Дом для изгоев

– Даже и не подумаю, - ответил я. – А с этими артефактами мы разберёмся. Ты ведь мне поможешь?

– Ага, - доверчиво ответило это дитё. – А что делать?

– Понимаешь, - ответил я, - у меня Дар… Он похож на твой. Я могу проникать в сознание к людям. И если ты мне позволишь, я проникну в твоё сознание и увижу артефакты в твоём ментальном поле. Они настроены на тебя, на ограничение твоего Дара. И разрушу эту связь, и они станут безвредны.

– А потом? – немного недоверчиво спросил мальчик.

– А потом я обернусь крысой, выберусь из клетки и попробую открыть замок. Мы выберемся из подвала…

– Но мы не сможем уйти, - вздохнул мальчик. – Это место охраняется. Я уже пробовал…

– Только не с воздуха, - хмыкнул я.

– Что? – не понял меня маленький узник.

– Я ведь не только в крысу могу превращаться, - улыбнулся я. – Стану огромной птицей и унесу тебя в небо. И пусть все Нойоты подавятся. Я отнесу тебя к моим друзьям. Мы позаботимся о тебе.

– Правда? – мальчик распахнул глаза, в которых надежда боролась с боязнью поверить.

– Правда, - ответил я. – Клянусь.

И тут в воздухе возник крошечный огненный цветок, который почти сразу растаял, впитавшись в моё запястье. Это ещё что за…?

– Ты дал Истинную Клятву, - с восхищением прошептал мальчик. – Ты и впрямь собираешься всё это сделать…

– Конечно, собираюсь, - ответил я. – Зря мы, что ли, искали тебя столько времени. Скажи, сюда придёт ещё кто-нибудь? Для того, чтобы нейтрализовать артефакты, нам потребуется некоторое время.

– Не думаю, - покачал головой юный менталист. – Смотри, - он кивнул на крошечное зарешеченное окошечко под потолком, - уже темно. Ночью меня не трогают. А ужин уже принесли.

– Вот и хорошо, - сказал я, - значит, начнём сейчас же.

– Что мне делать? – спросил мальчик.

– Всё просто, - ответил я, - ляг, закрой глаза и, когда почувствуешь меня в своём сознании, – не сопротивляйся. А я сейчас перекинусь…

– Зачем? – удивился мой маленький собеседник.

– Ну, представь, если кого-нибудь всё-таки ночью принесёт? – ответил я. – То, что ты спишь – никого не удивит, а если они обнаружат меня? Я ведь буду в твоём сознании и сопротивления оказать не смогу. А на крысу внимания не обратят.

– Ага, - согласился мальчик, глядя на меня с восхищением. – Точно. Мирон, ты такой умный…

– Всё-всё… - улыбнулся я. – Просто ложись и расслабься.

Мальчишка покорно кивнул, устроился на своей подстилке и закрыл глаза. Вскоре он ровно задышал, словно заснул. Я прислушался. В коридоре всё было тихо. Ну, всё, пора…

Я снова перекинулся в крысу и устроился под боком у мальчика, так что меня нельзя было сразу увидеть, если кто-то войдёт в камеру. Таак… теперь нужно расслабиться и настроиться…

Я закрыл глаза и нырнул в темноту, мысленно зовя мальчика. Очень скоро я увидел своим внутренним зрением слабенький, еле теплящийся огонёк и услышал тихий голос:

– Мирон… Мирон… Я здесь.

Я рванул к этому огоньку и очень скоро оказался в простом деревянном доме, очень похожем на жилище, которое приютило нас в лесу. Интересно… Если это подсознание мальчика, то, значит, у него в роду были Лесные? Или…

Я стал оглядываться, ища мальчика. Ага, а вот и он – сидит на невысоком широком ложе, поджав ноги, и играет с маленьким пушистым зверьком. Всё-таки это его дом… бывший дом… из которого его безжалостно забрали Нойоты…

– Я помню, - тихо сказал мальчик. – Здесь я помню, где жил… Маму помню… Вот она…

Мимо нас прошла полупрозрачная женщина, поставила на стол миску с лепёшками – свежими, ещё теплыми – и кувшин молока.

