Дом Дверей: Второй визит

— Нет, не в данный момент, — вставил Джилл.

— ..но, что фактически, — быстро продолжал Уэйт, — что-то фактически стряслось... с космосом?

— Да, — ответил Джилл. — Так и было. Две ночи назад... — Но теперь он точно знал, к чему все это ведет, и резко бросил:

— Теперь моя очередь задавать вопросы.

Вопрос первый: о чем именно нам так трудно говорить?

Вопрос второй: что именно произошло? Вопрос третий и последний: в случае, если ты не знаешь ответов на первые два, то скажи мне, кто же владеет всей информацией, потому что в таком случае с тобой я говорить не буду.

— Ха! — с досадой бросил Уэйт и откинулся на спинку сиденья.

— Я говорю вполне серьезно, Джордж, — уведомил его Джилл. — За последние пятнадцать минут ты меня достал так, как никто другой не смог достать за целый год! А теперь послушай, я тебе явно нужен, так что давай бросим всю эту бодягу в духе шпионских страстей и будем говорить напрямик. В последний раз спрашиваю: что же все-таки происходит?

Сощурив обманчиво-мальчишеские глаза, Уэйт посмотрел на Джилла и увидел, что тот и впрямь не думает шутить. Министр не мог себе позволить и дальше раздражать Спенсера, поэтому сделал глубокий вдох и, медленно выдохнув, произнес:

— Те пространственные аномалии две ночи назад... они не были естественными, они вызваны не солнечными пятнами, не флюктуациями магнитных полей, не метеоритными дождями и не «посторонними эхо-сигналами». По крайней мере, мы так не думаем. И ты только что это подтвердил. На самом-то деле мы и так уже получили подтверждение. В конце концов, «Джорделл-Бэнк» — это лишь один радиотелескоп...

— Аномалии? — вступил в разговор Тарнболл, когда Уэйт умолк. — Пространственные аномалии? Эй, я сказал, что я не против охранять Джилла. Сказал, мол, если за ним надо присмотреть, то я — именно тот, кто вам нужен. Но это начинает походить на... черт побери, на очередной Дом Дверей!

Джилл мрачно кивнул:

— Да, Джек. Эти дыры в пространстве — только начало, но вот Джордж сейчас посвятит нас во все остальное. Верно, Джордж?

— Дыры в пространстве? — повторил за ним Тарнболл прежде, чем министр успел что-либо сказать.

— Дыры, негативные зоны... называй их как тебе будет угодно, Джек, — ответил Джилл. — Но можешь считать их координатными сетками — или, возможно, средствами нацеливания? — А затем, полностью повернувшись к Уэйту, предложил:

— Карты на стол, Джордж. Где он? Где он приземлился, или материализовался, на этот раз? Где находится Дом Дверей?

Но Уэйт, лицо, которого теперь помрачнело и больше не выглядело столь молодым, медленно покачал головой. И ответил внезапно охрипшим голосом:

— Не Дом, а Дома, Спенсер! Скажи лучше — Дома Дверей. И ты только что подтвердил еще одно наше соображение: ты — самый подходящий человек и, вероятно, единственный подходящий человек для этой работы...

Глава третья

— "Аномалий" было даже не четыре, а восемь, — продолжал Уэйт. — Четыре над северным полушарием и еще четыре — над южным. Они сохраняли свое местоположение, перемещаясь по орбите вместе с Землей. И, примерно, как ты и сказал. Спенсер, они походили на захватившие цель средства наведения, так как представляли собой углы идеального куба с Землей в центре. «Джорделл-Бэнк», большая тарелка в Пуэрто-Рико и другие аномалии в разных точках Земли, включая Большую Многовибраторную Антенну, которая находится в Нью-Мексико, — все они зафиксировали одни и те же помехи.

— Космические корабли? — Наморщенный лоб Тарнболла говорил о смятении, если не сказать страхе (пережить то, что пережил он, — наилучшее тому объяснение). Но с ним не согласились.

