтом. Белая зола образовала маленькие завитки и, похоже, ветер ничего не мог с ней поделать.

Жемчуг вел ее прямо к странному выжженному пятну.

Пепел скрывал под собой крошечные кости, сожженные добела каким-то невыносимым жаром. Они хрустели под подошвами. Лостара озадаченно склонилась над одной, изучая. — Птицы? — спросила она громко.

Взгляд Жемчуга был устремлен на фургон или на что-то позади него. Он покачал головой: — Нет, милая. Крысы.

В подтверждение его слов Лостара заметила под ногами крошечный череп. — В скалистых местностях здесь водятся особенные…

Он оглянулся. — Эти были Д'айверсом. Весьма неприятным субъектом по имени Гриллен.

— Его здесь убили?

— Не думаю. Скорее ранили. — Жемчуг подошел к более крупной кучке золы и разметал ее.

Лостара приблизилась.

Он открыл труп, точнее, одни кости — и кости эти были ужасно изгрызены.

— Бедный ублюдок.

Жемчуг молчал. Он присел около распавшегося скелета и поднял кусочек металла. — Расплавлен, — пробормотал он чуть погодя, — но я сказал бы, это малазанский значок. Боевой маг.

Там были еще четыре похожих кучки. Лостара подошла к ближайшей и начала пинать золу.

— Этот цел! — прошипела она тут же, видя почерневшую от огня кожу.

Жемчуг подошел. Они вместе освободили труп от пепла — от бедер и выше. Одежда почти полностью сгорела, пламя прошлось по коже, но оказалось в силах сжечь лишь самый поверхностный слой.

Коготь смел последнюю золу с лица трупа, и тот открыл глаза.

Лостара выругалась, отскакивая и выхватывая меч.

— Все хорошо, — сказал Жемчуг. — Он с места не сдвинется, милая.

Вместо глазных яблок за веками остались лишь черные дыры. Губы высохли, украсив череп зловещей черной улыбкой.

— Что осталось? — спросил Жемчуг труп. — Ты можешь говорить?

Звуки были слабыми, Жемчугу пришлось склониться.

— Что он сказал? — потребовала Лостара.

Коготь оглянулся. — Сказал «меня звать Клем и я умер ужасной смертью».

— Тут не поспоришь…

— А потом стал неупокоенным носильщиком…

— У Гриллена?

— Да.

Она вложила талвар в ножны. — Для посмертия, кажется, чертовски неприятная профессия.

Жемчуг вскинул брови, улыбнулся: — Увы, от бедного старого Клема мы мало что узнаем. Как и от остальных. Магия, держащая их души в телах, слабеет — Гриллен или мертв, или далеко отсюда. Но вспомни садок огня — его высвобождали здесь весьма странным образом. Это дает нам след.

— Слишком темно, Жемчуг. Пора разбить лагерь.

— Здесь?

Она подумала и скривилась в сумраке. — Может и нет, но я всё же устала. Для поиска следов дневной свет подойдет лучше.

Жемчуг вышел из круга золы. Жест — и сфера света неспешно возникла над его головой. — Полагаю, следы ведут недалеко. Последняя наша задача, Лостара. Там и место для лагеря найдем.

— Ладно, хорошо. Веди, Жемчуг.

Какой бы след он ни обнаружил, Лостара ничего не замечала. Что еще удивительнее, след казался неуверенным в себе, блуждающим — это заставляло Когтя хмуриться. Шаги стали медленными, осторожными. Вскоре он вообще почти застыл на месте, производя лишь малейшие движения. Лицо покрылось потом.

Лостара подавила готовый вырваться вопрос и снова вытащила клинок.

Дыхание со свистом вырвалось изо рта Жемчуга; он встал на колени около большого и тоже обгорелого тела.

Она подождала, когда ассасин успокоится, потом откашлялась и спросила: — Что же случилось, Жемчуг?

— Худ побывал здесь, — шепнул тот.

— Да, я сама заметила…

— Нет, ты не понимаешь. — Он протянул руку к трупу, сжимая кулак, и ударил по широкой груди.

Тело оказалось всего лишь шелухой. От удара оно спалось с сухим треском.

Он сверкнул глазами: — Худ был здесь. Сам бог, Лостара. Пришел забрать этого человека — не только душу, но и плоть — все, что было заражено садком огня… точнее, садком света. Боги, как мне нужна сейчас Колода Драконов. В Доме Худа произошли… перемены.

— И какое это имеет значение? Я думала, мы ищем Фелисин.

— Ты не думаешь, подружка. Вспомни рассказ Буяна. И Правда. Фелисин, Геборик, Кульп и Боден. Мы нашли останки Кульпа у фургона Гриллена. А этот, — он яростно махнул рукой, — Боден. Проклятый Крючок — хотя, к сожалению, доказательство исчезло с шеи. Помнишь их необычную кожу? То же произошло с Боденом.

— Ты назвал это заражением.

— Ну, я точно не знаю. Садок их переменил. И нельзя сказать, как именно.

— Итак, остались Фелисин и Геборик Легкокрылый.

Ассасин кивнул.

— Похоже, пора мне кое-что рассказать, — продолжила Лостара. — Может, это и не важно…

— Говори, милая.

Она поглядела на холмы к юго-западу. — Когда мы следили за агентом Ша'ик… в тех холмах…

— Калам Мекхар.

— Да. И мы устроили Ша'ик засаду у старого храма на вершине — на тропе в Рараку…

— Ты уже рассказывала.

Она не обратила внимания на его нетерпение. — Мы должны были бы всё это найти. Значит, события произошли после нашего ухода.

— Гм. Да.

Она вздохнула, скрестила руки на груди. — Фелисин и Геборик в армии Откровения. В Рараку, Жемчуг.

— Откуда такая уверенность?

Она пошевелила плечами. — Куда еще им деться? Подумай, дружок. Фелисин должна была сжигать ненависть к Малазанской Империи. И Геборик не обязан был питать любви к империи, заточившей и осудившей его. Они отчаялись после нападения Гриллена. Когда умерли Боден и Кульп. Отчаялись, да и ранены были, скорее всего.