Дом Монтеану. Том 1
Шрифт:
— Мне семьсот пятьдесят лет, — произношу я.
Томaс усмехается и качает головой, нажимая на кнопку чайника.
— Тебе двадцать восемь, Флорина. Ты не вампир. Тебе хочется так думать, потому что ты долго общаешься с вампирами, но ты не вампир. Я бы это почувствовал.
— Я такая же, как ты. Я тоже старая, и у меня чистая кровь. Я умею скрывать свою сущность и притворяться человеком. Я это делаю уже очень давно.
Томaс облокачивается о столешницу, и его плечи под чёрной футболкой напрягаются.
— Я не врала тебе, когда пришла
— Ладно, — Томaс ударяет по столешнице и поворачивается ко мне. — Хорошо. Я понял, Флорина, что ты делаешь. Так ты пытаешься поддержать меня и убедить в том, что я не так плох. И мне лестно, что ты стараешься доказать мне, что я не опасен. Но ты человек. Ты больной человек.
— Чёрт, — закатывая глаза, злобно фыркаю. — Я не человек, иначе бы уже давно слегла с пневмонией. Я не особо-то тепло одеваюсь, если ты не заметил. Я, вообще, голая стояла в снегу, и меня не трясло от холода, как если бы я была человеком. Я вампир.
— Во-первых, ты в нижнем белье. Во-вторых, у раковых больных тоже бывают последствия, и это одно из них. Тебе хочется думать, что ты вампир, но ты не он, Флорина. Я вампир и легко их вычисляю.
— Боже. Ты что, не слышал о семье Монтеану? Не слышал, что все они погибли и их убили? Не слышал, что осталась только одна дочь, самая младшая, которая стала королевой?
— Я слышал об этой семье, отец упоминал, но я не слежу за вампирскими новостями. Я лишь знаю, что кланом управляет старуха, которая убивает всех неверных по её мнению.
— Я никого не убиваю! — обиженно возмущаюсь. — Я живу обособленно в Англии уже сто лет, Томaс! И хватит считать меня старухой! Я ещё довольно молода!
— Да, ты молода, потому что ты человек! И никого не убиваешь, потому что ты человек, Флорина! Хватит нести эту чушь!
— Это не чушь! Я вампир! — топаю ногой от ярости.
— Докажи, — Томaс приподнимает подбородок и прищуривается. — Давай, докажи, обратись и покажи мне, что ты вампир. Вампир, который даже не может залечить свои раны, и у которого рак. Ну?
Я кусаю губу и раздражённо смотрю в сторону.
— Не могу.
— Конечно, ты не можешь, Флорина, потому что ты человек. Люди по дуновению ветерка не превращаются в вампиров.
— Но я вампир!
— Это не так. Вероятно, Стан убедил тебя в этом. Он обладает возможностью стереть память и убедить любого человека в том, что ему нужно. Он сделал это с Соломоном.
— Что? Откуда ты знаешь? — шепчу я.
— Потому что любой вампир может почувствовать пробел в памяти, если захочет. Я забрался в голову Соломона
и увидел этот пробел. Пробел как раз о том, что ты была записана к нему на приём.— Но… но это не могут делать все. Я могу, а Стан нет. Он подчищал за мной, потому что я перепутала психолога. Я ошиблась и вызвала его сюда, чтобы он помог мне.
— Боже мой, да хватит, Флорина! Хватит выдумывать всю эту чепуху! Хватит!
— Но это правда! Как мне доказать тебе, что это правда, Томaс?
— Обратись. Обратись, и я поверю, — настаивает он.
— Но я не могу. Я потеряла свои способности.
— Как удобно, — фыркает он и достаёт чашку.
— Я болею.
— Я знаю, что ты больна раком, и поэтому у тебя галлюцинации. Ты считаешь себя тем, кем ты не являешься.
— Нет, у меня не рак. У меня депрессия.
Томaс бросает на меня такой взгляд, словно я сбежала из психиатрической клиники. А затем откидывает назад голову и громко смеётся.
— Клянусь тебе, я болею, но это вампирское заболевание. Оно на нас действует иначе, чем на людей.
— Вампиры не болеют! Флорина, не зли меня, я и так не стабилен. Поэтому прошу тебя, выпей чай, я дам тебе одежду, ты оденешься, а потом уедешь домой.
— Я никуда не поеду, Томaс, пока ты не поверишь мне. Никуда.
— Я не могу поверить тебе, потому что это ложь, Флорина.
— Но это не ложь. Я потеряла все свои силы. Все. Я… меня рвёт фонтаном крови, если я питаюсь кровью. И мне плохо, потому что я умираю.
— Ты умираешь из-за рака.
— Нет! Из-за чёртовой депрессии!
— От неё ещё никто не умирал. Никто, не считая случаев суицида. Но депрессия не поражает органы.
— У вампиров поражает. Спроси Сава и его семью обо мне. Они знают меня.
— Я уже сканировал его мозг, и там нет ничего вампирского о тебе. Там есть только то, что он помогает тебе выдержать болезнь.
— Да нет же! Томaс, нет! — хватаю его за руку и злобно дёргаю. — Нет!
— Флорина, — он накрывает мою руку своей. — Я знаю, зачем ты врёшь мне. Знаю. Но не нужно. Я не должен был целовать тебя, мне стало хуже. Мне даже говорить с тобой сложно, потому что внутри я весь горю, и это больно. Поэтому прояви христианское милосердие и выпей чай.
Томaс вкладывает мне в руки кружку с чаем, а я не знаю, как его убедить в том, что я вампир. Сил у меня нет. Обратиться я не могу. И почему-то теперь Сав тоже не считает меня вампиром, раз Томaс не смог ничего увидеть обо мне.
— Укуси Стана, — нахожусь я. — Укуси его, и ты всё увидишь. Ты увидишь, что мы с ним росли вместе. Мы всю жизнь вместе.
— Это он вбил тебе в голову? Ну, конечно, это Стан заставил тебя думать, что всё так, как ты говоришь. Он подавляет тебя и сделал своей рабыней.
— Боже мой, нет, — скулю я и плюхаюсь на диван, делая глоток чая. — А это крепкая штука.
— Да, вампиры не пьянеют от ликёра, Флорина, это ещё одно доказательство твоей человечности. Вампир бы даже не понял, что там алкоголь.