Дом горячих сердец
Шрифт:
Я начинаю бормотать что-то бессвязное, когда его язык проводит линию от моей ключицы до подбородка.
«Святая Морриган, как же я завидую своей собственной ноге».
Он целует меня в шею, его идеальный нос скользит по моей влажной коже.
В глазах у меня темнеет, и вся кровь собирается в одном месте, которое он начал возбуждать с тех самых пор, как я попыталась перелезть через него.
Это.
Был.
Лучший.
Провал. В моей жизни.
На этот раз, когда я кончаю на его бедре, моё сердце закручивается, и всё вокруг меня расплывается.
Я ликую.
ГЛАВА 51
Лоркан изучает моё запрокинутое лицо, и, хотя он не касается меня своими пальцами или губами, его тёмный дым окутывает мою шею, а затем скользит по губам, припухшим от поцелуев.
Мы дошли до двери моей комнаты несколько минут назад — я, одетая в чёрную рубашку Лора, которая доходит мне до середины бедра; а Лор, одетый в свои кожаные штаны и сапоги — но мы ещё не попрощались.
«Лор, пока мы не уверены в том, что это такое, можем ли мы сохранить это между нами?»
Одна из его тёмных бровей приподнимается так высоко, что теряется в мокрой и взъерошенной пряди.
— Что? — шепчу я.
Он поправляет расстёгнутые доспехи, которые накинуты на его широкие плечи.
«Ничего».
«Ты, определенно, что-то подумал».
«Разве?»
Я прищуриваюсь, смотрю в его глаза и вздрагиваю, когда улавливаю конец его мысли.
— Я произнесла твоё имя шепотом; я не кричала.
Ведь так?
Когда его губы приподнимаются в очередной самодовольной улыбке, я решаю, что вполне могла немного увлечься.
«Значит, твои стражники скорее всего в курсе, но не мог бы ты попросить их сохранить в секрете то, что они слышали?»
«Если это единственное, что отделяет тебя от твоего счастья, Behach Ean, тогда давай притворимся, что мы только друзья».
«Мы никогда ими не были, поэтому я сомневаюсь, что это будет правдоподобно».
«Ладно».
Он испускает глубокий страдальческий вздох.
«Значит, снова враги. Это было забавно».
Я скрещиваю руки.
— Забавно? Клянусь богиней, я столько раз тебя ненавидела. Особенно, когда ты запер меня здесь.
«Да».
Он кивает на дверь с шипами.
«В этой ужасной камере с крошечными окнами, через которые ты не могла пролезть. Какие же страдания ты перенесла».
— Ты можешь быть таким невыносимым.
Я забираю у него своё промокшее платье.
Когда я поворачиваюсь к двери, Лор хватает меня за руку и подносит её к своим губам.
«Моя темпераментная, маленькая птичка».
Он целует костяшки
моих пальцев, одну за другой.«У себя в голове я нисколько не сомневаюсь в том, что это такое, но я попрошу своих птиц прикусить языки до тех пор, пока твои сомнения не развеются».
Он переворачивает мою руку и проводит языком от центра моей ладони до самого запястья.
«Пока небо всё ещё тёмное, я могу пробовать тебя везде».
Я стою, как вкопанная, перед своей дверью целую минуту, точно бабушкины лекарственные кусты, после чего он уходит в свои покои, а я смотрю ему в след, раскрыв рот. А затем я смотрю на свою ладонь и на блестящий след, который напоминает мне об улитке, которая когда-то давно обосновалась у меня на ладони в тот день, когда я должна была помогать бабушке собирать травы с наших узких ящиков, но в итоге стала играть с их обитателями.
Повесив платье на сгиб локтя и сжав пальцы вокруг следа, оставленного Лором в знак обладания мной, или обожания, я нажимаю на ручку двери и вскрикиваю, когда замечаю кого-то, лежащего на моей кровати с книгой в руке.
— О, боги, Фибс, — шиплю я на него, закрыв дверь и бросив промокшее платье к изножью кровати. — Ты чуть не довёл меня до инфаркта.
Он откладывает тяжёлую книгу, и она тонет в мягком одеяле.
— Как искупалась?
Увидев его сияющую улыбку, я отвожу взгляд и начинаю изучать позолоченные ударения в названии книги, которые блестят золотом на фоне старой коричневой кожи.
— Хорошо.
— Второе правило нашей дружбы: ты не можешь отвечать односложно, когда твой лучший друг жертвует своим удовольствием ради того, чтобы ты могла провести время голышом с горячим мужчиной. Это абсолютно запрещено.
Я закусываю нижнюю губу, которая всё ещё хранит вкус поцелуев Лора.
— Всё, что здесь будет сказано, останется между нами.
— Это третье правило дружбы: всё, что говорится между друзьями, остается между ними.
— Ты составляешь что-то вроде манифеста?
— Пока нет, но вероятно мне стоит поделиться своей мудростью.
Я ухмыляюсь.
Он скатывается с кровати и идёт в сторону моего гардероба.
— Я выбрал для тебя наряд.
Когда он появляется с прозрачным чёрным платьем и кружевным бельём, я сглатываю.
— Я…
— … надену это немедленно. Оно идеально, дорогой Фибус.
Я немного обижаюсь на то, что он изображает мой голос таким писклявым.
— Разве мой голос так звучит?
— Когда ты ноешь.
— Когда это я ныла?
— Ты ноешь прямо сейчас.
— Я не сказала ни слова об этом платье!
— Но ты много чего говоришь у себя в голове.
Я фыркаю.
— И не притворяйся, что у тебя нет мнения по поводу этого платья.
— Я только собиралась сказать, что оно просвечивает, и что всем всё будет видно. А ещё оно чёрное. Я обычно не ношу чёрное. Чёрное это для похорон.
— И какого цвета одежда надета на тебе сейчас, дорогуша? Жёлтая?
Он кивает на рубашку Лора.
— А что до чёрного цвета, то это цвет воронов. К тому же ты согласилась на мои условия. Если хочешь выбрать другой наряд… валяй, но тогда тебе придётся выбрать другого друга. Желаю удачи найти кого-то такого же калибра, как я.