Дом дервиша

Здоровяк накидывает кусок тряпки на горшок и стучит в дверь прикладом, вызывая Мрачного типа, четвертого члена банды, который пока еще не сказал Недждету ни слова, хотя Недждет до сих пор еще чувствует на предплечье синяки от его сильных пальцев. Здоровяк — другое дело. Он практиковался в молчании, но в конце концов обрушивал на Недждета слишком много вопросов.

— Когда ты говоришь о Хизире, что ты видишь?

— Алевиты почитают Хизира?

— Мы почитаем всех святых и имамов.

— Как вы его изображаете?

— Он старый и в то же время молодой, похож на человека, но в то же время и на животное или птицу. А еще вокруг него зеленое сияние.

— Таким бы ты его и увидел.

— А ты что видишь?

— Ничего, что я могу объяснить. Это что-то, что предшествует животному, птице или человеку, они лишь формы, которые мы приписываем им… бессознательно. А Хизир — это нечто, что предшествует форме, зрению и даже мышлению. Что-то, что существует до того, как мы его осознаем.

Здоровяк кивает.

— У всех свой Хизир.

— Нет, ты не понимаешь. Как это еще может быть?

— Это они тоже говорили. О необъяснимом.

— Они?

— Ну, те, после Дивриджана. Я жил в долине по соседству, но у всех были знакомые, которые от этого пострадали. Долина святых и шейхов.

— О чем речь?

— Это случилось всего лет пять назад. Турки нанесли последний удар по курдам перед тем, как ЕЭС положило этому конец. Как-то ночью над Дивриджаном, в соседней долине, появился бесприютный самолет. Он кружил полчаса. На следующее утро все стали как ты. Видели джиннов и ангелов, демонов, пери и духов. Кто-то видел Хизира, кто-то — Малака Тавуса, [123] а кто-то — и самого пророка.

123

Глава ангелов в религии езидов.

Здоровяк склоняет голову, словно боится, что и так сказал слишком много.

— А что с ними стало? — спрашивает Недждет.

В заточении он понял, что человек обладает талантом приспосабливаться. Эта комната, этот матрас, огромный парень с оружием — Недждет уже привык ко всему этому. Он не боится. Это просто архитектура его жизни. Но слова Здоровяка открывают внутри этого комфортабельного страха дверцу в новый страх, это как дыра внутри дыры.

— Что с ними стало?

Он слишком много себе позволил. Здоровяк обнажает зубы и пихает Недждета своей штурмовой винтовкой. Недждет возвращается на матрас. Хизир так и сидит у стены, через него перетекают другие формы и сущности, словно конвекционные потоки в кастрюле с кипящим сиропом.

Женщина в зеленом платке и Волосатый выходят из соседней комнаты, где Недждет может различить контейнеры из пенополистирола, крошечные пластиковые пузырьки и картонные коробки.

— Все хорошо? — интересуется Волосатый.

Здоровяк во всем считается с Волосатым. Женщина присаживается на колени рядом с Недждетом. Она всегда принимает одну и ту же позу, скромно садится, сводит колени вместе и натягивает рукава, закрывая руки. Возможно, это часть стратегии.

— Во время этого сеанса мы поговорим о природе веры, — говорит Женщина.

— А у меня ее нет, — отвечает Недждет. — Она мне не нужна. Я могу видеть. Вера — это то, что вы видеть не можете. Если я вижу это, это не Всевышний.

— Есть и другие определения веры. Вы можете верить в кого-то или во что-то, и тогда это заслуживает доверия.

— Как вера в будущее, — говорит Недждет.

— Можно определить веру и как метод, который мы применяем в отношении рациональных идей.

— Но это не значит, что они верны, — возражает Недждет. — Почему вера применима только к рациональным идеям, а не к иррациональным?

Волосатый делает записи.

— Вера — это повиновение воле Аллаха, — говорит Недждет. — На что вы меня проверяете?

— Расскажи мне о природе своей веры в Хизира?

— А в джиннов?

— Ну, ты же настаиваешь, что они не от Всевышнего, а лишь порождение твоего собственного разума. А чем отличается Хизир?

— Он другой.

Снова. Обмениваются взглядами.

— Религиозный опыт — универсальная человеческая черта, — говорит Волосатый. — Всевышний встроен в нас, прямо в химию мозговой деятельности, в нейроны. На фундаментальном уровне у всех человеческих религий один и тот же опыт и один и тот же язык.

— Все мистики единодушны, — говорит Женщина. Волосатого ее слова явно злят.

Интересно, это раскол среди Божественных инженеров, думает Недждет.

— Мы не верим в сверхъестественного бога за гранью правил нашей Вселенной, — говорит Волосатый. — Мы верим в того бога, который здесь. Бог есть часть нас, он всегда был частью нас, это наша часть за гранью сознания. Мы считаем, что еще тысячу лет назад человеческое сознание кардинально отличалось от того, что мы наблюдаем сегодня. Мы не были одной личностью, а были множеством личностей в одном флаконе, множеством фрагментов, и одним из этих фрагментов был бог внутри нас. То было прекрасное время, когда бог говорил с людьми, когда у людей были видения, когда мы становились свидетелями чудес и видели духов. Бог говорил с нами притчами, пророчествами, аллегориями и стихами. Мы все это утратили. Мы стали слишком много думать, нужно воссоединиться с нашими личными богами.

— То, о чем вы говорите, мало отличается от джиннов. Хизир — тоже порождение моего разума.

— Но ты же говоришь, что он другой. У нас есть основания полагать, что он отличается от того, что ты считаешь порождением собственного разума. Он старше твоего разума.

— Должно быть, я безумен, — говорит Недждет. Этот разговор пугает его. Страх внутри другого страха прорывается через третий страх. — Вы говорили, что у меня было какое-то расстройство личности. Но, может, я не был болен, а болен сейчас. И все это — из-за болезни.

Женщина наклоняет голову, обдумывая его слова.

— Недждет, послушай себя. Тебе кажется, ты говоришь как сумасшедший?

— Откуда же я знаю? — восклицает Недждет.

— Ты был болен. Мы взяли все внутренние противоречия, конфликты и гнев, собрали их воедино, придали им форму, и теперь, мне кажется, ты счастлив. У них есть голос и тело. Они — твой внутренний бог. Они твой Друг с большой буквы. Пока что мы довольны результатами. Поговорим позже, Недждет.

Они снова уходят. Через открытую дверь он видит ноги Мерзкого типа рядом с ногами Волосатого и Женщины. Он отсюда не выберется. Теперь он это понимает. Они продержат его до тех пор, пока не получат все ответы, а потом он станет им не нужен. Недждет знает, что случается с подопытными животными. Хизир отвечает из небытия улыбкой. Здоровяк все еще нервничает, но Недждет чувствует, что он слабый. Определенно Мерзкий тип — палач, Волосатый — технократ, а Женщина — теоретик. Для Здоровяка это личное.

— Эй, скажи мне, а те курды из соседней долины… Мне нужно знать! Что с ними стало?

Прозрачный пластиковый цилиндр с зеленой грязью взбалтывается на полке в глубине фургончика «Пророка кебабов».

— Что это за дерьмо? — спрашивает Аднан. — Выглядит как бурда, которую пьют дети.

— Это дерьмо называется «гранита», [124] — объясняет Пророк кебабов. — Лимон и лайм. Смесь из порошка, а потом машина все остальное делает. Считается, очень освежает. Хочешь?

124

Сицилийский освежающий десерт, представляющий собой колотый фруктовый лед с сахаром.