– Ветерок, - ласково сказала она, - сынок, лепёшки испеклись. Будем кушать.

– Тебя зовут Ветерок?
– спросил я.

– Кажется… - поморщился мальчик. – Да… Но это я помню только здесь… И попасть сюда всё труднее и труднее…

Я тоже обратил внимание на то, что жилище и женщина время от времени подёргивались рябью, как сбоящий телевизор, становясь порой совсем прозрачными. А что будет, если эти последние светлые воспоминания исчезнут и останется только темнота? Да мальчишка с ума сойдёт… И чем это закончится – я предсказать не берусь. Сумасшедший менталист, вне зависимости от возраста… это ужасно.

Женщина, которая стала наливать молоко в кружки, неожиданно замерла, как на стоп-кадре.

– Ветерок, - быстро сказал я, - держись, не сдавайся. Держись за эти воспоминания. Иначе я не смогу тебе помочь.

– Я, - всхлипнул мальчик, - я пытаюсь…

– Держись!
– приказал я и внимательно взглянул на мальчика. Его тело стало словно бы искрящимся нежным серебристым светом – так проявлялся его Дар… Только вот это серебристое сияние словно бы поглощали чёрные сгустки на шее, запястьях и лодыжках. Сгустки эти напоминали отвратительные опухоли, они дрожали и словно бы пульсировали, и я понял, что это – те самые артефакты, ограничивающие Дар мальчика. Ну, ничего, сейчас разберёмся… Главное – с этим большим, что на шее. Остальные просто от него подпитываются.

– Приготовься, - предупредил я, - может быть больно, но ты потерпи. Я постараюсь убрать ту пакость, что на тебя понавесили.

Мальчик только кивнул, а я призвал свой Огонь. Почему-то мне казалось, что ничто другое эту дрянь не возьмёт.

В моих ладонях тут же возникли лепестки яркого жёлтого пламени. Меня оно не обжигало, но мальчику будет больно… Не хотелось бы… А может быть, так попробовать?

И я обратился к собственному Огню и попытался втолковать ему, что он не должен жечь мальчика. Его цель – уничтожить те артефакты, что присосались к нему, как паразиты. Несколько мгновений Огонь сопротивлялся, но потом словно бы понял меня и сменил цвет, став зеленоватым. И я чувствовал, что мальчика он не обожжёт.

Я поднёс руки с Огнём к шее мальчика, и моё пламя яростно набросилось на чёрную пакость, заставляя её визжать и корчиться, выжигая дотла. Мне даже показалось, что я слышу мерзкий визг… но продолжалось это недолго. Чёрный сгусток словно растаял в моём Огне, не оставив никаких следов. А лепестки зелёного пламени как живые рванули к запястьям и лодыжкам мальчика, выжигая остатки. Ещё пара мгновений, и всё исчезло.

Ветерок распахнул глаза:

– Как хорошо… И совсем-совсем не больно…

Я загасил пламя и поразился произошедшим в жилище переменам: картинка стала чёткой, словно наяву, женщина повернулась и улыбнулась нам, а потом в жилище вбежал маленький мальчик, уселся за стол, придвинул к себе лепёшки и молоко и громко крикнул:

– Мамочка! Мамочка! Я так нагулялся!

– Руки вымой, - улыбнулась женщина. А потом посмотрела на нас и одними губами произнесла: «Выбирайтесь… Вам пора уходить…»

Я открыл глаза – резко, словно меня толкнули. Рядом заворочался Ветерок. Я перекинулся в человека и резким движением сорвал с его шеи артефакт. Сейчас он выглядел, словно гнилая, изъеденная временем тряпка.