— Нет, — покачал головой Джилл. — Это были дыры, Джек, но довольно специфические дыры. Радиотелескопы улавливают радиоволны за пределами земной атмосферы. А теперь представь себе, будто ты сидишь на вращающемся стуле в центре большой квадратной комнаты. Подняв взгляд, ты видишь все четыре верхних угла, опустив — четыре нижних. А потом, вдруг, ты их уже не видишь. На их месте — пустота. Свет из тех участков до тебя не доходит. Именно это-то и произошло с радиотелескопами. Они не увидели радиоволн, идущих из тех участков космического пространства. Что-то, какие-то невидимые силы, оказалось у них на пути, создавая помехи. И так продолжалось два часа.

— Устройства для наведения, — повторил Тарнболл, по-прежнему хмурясь, слова, произнесенные Джиллом ранее, но которые полностью дошли до его сознания только теперь и отзывались эхом у него в голове. И агент медленно, понимающе кивнул. — Как у истребителя, когда его системы наведения захватывают цель — неприятельский самолет — перед тем, как выпустить ракеты...

— Верно, — согласился Джилл. — Если повезет хотя бы чуть-чуть, самолет-цель улавливает сигнал захвата и пытается уклониться. И если еще больше повезет, то остается цел и невредим.

— Если повезет... — Тарнболл поглядел на министра, на Джилла, а затем снова на Уэйта. — Ведь все дело обстоит именно так? Нас кто-то взял на прицел?

— Еще хуже, — ответил Уэйт. — Он уже нажал на спуск, отправляя свой бесценный груз. Те радио-дыры — за неимением лучшего термина — наблюдались два часа, но прежде, чем они исчезли, последовали и другие проявления.

— Другие проявления? — уставился на него Джилл.

— Радиотелескопы — не единственное средство изучения космического пространства, — Уэйт мог лишь пожать плечами. — Есть еще ультрафиолет, рентген, инфракрасные лучи — телескоп «Хаббл» оснащен всем этим. И воздействие шло на все. Особенно на инфракрасные лучи.

Когда те дыры подсоединились, чтобы сделать свои выстрелы, последовали массированные тепловые удары, и одному Богу известно, что еще. Когда эти эхо-сигналы вступили в действие, на «Керне» и на «Фермилэбе» пошли прахом эксперименты, на которые угроханы целые месяцы и даже годы. Все выглядело так, словно кто-то взмахнул над этими «пышками» — космическими станциями — гигантским магнитом.

— Пышками? — снова не понял Тарнболл.

— Кольцами диаметром в полмили, — пояснил ему Джилл. — Они служат для ускорения протонов. «Керн» — около Женевы, а «Фермилэб» — в сорока милях к западу от Чикаго. Но мишенями являлись не они. Любые повреждения приборов — просто следствие стрельбы, вроде электрического хаоса рядом с эпицентром взрыва атомной бомбы.

— Опять в точку, — кивнул Уэйт. — Но приборы бывают разные. Мы направляем информацию не только с Земли в космос, но и улавливаем из космоса. И станции прослушивания Запада — это, несомненно, самая мощная наша система раннего предупреждения. Хотя в данном случае, как вы понимаете, государства потенциального врага нас не сильно волновали.

И Джилл сделал вывод:

— Так значит, нам известно, где они материализовались. Упомянутые тобой другие проявления, верно? Так откуда же нам стало известно? Фотографии с самолетов — со спутников-шпионов? Это может означать только бывший СССР, Китай, Иран, Ирак, Ливию... и, возможно, горстку других государств со схожими наклонностями.

— Да неужели? — иронически усмехнулся Уэйт. — Но это может означать также и Америку. Соединенные Штаты Америки, знаешь ли, не очень-то известны склонностью добровольно делиться ценной и секретной информацией.

— Хватит играть в «угадайку»! — взорвался Джилл. — Застряв в этом гребаном вертолете, мы все равно зря теряем время! Так сколько же их и где они?

Лицо Уэйта слегка побагровело:

— Хотел бы напомнить тебе. Спенсер, что...

— Не надо, — резко посоветовал ему Джилл. — Лучше позволь-ка мне напомнить тебе. Когда я говорю, что подобных мне людей больше нет, то это вовсе не похвальба. И если мне требуется работать через посредство министра, то, как мне хорошо известно, тебя вполне может заменить любой другой. Понимаешь, Джордж, мне на твою карьеру плевать с высокого дерева. А если все, покамест сказанное тобой, правда, то и на карьеру всех и каждого, начиная с Ее Величества! Сейчас на карту поставлен весь мир, и он запросто может подойти к концу!