Дом Монтеану. Том 2
Шрифт:
Усмехнувшись, он опускается на стул напротив меня. Я смотрю на него и пытаюсь сдержать улыбку, но не могу. Как дура, расплываюсь в улыбке, а Томас подмигивает мне.
— Вот это мне нравится. Теперь вы ведёте себя, как влюблённые подростки, — смеётся Жозефина.
— Боже, прекрати, — я закатываю глаза и отворачиваюсь.
— Да не переживай ты так, Флорина. Это нормально. Быть влюблённой в своего мужа правильно. Надо выходить замуж только по любви. А она витает в воздухе.
— Ты же не начнёшь сейчас петь, правда? — умоляю её не делать этого. Жозефина отвратно поёт, но обожает завывать, когда готовит.
—
— По рукам, — улыбаюсь я.
— Всё так плохо? — шепчет Томас.
— Поверь, ещё хуже, — хихикая, отвечаю.
— Это невежливо, — Жозефина обиженно ударяет меня полотенцем.
— Прости, но это правда. Даже тараканы разбежались, — смеюсь я.
— Они разбежались, потому что я травила их химикатами, а не из-за моего пения. Вот ваш ребёнок оценит моё пение. Так когда появятся детишки?
Боже. Я ударяю себя по лбу и качаю головой.
— Всему своё время, — мягко говорит Томас. — Сейчас слишком опасно думать о детишках.
— Никогда не было безопасного времени, но все рожали.
— Это подвергнет Флорину огромной опасности.
— Ничего. Мы её защитим. Есть этот дом. Её мать всегда приезжала сюда, чтобы родить. Так что справимся. Подумайте насчёт детишек, мне нужны внуки. Я хочу внуков.
— Будут у тебя внуки, дай нам разобраться во всём, ладно? Не дави. И я обещаю, что ты обставишь детскую.
— Правда? — Жозефина радостно складывает руки на груди.
— Правда.
— А меня никто не хочет спросить насчёт детишек? Или их Томас будет рожать? — фыркаю я.
— Тебя спрашивать — себя не уважать, — отмахивается от меня Жозефина.
— Ну, спасибо, — бурчу я.
— А что? Ты бы никогда не вышла замуж, если бы ни опасность. И ты бы никогда не встретила Томаса, если бы ни опасность. Так что опасность — это хорошо, она вас сблизила. Да и тебя нужно подталкивать, я всю жизнь наблюдаю, как ты чахнешь без своего принца, Флорина. И я больше не хочу видеть этого. Ты заслуживаешь женского счастья и много детишек. Пять, шесть, а может быть двадцать.
Мои глаза от страха округляются.
— Да к чёрту тебя! Никогда! Я лучше умру! Никаких детишек! Нет! — злобно повышаю голос. — Пусть Томас их рожает!
— Это невозможно, — качает головой Жозефина. — Да и, прежде чем они появляются, оба родителя получают удовольствие. Без оргазма не появляются счастливые дети, так что, Томас, ты должен постараться. У меня есть книги…
— Жозефина, хватит, — рявкаю я. — Достаточно.
— Но мои книги…
— У нас всё получится, не беспокойся. Но чтобы дойти до постели и иметь силы на зачатие детишек, нужно есть, — Томас красноречиво бросает взгляд на плиту.
— Ох, точно! Флорина, ешь много полезных продуктов и пей много крови. Сейчас принесу, — Жозефина быстро расставляет перед нами завтрак и исчезает, чтобы принести десерт из крови.
— Это просто… безумно неловко. Она немного двинулась, да? — усмехаюсь я.
— Она стареет, а мы нет. Поэтому она знает цену жизни. Проще поддакивать и уводить её в другую сторону от разговора, искать темы, которые она обожает. К примеру, сериалы. Она смотрит их постоянно, слушает аудиокниги и читает любовные романы. Так что лучше спросить её об этом, а не злиться, — Томас пожимает плечами и бросает в рот кусочек бекона.
—
И это нормально? Я имею в виду… ну, как бы у нас… сложно всё, и такие темы они… странные. Очень странные.— Наши разногласия не мешали тебе получать удовольствие от секса со мной, — замечает Томас.
— Очень романтично, спасибо.
— Это лишь констатация факта.
— Но не помню, что тебе не нравилось. Кажется, ты даже стонал, — ехидно поддеваю его.
— Флорина, мне нравится секс с тобой, потому что я тебя люблю. Мне нравится делать с тобой всё, но не спорить. От споров я устал, а остальное я счастлив делать, — смеётся Томас, и это так искренне и честно.
— Как тебе удаётся?
— Удаётся что? Получать удовольствие? Ты точно хочешь об этом поговорить? — спрашивая, он широко улыбается мне.
— Говорить так легко о своих чувствах? Ты же… твоё прошлое было тяжёлым, но ты так спокойно признаёшься во всём. Отец говорил, что врать нужно легко, словно это ничего не значит.
— Твой отец многое говорил, как и то, что говорить правду нужно так, как будто ты хочешь признаться. Никто тебе не поверит и решат, что ты врёшь, но остаёшься честным перед ними, и никто тебя потом не уличит во лжи.
— Но ты врал мне, — замечаю я.
— Не врал, а не договаривал. И ты никогда особо не интересовалась мной. Ты спрашивала меня о чём-то лишь тогда, когда я указывал тебе на это. А так я тебе был безразличен, — он пожимает плечами, словно ему всё равно, но в глазах появляется вспышка обиды. Томас опускает голову, принимаясь за завтрак.
— Ты мне был интересен, просто я не лезу ни к кому с расспросами. До тех пор, пока я не втягиваю себя в прошлое другого человека и не становлюсь зависимой от него, не переживаю и не думаю о нём. Я не люблю привязываться к кому-то, всё равно они уйдут или умрут, последнее уже стало тенденцией, — я не могу скрыть горечи в своём голосе, да и не хочу. Я буду честной. Хочу быть честной с Томасом. Он пока здесь, и у меня есть шанс убедиться, что он не предаст и будет мне верен. Мне очень необходимо это время с ним. Смертельно.
— Я знаю. Я же изучил тебя, Флорина. Но тебе придётся принять факт того, что люди умирают слишком рано, а вампиры не особо усидчивы и стабильны.
— Ты тоже?
Томас вскидывает голову и прищуривается, глядя на меня.
— Ты тоже? — твёрже повторяю свой вопрос. — Мне нужно это знать. Мне нужно узнать о тебе столько, сколько я смогу. Я не хочу сомневаться в тебе, когда мы вернёмся. Я не хочу бояться, что останусь одна, и ты предашь меня. Прости, что упоминаю об этом и, вероятно, обижаю тебя, но я вот такая и не могу изменить себя за секунду и сделать вид, что ничего не было, и мы не пережили ад.
— Я понимаю, — медленно кивает он. — Я домосед. Не люблю шумные вечеринки и тусовки. Предпочитаю хорошее вино и книгу, свечи и тишину. Я ненавижу быть в центре внимания. Не приемлю измены, слишком много видел примеров перед своими глазами и то, что потом случилось. Нет. Я другой. Я спокойный, скучный и не лезу в войну между вампирами.
— Правда? — усмехаюсь я.
— Правда. Это было не моим решением. Мне пришлось. И мне не нравится быть королём, для меня это просто… пустота, ничего не значащая. Я не имею ничего против власти, она нужна, как и правила, но король… нет, я презираю всё это.